Иван Серов - Записки из чемодана

• Название: Записки из чемодана
• Автор: Иван Серов
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-09-042156-0

Иван Александрович Серов (1905–1990) — монументальная фигура нашей новейшей истории, один из руководителей НКВД-МВД СССР в 1941–1953 гг., первый председатель КГБ СССР в 1954–1958 гг., начальник ГРУ ГШ в 1958–1963 гг., генерал армии, Герой Советского Союза, едва ли не самый могущественный и информированный человек своего времени. Волею судеб он оказался вовлечен в важнейшие события 1940-1960-х годов, в прямом смысле являясь одним из их творцов.

Между тем современные историки рисуют портрет Серова преимущественно мрачными, негативными красками. Его реальные заслуги и успехи почти неизвестны обществу, а в большинстве исследований он предстает узколобым палачом-сталинистом, способным лишь на жестокие расправы.

Публикуемые сегодня дневники впервые раскрывают масштаб личности Ивана Серова. Издание снабжено комментариями и примечаниями известного публициста, депутата Госдумы, члена Центрального Совета Российского военно-исторического общества Александра Хинштейна.

Уникальность книге добавляют неизвестные до сегодняшнего дня фотографии и документы из личного архива И. А. Серова.

---

И далее указывалось, что назрела необходимость <в создании> центра, который бы контролировал усилия поляков в борьбе с немецкими оккупантами, так как эмигрантское польское правительство в Лондоне не призывает польский народ к борьбе, а наоборот, занимается провокациями и убийствами отдельных руководителей, борющихся за национальное освобождение Польши.

В заключение говорилось, что все подпольные отряды и формирования объединены в «Армию Людову». Польский народ приветствовал это решение.

Представители Национального Совета Польши прибыли в Москву для ознакомления с работой Союза Польских патриотов и состоянием 1-й Польской Армии и для установления связи с союзными правительствами, в том числе и с правительством СССР.

Сталин принимал польского уполномоченного Моравского (Осубка*). Лондонские поляки через несколько дней назвали прибывших уполномоченных горсткой коммунистических ставленников и авантюристов, у которых нет никаких сторонников…

Я это решил записать потому, что знал, что рано или поздно мне придется заниматься польскими делами, поэтому был внимателен к происходящему в соседних с СССР государствах (Румыния, Польша, Чехословакия, Финляндия и т. д.).[206]

Забыл записать, что еще в январе 1944 года было опубликовано сообщение нашей комиссии по Катынскому делу. В составе комиссии были академик Бурденко, митрополит Николай, писатель А. Толстой, нарком просвещения Потемкин и др. И тут жирный Кобулов отделался испугом[207].

В Москве мне рассказали о Тегеранской конференции, куда летал генерал-лейтенант Аполлонов и выпросил оттуда звание генерал-полковника. Но сделал он это хитро.

На второй день прилета в Тегеран он познакомился с соответствующими представителями США и Англии. Увидев, что те тоже генерал-лейтенанты, он дает телеграмму в Москву, что было бы целесообразным, чтобы советский представитель был выше по званию, тогда он бы имел решающее слово.

В Москве сочли неудобным посылать другого в звании генерал-полковника, а Аполлонов уже представился союзникам, как представитель от СССР, ну и дали ему звание генерал-полковника. Вот это не растерялся! Ни одного дня на войне — и такое звание[208].

Конференция проходила с 28 ноября по 3 декабря 1943 года. На конференции, как мне рассказали чекисты, присутствовавшие там, Сталин предложил Рузвельту разместиться в Советской миссии. Рузвельт согласился. Черчилль ходил и возмущался.

Переговоры велись у нас в миссии и в английской, так как они были рядом. Основным вопросом было открытие второго фронта…

В Тегеране Черчиллю исполнилось 69 лет. На столе горело 69 свечей. Явился туда и шах Ирана Реза Пехлеви*. Кстати сказать, отец шаха — урядник казачьих войск русской царской армии, после революции удрал в Иран и прорвался на престол. Сейчас где-то в эмиграции[209].

На конференции англичане вновь поднимали вопрос о поляках, т. е. как с ними быть, видимо, им очень хотелось Миколайчика* посадить в Варшаве. Сталин дипломатично уклонился от этого вопроса[210].

Июль

Время бежит, не успеваю записывать последние события. Летал в Белоруссию. 3 июля наши войска выбили немцев из Минска. Мы с Тужловым несколько дней жили около железнодорожной станции (нрзб), так как в городе еще шли бои, а нас нередко бомбили немцы.

Мы с Бельченко* — наркомом внутренних дел — условились, как организовать работу органов по выявлению в Белоруссии предателей и пособников немецким оккупантам. Пробыл там несколько дней, и меня вызвали в Москву[211]…

В западных областях Украины — Тираспольской, Ровенской и других — «бандеровцы» так бандитствовали и не давали мобилизовать призывников в Красную Армию. Командующие дали в Ставку телеграмму, чтобы органы навели порядок[212].

Жаловались на них командующий фронтом Курочкин, Жуков, Конев и другие. Пришлось туда вылететь. Причем «бандеровцы» терроризовали украинцев, не только тех, кого военкоматы призвали для службы в Красной Армии, а и их семьи. В результате молодежь не шла на призывные пункты и скрывалась в лесах.

Туда по линии наркомата обороны выезжал генерал-лейтенант (бывший маршал Кулик, разжалованный за потерю управления фронтом). С Куликом мы условились, что я с войсками НКВД и органами буду бить «бандеровцев» по лесам, где они скрываются, а он пусть активно рассылает повестки на призыв и руководителям военкоматов[213].

На Украине я был недели две, и не обошлось без недоразумений. Со мной был заместитель наркома внутренних дел СССР Круглов С. Н., зачем он напросился — я так и не понял, так как два заместителя наркома не нужно было.

И вот, когда мы были под Станиславом в городишке Городенка, там стоял штаб танковой армии Катукова* М. Е., член ВС Попель. Оба знакомые ранее. Под Станиславом сильное сопротивление оказывала нашим войскам «украинская дивизия добровольцев Галичина». Такие фанатики, что ни одного почти пленного не удалось взять[214].

Пока шла битва за Станислав, в это время войска армии генерал-лейтенанта Гречко А. А. (однокашник по Академии Фрунзе) окружили немецкую дивизию, юго-запад Городенка, т. е. у нас в тылу, и Жуков Г. К. приказал ему держать в окружении, пока немцы не сдадутся[215].

Остановились мы с Кругловым у католической монашки. Она нам неплохо готовила и ухаживала. Один раз утром слышим пальбу из пушек.

Мы вскочили, и я сразу побежал в штаб к Катукову, он сидел и нервно разговаривал по телефону. Я спросил, что за стрельба, Катуков смущенно отвечает: немцы, которых Гречко держал в окружении, прорвались и идут на соединение со своими, через наш Городенков.

Я говорю; «Так надо встретить их достойно танками». Катуков спросил меня: «А где они, товарищ генерал-полковник?» Я говорю: «В танковой армии есть же танки». Он отвечает: «Все на передовых». Я говорю: «А сколько здесь?» Он отвечает: «3 танка в ремонте, а 4 стоят в разных местах по охране штаба».

Я подумал, что против немецкой дивизии 4 танка немного. «Что будем делать?» — спрашиваю.

«Я донёс командующему фронтом маршалу Жукову обстановку и просил во что бы то ни стало заставить Гречко удержать немцев и не дать возможности им соединиться».

Круглов С. Н. как человек не военный слушал и не вмешивался…

Что-то перекусили и пошли к танкистам, которые стояли и «обороняли» город Городенков. Поговорили с бойцами, а вернее подбодрили их, так как у них мало было боеприпасов.

Пошли к Катукову. Рассказали ему. Он говорит: «А где я возьму боеприпасов? 1,5 боекомплекта положено на танк, вот и всё».

Ушли к монашке. Через час прибегает посыльный и просит зайти к командующему. Я пошел один, уже было темно. Спрашиваю Катукова, в чём дело.

Катуков показал телеграмму командующего Жукова Г. К., в которой он ругается, как это так: два заместителя наркома внутренних дел оказались в окружении, и далее приказывает по указанию Верховного на рассвете отправить обоих в Ровно на У-2, которые он вышлет утром.

Я прочитал и говорю: «А зачем ты доносил Жукову, что мы здесь?» Он отвечает: «Как же так? Два генерал-полковника, один из них 1-й заместитель наркома, находятся, и я не доложу». Я ничего не сказал, а только спросил, когда придут самолёты.

Катуков говорит: «Как придут, я пришлю вестового». Я спросил: «А сами как?» Он улыбнулся и говорит: «У нас четыре танка есть. На одном я, а на другом Попель, в случае <если> подойдут немцы, мы и отойдем».

Утром часа в 4 прибежал солдат. Мы быстро собрались и к Катукову. Два самолёта У-2 стояли у хаты на картофельном поле, которое спускалось к ручью. Я посмотрел и подумал: как умно летчики встали. Разбегу почти и не нужно было, так как под гору пробежит 20–30 метров и в воздух.

Зашли к Катукову, распрощались, он нас проводил до самолетов, которые уже были запущены. Мы сели. Круглов говорит: «Ты иди первый». Дали газ и влетели.

Я знал, что от Городенкова до Ровно не особенно далеко, часа 2 лету, километров 250, но неприятность, что на пути некоторые районы ещё заняты немцами. Лётчик мне показал маршрут по карте и кричит: «Напрямик, товарищ генерал, пойдём или где расположены немцы обходить будем?» Причём у него в 3-х местах обозначено синим карандашом, где немцы, а все-таки прочертил линию напрямик и через них. Я подумал: «Что же ты спрашиваешь меня, думаешь, струшу через немцев идти?»

Я отвечаю: «Прижимайся к земле, и пойдём напрямик». Он улыбнулся и ручку взял на себя (т. е. на снижение).

Пролетев минут десять, подлетаем к небольшой деревне, кругом стоят немецкие танки, но солдат не видно. Затем еще один раз видели немцев, которые голые по пояс умывались. Лётчик мне всё показывал и кричит «фрицы». Я киваю головой. Затем через час или чуть больше подлетели к большой деревне. Вдоль улицы стоят пушки и танки. Немцы без рубах моются холодной водой из ведра, поглядывают на наш самолёт, но никакой стрельбы. Мы быстро промелькнули и пошли дальше.