Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)

• Название: Ларец Пандоры (СИ)
• Автор: Алексей Константинов
• Издательство: СИ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2016

Джеймс сжал кулак и попытался зарядить белобрысому в скулу, но тот оказался прытким, ушёл от удара, заехал Сквайрсу под левый бок. Джеймсу пришлось отступить на несколько шагов назад, рукав пальто, в который вцепился белобрысый, с треском оторвался. Бродяга открыто бросился на Сквайрса. Они обменялись несколькими ударами, и тут в проулке объявился ирландец. — Хватит! — заорал он, размахивая в воздухе пистолетом.

---

Вечерами Джу разговаривала с впадавшим в бессознательное состояние мужем.

— Все говорят, брось его, а я не могу, Линг, — тихонько плакала она. — Поход унёс жизнь нашего не рождённого сына, твоего брата. Неужели и ты меня оставишь?

В ответ Линг слабо шевелил губами, но ничего не говорил. В ноябре температура стала падать, Линг большую часть суток пребывал в сознании. Но ему от этого не стало легче. Кошмарная боль в отрезанной ноге его мучила. Культя сильно чесалась, хотелось разодрать зарубцевавшиеся ткани. С утра и до вечера Линь мечтал об одном: впасть в забытьё, уснуть. Он искал способы отвлечься, просил Джу постоянно разговаривать с ним. Но жена не могла больше оставаться дома. Тем, кто перенёс тяготы похода, предстояло продолжить борьбу с Гоминданом и японцами, предстояла новая война. Джу вынуждена была начать работать в тылу.

Линг был обречён в одиночку переносить страдания. Боль он старался отогнать воспоминаниями, много думал о брате и его судьбе. Может Юню удалось выкарабкаться? Может прямо сейчас он идёт в Советский район? Сложно поверить в то, что последний кровный родственник погиб, поэтому Линг не переставал тешить себя надеждой.

Ноябрь тянулся бесконечно долго, в те редкие минуты прояснения, когда боль отступала, Линь тяготился бездельем, занимался самобичеваниям. Кому он такой нужен? Тем более теперь, когда коммунисты не могли позволить себе содержать иждивенцев! Каково Джу, которая должна трудиться за двоих? Что будет, когда он поправится, привыкнет к костылям? Как на него будут смотреть другие мужчины, уходя на фронт?

Задаваясь подобными вопросами, Линг с неизбежностью приходил к единственному выходу: он должен уйти из жизни добровольно. Однако и тут возникали трудности. Справедливо ли поступить так по отношению к Джу, которая выхаживала его всё это время? Да, он не может воевать, но руки-то у Линга остались.

Проводя часы в одиночестве, Линг успел поразмыслить о многом, обдумать и передумать кучу решений. В конце концов, он пришёл к выводу, что если и умрёт насильственной смертью, то только от руки врага.

К концу ноября состояние Линга улучшилось. Он стал есть сам, впервые за два месяца у него появился аппетит. Потихоньку Линь учился обслуживать себя самостоятельно. Жизнь калеки перестала казаться такой уж страшной. Он стал строить долгосрочные планы, мечтал о скорейшей победе над японцами и прекращении Гражданской войны, хотел завести детей — одним словом, загорелся жаждой жизни.

Однажды днём в дверь хибарки, в которой они с Джу жили, постучали. Линг разволновался, взял самодельные костыли, которые стояли у кровати, накинул протёртую до дыр шинель, доковылял в прихожую, открыл дверь. На пороге стоял невероятно высокий даже не по китайским меркам человек, европеец.

— Вы Линь Линг? — спросил он на английском языке.

Китаец замялся. Он много лет не пользовался английским и не сразу нашёлся, что ответить. Однако незваный гость не нуждался в ответе. Он запустил руку в карман и достал оттуда небольшую шкатулку. Увидев её, Линь обомлел. Грамматически неправильно построив фразу, он пригласил незнакомца войти. Тот не стал отказываться от приглашения, правда внутри хибары ему пришлось согнуться в три погибели.

— Откуда она у вас? — спросил Линг, глядя на шкатулку.

— Вы знаете, что это такое? — вместо ответа, спросил незнакомец.

— Да. Шкатулка, которую мой отец искал много лет. Могу ли я взглянуть на неё?

— Я хотел бы расспросить вас о том, что вам известно о ней, — продолжил незнакомец, напрочь игнорируя вопросы Линга.

— Кто вы такой? — насторожился Линг. — И как вы меня отыскали?

— Моё имя не имеет никакого значения. Я немец, вышел на вас через своего знакомого, Отто Брауна. Вы можете доверять мне целиком и полностью. Так вы расскажете мне об этом предмете? — незнакомец на ладони приподнял шкатулку вверх.

— Прежде, чем мы продолжим разговор, я хотел бы рассмотреть её поближе, — заявил Линг.

— Не доверяете мне? Что же, будь по-вашему, — немец протянул шкатулку Лингу.

С опаской поглядывая на незнакомца, Линь взял ларец в свои руки.

7

3 августа 1970 год. Великобритания, небольшой городок графства Норфолк.

Арчибальд слабо улыбался. Тридцать пятый год. Он принёс много горя. Но Недвед не мог назвать его безрадостным. Тогда он познал настоящую дружбу и настоящую любовь. Бесстрашный Джеймс, преданный Освальд, наивная и доверчивая Вика, зеленоглазая красавица Наташа. Приключение только началось, никто из них не знал, как скоро разбегутся их дорожки, каждый выберет тот путь, который сочтёт правильным. В тридцать пятом году ещё можно было надеяться на счастливый конец той истории. Поэтому Арчибальд-старик улыбался. Он снова ощутил себя молодым и полным сил.

В дверь постучали. Недвед встрепенулся.

— Войдите, — разрешил он. Внутрь заглянул дворецкий, имя которого Арчибальд запамятовал.

— Сэр, ужин подан, — сообщил слуга.

Лицо Арчибальда вытянулось от удивления, он посмотрёл на улицу: солнце спряталось за вершинами деревьев, стремительно темнело.

— Как же быстро летит время, — ворчливо заметил он и повернулся к дворецкому. — Мне расхотелось есть, простите, забыл ваше имя.

— Джек Нордхейм, сэр, — подсказал слуга.

— Да-да. Извинитесь за меня перед прислугой, но я правда не хочу есть.

— Как вам будет угодно сэр, — выражение лица Нордхейма не переменилось. — Прикажете пригласить вас на завтрак.

— Пожалуй, так будет лучше всего, — согласился Арчибальд.

— Доброй ночи, сэр, — дворецкий ушёл, оставив Недведа наедине с собой.

Старый лорд отодвинул шкатулку на край стола, стал рыться в ящиках, отыскал бумагу и карандаш. Он закрыл глаза, мысленный взор услужливо нарисовал для лорда портрет Наташи, сидевшей в комнате съемной квартиры. Оказалось, Арчибальд помнит мельчайшие детали: её прическу, цвет платья, запах. Глаза блестят изумрудами, а на лице печаль. Не открывая глаз, лорд нащупал карандаш, положил перед собой лист. Арчибальд заставил образ девушки и комнаты отпечататься в памяти подобно фотографии. Наконец, лорд был готов. Он открыл глаза и начал рисовать.

8

13 февраля 1974 года. СССР, пригород Омска.

Линь Юн пришёл в себя в больнице. Голова страшно болела, хотелось есть. Линь поднёс руку к лицу, провёл пальцами по щекам и губам. О ужас! Его лицо не закрыто. Превозмогая головокружение, Линь попытался приподняться на локтях и осмотреться. Всего две койки на палату, причём вторая свободная. Хорошо, что рядом никого нет, Линь не хотел, чтобы его уродство видели.

«Они тебя с ног до головы осмотрели, — подумал Линь. — Уж лицо точно заметили».

Линь смирился, расслабил локти и лёг. Он на некоторое время забылся, встрепенулся лишь когда дверь палаты со скрипом открылась. Внутрь вошла полная санитарка с ведром и тряпкой в руках.

— О, да ты никак оклемался, — сказала санитарка, заметив, что глаза Линя открыты. — Сейчас доктора позову.

Женщина ушла, Линь плотнее закутался в одеяло, натянул его до носа. Вскоре явился и высокий широкоплечий мужчина средних лет. Он подошёл к койке Линя, сухо поинтересовался его самочувствием.

— Всё хорошо, — неразборчиво пролепетал Линь.

— Что?! — врач нахмурился. — Уберите одеяло от лица, ни слова не слышно.

Ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Юн выставил напоказ свои шрамы. Даже врач не смог скрыть брезгливости и отвращения, которые он испытал.

— Всё хорошо, — постарался отчётливо произнести Юн.

— Всё, да не всё, — пробормотал врач. — Откуда у вас шрамы? — спросил он китайца.

— Я воевал, — Линь не имел ни малейшего желания продолжать этот разговор.

— Если не секрет, где?

— В Китае в Гражданскую войну.

— И как же вы заработали шрамы? Снаряд? — потеряв всякое чувство такта, спросил врач.

— Я не хочу об этом говорить, — нахмурившись, ответил Юн.

— Да, конечно, я понимаю, — врач немного смутился, покраснел. Видимо, стало стыдно. — Вы быстро идёте на поправку, я такого никогда не видел. Вам повезло — внутренние органы не повреждены, рана оказалась неглубокой, кровотечение быстро удалось остановить. Мы сделали вам переливание на всякий случай, но в целом, полежите в больнице ещё неделю-другую и мы вас выпишем. Всё ясно?

— Да, спасибо.

— Поправляйтесь, — врач натянул на лицо дежурную улыбку, ушёл. Санитарка, оставшаяся в палате, открыто глазела, разглядывая шрамы Линя. Юн почувствовал себя неуютно под её пристальным взглядом. Он снова закрыл одеялом половину лица, только после этого женщина вернулась к работе.

— Чуть не забыла, это чой-то за родственник к тебе ходит и ходит, все уши прожужжал? — спросила санитарка.

— У меня нет родственников, — пробурчал Линь в ответ. Удивительно, но санитарка услышала.