Taliana - Утекая в вечность

• Название: Утекая в вечность
• Автор: Taliana
• Издательство: СИ
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Железная стена между двух миров. Так человечество защитило себя от ужаса, который приходил по ночам. Вампиры — вершина пищевой цепи. Страх перед хищниками держит людей в пределах перенаселенных территорий. Пока бессмертные строят города будущего и воссоздают живую плоть, человечество стремительно приближается к нищете. Кажется, выхода нет. Но вампиры перестают нападать по ночам и предлагают… мир? Это приводит человечество в недоумение. Десять военных, четыре политика и журналистка. Делегация мира в столице вампиров. И никто не подозревает о своей роли в ведущейся большой игре. Особенно зеленоглазая бунтарка Калина Проскурина. «Кость в горле», ярая противница вампиров, она становится мишенью для многих янтарных глаз, распалив в некоторых сердцах пожар ненависти и еще больший страсти…

---

— Я понимаю. Но протокол есть протокол. Соблюдать обязана.

Неприятное утро. Зато, наконец, стало понятно, почему Танум так часто ходил в штрафниках. Ну и кашу он заварил…

Визитеры ушли, более не проронив ни одного слова. Калина обессилено упала на кровать. Спешить теперь некуда. И главное, где взять столько сил, чтобы противостоять им всем? Еще не известно, что ожидает ее там, внизу, когда она спустится. Да и дозволят ли ей теперь покинуть эту комнату? Или сразу вышлют прочь, за железную стену. С позором, за первую малейшую оплошность. От которой никто не застрахован. Теперь она очень сожалела, что не пошла на завтрак сонной и растрепанной.

На посту за дверью вновь появился солдат. Уже не Рамсинг, но лицо этого не многим приятней. Совсем не располагает к общению. Примерно через час после происшествия в дверь постучали. Калина думала, пришел кто-то из делегатов. Было бы логично узнать, как себя чувствует Проскурина, если они и правда, решили, словно над ней надругались. Но оказалось, это всего лишь вернулась Агата 7983. Проскользнула в комнату и молча села на тот же стул, что и вчера. Смотрит на вазу с конфетами, почти не моргает. Пришлось сладкое убрать…

Терпеть неизвестность было мучительней, чем смотреть в лицо трудностям. Поэтому женщина собралась, как могла наиболее тщательно, чтобы не ударить в грязь лицом хотя бы в этом вопросе, и вышла за двери, приказав Агате сидеть и ждать ее.

— Я желаю видеть вашего государя, солдат.

— У меня не было такого распоряжения.

— А какое у вас было распоряжение?

— Присматривать за вами.

— Значит, покидать покои мне никто не запрещал? Отвечайте? Прямой приказ был? — Солдат набычившись, молчал. — Тогда пойдемте. Будете присматривать за мной в пути. Это ведь не нарушает ваш приказ?..

Солдат привел журналистку к двери на первом этаже дворца, в самой уединенной его части. Впечатляющая дверь, натуральное дерево, большая, двустворчатая, резная, расписана золотом. Невероятно красиво и величественно. Не сложно понять — тут кабинет правителя.

На входе две нерушимые фигуры охраны в пафосных мундирах, многим шикарней, чем обычный наряд Вишнара.

Дверь распахнулась и предъявила внушительное количество помещений расположенное цепочкой друг за другом. Все это принадлежало правителю бессмертных единолично. И, как и предполагала Проскурина, являлось его рабочими комнатами — для встреч, торжественных и не очень приемов гостей. Штук пять комнат для отдыха, три библиотеки и несколько разных кабинетов. То, что кабинетов именно несколько выяснилось из диалога охранников, которые стояли на каждой двери в этом муравейнике. Целый отряд, если собрать вместе.

— В каком кабинете государь?

— Переместился в левое крыло.

Калина с интересом слушала, мысленно подготавливаясь к предстоящей беседе. От своего провожатого, точнее — конвоира, она уже узнала в паре фраз, что члены делегации проложили знакомство с миром бессмертных, без нее.

Наконец, журналистку привели к нужной двери. По правде говоря, женщина немного устала скитаться. Хотя в дороге ей было что посмотреть. Мебель кругом разная, но чаще резная деревянная, потолки бесконечно высокие, такие же огромные двери, невероятные люстры и паркет. Стиль помещений меняется, как и цвет, и отделка. Правда, преобладают преимущественно светлые, медовые или слепяще-белые тона.

Калина откинула волосы на спину и поправила свое белое платье. В меру строгое, оно выглядело элегантно и очень освежало. В нем она выглядела намного моложе и потому любила этот наряд. Платье не имело ни разреза, ни выреза, ни стягивало критично, но при этом ненавязчиво подчеркивало все лучшее, что было в фигуре журналистки. Но Проскурина выбрала его не поэтому. Ей почему-то показалось, что государю вампиров нравится белый цвет.

Дверь распахнулась, и Калина увидела правителя этого мира. За огромным стеклянным столом на фоне бесконечных и таких же прозрачных как стол книжных полок, сидит Вишнар. Без мундира, в простой белой рубашке. В руке ручка, но нет перед ним бумаги, пишет прямо по стеклянной поверхности стола. Текст отпечатывается на поверхности, но примечательно, что государь перелистывает написанное, словно это книга. Электронные имитации листов бумаги по всему столу. Но вот он положил ручку, провел ладонью по поверхности и все бесследно исчезло. Теперь стол это просто стол…

Встречает журналистку только глазами. Лицо сосредоточенное. И нет привычной радушной улыбки. Черты обострились, теперь они хищно-резкие, типичный бессмертный. Внешне все вампиры в чем-то похожи, их легко узнать и по форме слегка выпирающих скул, виной чему мощные клыки и, безусловно, характерному цвету глаз — прозрачный янтарь.

У государя в лице нет ожидаемого гнева. Он просто занят. Нажал что-то пальцем, из недр прозрачного стола вырос бокал. Взял в руку, пригубил. Смотрит на Проскурину. Щурит глаза, анализирует.

Они безмолвно изучали друг друга какое-то время, пока охрана не исчезла за дверью по приказу государя.

— Я впала в немилость? — прямо спросила журналистка, когда остались одни.

— Вы обо мне?

— Я ведь здесь. Значит, именно ваша немилость меня волнует, Вишнар.

— Тогда вы напрасно тревожитесь.

И снова тишина, и он по-прежнему сдержан, глаза непроницаемы. Смотрит и думает. И это выводит журналистку из равновесия, вынуждает волноваться и мучиться догадками. Он понимает ее состояние, по глазам видно. Ни это ли вынуждает его так себя вести? Калина анализирует мужчину, что сидит перед ней и усилием воли берет себя в руки.

— Не представляю, почему Танум подумал, что меня кто-то обидел… — начала она.

— Если бы он думал…

— Знай я что так обернется… Потерпела недомогание молча.

— Зачем терпеть если есть доктор? Дали бы знать…

— Я не предала этому значения. Думала через час-другой все пройдет, к окончанию завтрака буду в строю. Вы сердитесь?

— Как я могу?.. Этот глупый мальчик опять создал проблемы. И пострадали, прежде всего, вы. Насколько я знаю, вас пришлось подвергнуть… Я приношу свои извинения за все, в том числе грубые методы капитана. Я уже в курсе деталей и сожалею… Мой глава службы безопасности слишком усердно служит. И тоже перегибает палку. Я наказал обоих виновников.

— А вы, Вишнар, разве не пострадали? Простите, мне очень жаль, что на ваше имя легла подобная тень. Странно, что до сих пор никто из членов делегации не пришел узнать как я. Но при встрече я заверю всех, что…

— Обвинения никто не выдвигал. Тень легла, но она была непроизвольной. А я, как и вы не боюсь теней. Вам не за что просить прощения.

— Есть. Увы, это всецело моя вина, — склонив голову, решительно созналась Калина. — Не Танума. И судить нужно меня, а не его.

— О чем вы?

— Танум не виноват. Он лишь домыслил неверно. Я проспала, и мне пришлось солгать, чтобы выйти из неловкой ситуации. Хотя, мне и, правда, было плохо. — Калина не кривила душей. Она сказала, точнее, всецело приняла вину на себя, без лишнего раскаяния в голосе, с достоинством и стойкостью настоящего бойца. Прямо, без женских уверток. Ей уже нечего терять. А вот про Танума так не скажешь.

Вишнар долго смотрел на гостью и молчал. Не было понятно насколько он порицает ее. Но в итоге государь поднялся и подошел, взял ее руку и поцеловал ладонь. Никакой нежности, ухаживаний, подтекстов. Дань уважения. Он оценил ее честности и попытку спасти солдата чужого государства. Если она, верно, поняла его жест.

— Вы благородны, Калина.

— Нет. Лишь честна.

— Тогда, благодарю вас за правду. Постараюсь, чтобы ее последствия не вышли вам боком. Но думаю, вы понимаете, что ваши коллеги вас за это не пощадят. Может быть проще представить все как оно выглядит сейчас — провинностью юного нерадивого солдата?

— Нет. Это моя вина. Я не хочу, чтобы глупый, но милый мальчик пострадал…

— Я об этом не забуду, Калина, — перебил он.

— Я призналась не поэтому. Несправедливо обвинять во всем этого наивного юношу. Ему ведь придется не сладко?

— Да, ему уже пришлось не сладко. Теперь его лишат мундира и чина, и уволят из полка.

— Это можно отменить?

— Нет. Увы, нет. Это решение его прямого командира — преемника. Даже я не в силах изменить его решение. Он довольно строго следит за дисциплиной. А произошедшим этим утром мой сын был крайне возмущен. И все глупец Ваинаританум.

— Но ведь вы правитель? И преемник, прежде всего, ваш сын.

— Калина, он, прежде всего — военный командир. Все сложнее, чем кажется. Проблемы отцов и детей в мире бессмертных такие же, как и у вас. Только длятся более продолжительное время. Бесконечно…

— Мне очень жаль.

— Мне даже больше чем вам… А теперь ступайте к себе, у меня много дел, — и государь, на миг склонившись к руке гостьи, вернулся за свой стол.