Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)

• Название: Ларец Пандоры (СИ)
• Автор: Алексей Константинов
• Издательство: СИ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2016

Джеймс сжал кулак и попытался зарядить белобрысому в скулу, но тот оказался прытким, ушёл от удара, заехал Сквайрсу под левый бок. Джеймсу пришлось отступить на несколько шагов назад, рукав пальто, в который вцепился белобрысый, с треском оторвался. Бродяга открыто бросился на Сквайрса. Они обменялись несколькими ударами, и тут в проулке объявился ирландец. — Хватит! — заорал он, размахивая в воздухе пистолетом.

---

Пу с сомнением посмотрел на Линя.

— Где остальные члены твоего отряда?

— Один убит, остальные пропали среди ночи.

— Как и у нас! — воскликнул Ляо.

— Ты услышал историю Ляо и решил обдурить нас, так ведь? — спросил Пу.

— Нет, — ответил Линь. — Даю слово, они идут сюда.

— Нам нужно уходить, Пу, — стал клянчить Ляо. — Неужели ты не видишь, он не врёт!

Пу вздохнул, опустил винтовку.

— Будь что будет, — сказал он. — Нужно приготовиться к обороне. Я вовремя вытащил патроны из его винтовки, — Пу кивнул в сторону поверженного Ли. — Иначе он бы точно тебя убил. Почему не стрелял?

Линь пожал плечами, поднял винтовку с земли, закинул её за спину.

— Нужно связать Ли. Когда он очухается, непременно бросится на меня, — заметил Линь.

— Поступай, как знаешь, да поторапливайся, — Пу посмотрел вдаль. — Если хотя бы половина из того, что рассказывал Ляо правда, нам лучше уйти отсюда.

— Верёвки не найдется? — спросил Линь.

— Сейчас принесу, — отозвался Ляо и бросился вниз, к пещерам.

— Поторопись, — напомнил Пу, тоже стал спускаться.

Линь развернулся спиной к лощине и посмотрел вдоль ущелья. Как скоро преследователи отыщут пещеры? Поборов дрожь, Юн снова посмотрел вниз. Он определенно их видел. Только когда? Пока он размышлял, вернулся Ляо с верёвкой. Они завязали руки Ли у него за спиной и, подняв потерявшего сознание гоминдановца с земли, начали спуск.

Глава 14

1

13 апреля 1935 года. Соединенный Штаты Америки, Нью-Йорк.

Платон Прохоров сидел в спальне своей квартиры и в сотый раз перечитывал письмо следующего содержания: «Ваши дочери у нас. Мы хотим получить сведения, которыми Вы располагаете, относительно шкатулки, некогда принадлежавшей Вам. В первую очередь нас интересуют бумаги, которые, как Вам наверняка известно, связаны с этой вещью. Придите сам или пришлите Вашу жену на следующий день с момента получения письма в четыре часа вечера на угол восемьдесят пятой и Сивью-авеню. Наш человек встретит Вас или Вашу супругу. Выполняйте всё, о чём он Вас попросит, и очень скоро Вы снова увидите Ваших дочерей. Не смейте обращаться в полицию или к частным детективам. Дело только осложнится и единственные, кто от этого пострадают, будут Ваши дети. Даём слово, пока Вы неукоснительно следуете нашим требованиям, девочки в абсолютной безопасности. Надеемся на Ваше благоразумие и не меньше Вашего желаем поскорее со всем этим покончить».

Вчера вечером, когда стало ясно, что дочери пропали, Дарья носилась из угла в угол и готова была рвать на себе волосы, а камень, обёрнутый листком с посланием, забросили в открытое окно. К несчастью, Прохорова первая отыскала его и прочитала письмо. Она пришла в бешенство, стала во всём винить Платона, хотела звонить в полицию, но муж ей не позволил. Прохоров решил, что имеет дело с организацией, а не одиночкой. Письма, в которых расспрашивали об украденных у Линя бумагах и шкатулке, стали приходить с завидной периодичностью около трёх-четырёх лет назад. Прохоров не придал им никакого значения. Истинную ценность шкатулки он выяснил в Лондоне, когда показал её оценщику.

— Самое большее, что за неё получится выручить — фунт, — сказал оценщик Платону. Прохоров стал настаивать, просить приглядеться. — Уверяю вас, я не ошибся. Этой вещице не может быть больше десяти лет. Ума не приложу, с чего вы сочли её древней?

Неожиданно для самого себя, Прохоров сумел надуть одного француза, отвалившего за шкатулку несколько десятков фунтов. Однако бумаги, украденные у Линя, оказались ценными. Старые, пожелтевшие листы принадлежали какому-то барону из рода немецких аристократов. Записи датировались двенадцатым-тринадцатым веком, у многих антикваров сохранность бумаг вызывала восхищение. Платон рассчитывал сорвать на сделке куш, но потом внезапно передумал их продавать. Параллельно с изучением английского, он стал разбираться в дневнике и бумагах, исписанных латиницей. Дневник принадлежал некоему Бернарду Недведу, а разрозненные листки его брату — Якобу. И тот и другой видели в шкатулке, то же, что и Платон — древнюю, хранившую тайны вещь. Из их записей следовало, что ларцу никак не меньше полувека. Значит, оценщик ошибся. Платон стал сокрушаться по поводу сделки с Бюстьеном, решил во что бы то ни стало вернуть шкатулку. Но француз от неё избавился, отказался предоставить сведения о новом хозяине. Самостоятельно Прохоров выследить шкатулку не сумел. Зато у Платона остались бумаги, и он посвящал довольно много времени их чтению и расшифровке закорючек. Вот почему многочисленные предложения о покупке бумаг, поступавшие по почте, он игнорировал. Прохоров хотел закончить перевод. Он не заметил, когда попался на крючок, но слезть с него без посторонней помощи оказалось невозможно.

Со временем тон писем изменился. В них содержались угрозы, к нему в лавку наведывались сомнительные личности, не просившие, а требовавшие продать бумаги. А несколько дней назад заявился отвратительного вида ирландец, чуть ли не открытым текстом грозивший расправой над дочерьми, если Прохоров не продаст бумаги. Платон прогнал его, погрозив полиций. Как оказалась, представители власти не внушали трепета этим головорезам.

Рассказывать всю историю Дарье не было нужды. Она и так возложила вину на Платона, если узнает о его упрямстве, из принципа поступит наперекор и обратится в полицию. Прохоров намеревался уладить дело своими силами. Он успел сходить в банк и забрал бумаги из ячейки. Оставалось расплатиться ими за свободу дочерей.

— Успокойся, глупая баба! — оборвал супругу Платон, когда та принялась снова причитать. — Я всё обдумал. Мы выполним их требования.

— Ты не читаешь газет?! — не собиралась сдаваться Дарья. — Ублюдки безжалостны. Они убьют Викулю с Наташенькой, даже если ты отдашь им то, чего они хотят! Нужно связаться с полицией!

— Вот тогда они точно их убьют! — оборвал жену Прохоров. — Сделаем, как я говорю и точка!

Дарья долго смотрела на него красными от слёз глазами, кивнула.

— Давай их сюда! — потребовала Прохорова.

— Кого?

— Эти бумаги! Их отнесу я.

— Выбрось это из головы, — отрезал Прохоров. — Не хватало, чтоб они ещё и тебя схватили.

— Не надо, Платон. Я тебя прекрасно знаю. Ты начнёшь торговаться, потому что ты торгаш по природе. И ничего тебя не изменит, даже если жизнь дочерей на волоске! Ты попытаешься надуть их, всучишь им не то, чего они хотят. Я не позволю тебе погубить моих деток! Давай мне бумаги, быстро!

— Провались ты в Пекло! — вспыхнул Прохоров, вскочил со своего места, открыл нижний ящик комода, достал большую коробку, высыпал её содержимое на кровать. — Подавись!

— Здесь всё? — спросила Дарья.

— Да, всё!

Женщина выхватила коробку из рук Прохорова, собрала бумаги с постели и бросила их обратно в коробку. До половины третьего они сидели, как на иголках.

— Я не могу больше ждать, — Дарья вышла в прихожую и стала надевать своё пальто. Прохоров сердито цокнул, пошёл следом за женой. — Ты куда собрался?

— С тобой. Пойдём вместе.

— Нет, оставайся. Я знаю тебя Платон, — жена посмотрела Прохорову в глаза. — Я вижу, что ты задумал — хочешь их надуть. Оставайся!

— Да чтоб тебя! — Платон яростно взмахнул рукой, вернулся в спальню. Входная дверь хлопнула. Дарья ушла. Прохоров подскочил к окну, дождался, когда супруга покинет подъезд, бросился обратно к комоду. Он снова открыл нижний ящик, сместил подставное дно, достал из-под него старинные листы. Жадно проведя рукой по поверхности бумаг, Прохоров вздохнул. Пробежав глазами по неровным строчкам, он аккуратно сложил листы друг на друга, перенёс их на кухню, где перепрятал в свой небольшой чёрный чемодан.

Он вышел в прихожую, накинул лёгкую куртку, начал обуваться. Как раз в этот момент в дверь постучали.

2

Квартира, в которую отвезли похищенных девушек, располагалась в полузаброшенном многоэтажном доме в Бронксе. Её отыскал Джеймс, как утверждал он сам, через старого знакомого. Англичане расположились на третьем этаже. Соседей у них не оказалось. Этажом ниже и выше почти никого не осталось: на втором обитала вредная старушка, на четвёртом — итальянские эмигранты. Вряд ли кто-нибудь из них решится вызвать полицию, даже если похищенные девушки будут громко кричать. Ко всему прочему, стены комнаты, в которую заключили пленниц, хорошо изолировали звук. Пока ситуация складывалась благоприятно для англичан. Они беспрепятственно перенесли усыплённых девушек на третий этаж и спрятали в небольшой комнатке, окна которой выходили в переулок.

Джеймс и Освальд с виду оставались абсолютно спокойными, а Арчибальд тяготился чувством вины. Он протестовал против плана Сквайрса, когда тот поделился им с друзьями. Недвед считал недостойным действовать подобно бандитам. Джеймс настаивал, приводил новые и новые доводы и, в конце концов, Арчибальд согласился. Но совесть лорда продолжала бунтовать против подобных методов. После переговоров с ирландцем, Арчибальд уверился в правоте своей совести. Дени произвёл на Недведа впечатление конченого человека, эгоистичного и трусливого. Ирландец не попытался спасти своего друга, пошёл на сговор с его убийцами ради того, чтобы сохранить себе жизнь. Подобная манера поведения претила представлениям Арчибальда о чести и достоинстве мужчины. Удивительным образом в Недведе сочетались тяга к кутежу и разгульной жизни с рыцарскими идеалами средневековья, например, преданность дружбе, верность данному слову. Поэтому Арчибальд, вступив на скользкую дорожку похитителя, чувствовал себя крайне неуютно и с нетерпением ждал скорейшей развязки этой истории.