Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

• Название: Граф Орлофф (СИ)
• Автор: Валентин Егоров
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014

Начало XVIII века, Франция. Французский король Луи XIV, который по какой-то причине выступал против улучшения отношения с Московским государством, находится при смерти. Королевский двор и французское дворянство занимается межгосударственными интригами, кознями друг против друга. Старые консерваторы не желают каких-либо особых изменений как в политической, так и в простой жизни. Новые политики борятся за эти изменения. После смерти Луи XIV в Париж приезжает московский государь Петр Алексеевич. В этой книге рассказывается о том, как русская внешнеполитическая разведка готовила поездку своего государя в Париж.

---

Слуги внутренней службы королевских покоев время от времени осторожно меняли постельное белье, стараясь не потревожить больную ногу и самого короля, заново взбивали подушки в его изголовье.

Надо признать, что мадам де Ментенон много времени проводила у короля, она сидела в своем кресле, установленном в королевской спальне, и наблюдала за тем, как ее морганатический супруг, король Луи XIV, постепенно отдавал господу богу свою душу, капля за каплей он отмерял господу богу свою жизнь. Она также внимательно наблюдала за тем, как совершенно ослабевшего супруга слуги с ложечки кормили различными желе и давали выпить немного воды. Одним словом, эта женщина была готова в любую минуту прийти на помощь к умирающему супругу и поддержать его в трудные минуты расставания с жизнью. Но в то же время мадам де Ментенон категорически отказывала лейб-хирургу Марешалю на проведение операции по ампутации гангренозной ноги монарха.

Временами в королевские покои заходил Луи-Огюст герцог Мэнский, чтобы переговорить с отцом или чтобы постоять у его изголовья, всматриваясь в лицо умирающего отца. Он внимательно следил за тем, как дышит его коронованный отец, в этот момент находившегося в забытье или во сне. Когда же тот открывал глаза и осмысленно смотрел на сына, то герцог вел с ним беседу. Чаще всего он интересовался его самочувствием или выпрашивал для себя очередную королевскую милость или королевскую привилегию. Изредка старшего брата Луи-Огюста герцога Мэнского сопровождал его младший брат Луи Александр граф Тулузский, который практически не имел каких-либо просьб к своему отцу.

Его Высочество Филипп II герцог Орлеанский большую часть времени проводил в своем рабочем кабинете Версальского дворца, два раза в день он заходил в королевские покои, интересуясь у врачей самочувствием короля Луи XIV, или перемолвиться парой слов с самим королем. А один раз в день герцог обязательно показывался в проеме дверей, ведущих из кабинета государственного совета в королевскую спальню, таким образом, чтобы король мог его увидеть с кровати.

Первые дни королевской болезни герцога Орлеанского сопровождала большая группа придворных, но с каждым днем сопровождающих становилось все меньше и меньше. В последние дни жизни Луи XIV монсеньор Филипп визитировал покои короля уже в полном одиночестве, рядом с ним уже не было ни одного придворного. Слухи о его возможной опале и отставке росли и крепли, придворные на эти слухи отвечали своей приверженностью герцогу Орлеанскому, который явно проигрывал в придворной борьбе за регентскую власть Луи-Огюсту герцогу Мэнскому.

В распространении таких слухов о будущем регенте немалую роль сыграла позиция мадам де Ментенон, которая явно благоволила и поддерживала своего воспитанника и своего ставленника Луи-Огюста герцога Мэнского, совершенно никчемного, канцлера и хранителя печати Даниэля-Франсуа Вуазена. Злые языки при королевском дворе утверждали, что мадам де Ментенон и канцлер Даниэль-Франсуа Вуазен сегодня правят Советом министров.

В минуты просветления королевского сознания в покои Луи XIV заходил его духовный отец, иезуит ле Телье который заменил широко известно королевского духовника Пер Лашеза, но умершего в семьсот девятом году. Отец ле Телье толковал королю отдельные положения божьего писания, Луи XIV его внимательно выслушивал, а затем вместе с духовным отцом читал вслух молитвы. По ночам дежурные слуги часто слышали, как Луи XIV уже самостоятельно читал те же молитвы, складывал руки на груди и произносил «Confiteor»[31], а затем трижды бил себя кулаком в грудь. Еще в начале своей болезни король часто говорил о том, что он умирает, веруя и будучи покорным слугой церкви! Что он огорчен, оставляя после себя дела церкви в не очень хорошем состоянии, но Луи XIV всегда утверждал, что его совесть чиста перед богом.

Я уже говорил о том, что вся проблема с болезней короля Луи XIV заключалась в том, что он сильно ушиб свою ногу во время охоты, на которую отправился девятого августа 1715 года. С того времени его нога сильно болела, а затем на ней появились явные признаки гангрены, которая началась со ступни и по голени ноги поползла вверх. Его лечащим врачом был лейб-медик Ги-Крессан Фагон, который был широко известен во Франции и в Европе, с ученым мнением которого считались все медицинские светила того времени. Так, вот этот научное светило медицины полагало, что ушибленную ногу короля, на которой появились явные признаки гангрены, можно и следует лечить промыванием желудка, рвотными средствами и кровопусканием. Это были три основных составляющих медицины того времени, которые применялись врачами в зависимости от состояния больного.

Молодой королевский лейб-хирург Марешаль практически чуть ли не с самого начала появления и развития этой королевской болезни определил ее, как гангрена, и в этой связи предлагал провести срочную хирургическую операцию. Но Ги-Крессан Фагон, главный лейб-медик короля, категорически этому противился. Называя Марешаля неучем и нехристем, он упорно продолжал делать королю веносечения и давать ему сильные рвотные и слабительные препараты. Но эти лекарственные препараты даже не приостанавливали течения королевской болезни, у Луи XIV нога все более и более опухала, омертвение кожи все выше и выше поднималось по ноге, все больше и больше на королевской ноге появлялись язвочки, явные предвестники гангрены. Течение гангрены сопровождалось усилением боли, но Луи XIV терпел и, следуя указаниям своего придворного врача Фагона, усердно молился господу богу, испрашивая ослабление боли!

Доведенный до отчаяния, лейб-хирург Марешаль дождался момента, когда он и мадам де Ментенон остались вдвоем в королевской спальне, он попросил у нее разрешения на то, чтобы лично с ней переговорить о болезни короля. Мадам де Ментенон была погружена в свои мысли, но она утвердительно кивнула головой, соглашаясь выслушать этого молодого человека, лейб-хирурга своего супруга. В тот момент Луи XIV находился в забытье и не слышал разговора придворного медика и своей супруги.

Марешаль подробно рассказал о симптомах заболевания и об опасности, которое таит в себе это заболевание — гангрена королевской ноги. Мадам де Ментенон внимательно его выслушала, а затем поинтересовалась, что нужно было бы делать в таком случае, как следует лечить ногу короля?! Марешаль без какой-либо подготовки сказал старой даме о том, что если сейчас ампутировать ногу, то жизнь короля Луи XIV будет спасена! На краткий момент он забыл о том, что в те времена его любимая хирургия во Франции считалась ремеслом, а не медицинской наукой. Ею часто занимались простолюдины, которые будучи цирюльниками, брадобреями брали в руки хирургический ланцет, вскрывали людям опухоли, резали поврежденные конечности. Только через пятнадцать лет хирургия как отрасль медицины будет признана во Франции.

Мадам де Ментенон очень внимательно выслушала все объяснения и пояснения Марешаля, а через некоторое время сильно вспылила и очень резко его отчитала. Она посчитала, что этот молодой хирург не может знать в медицине и разбираться в болезни короля больше, нежели такое светило медицинской науки, как Ги-Крессан Фагон. Напуганный таким нервным надрывом мадам де Ментенон, лейб-хирург Марешаль замолчал и больше не поднимал своего голоса о неправильности лечения короля Луи XIV. Таким образом, был не использован единственный шанс, излечить короля Луи XIV, позволить ему прожить еще несколько лет.

К слову сказать, в пятницу 30 августа 1715 года, поздно вечером мадам де Ментенон совершенно неожиданно для присутствующих в королевской спальне слуг и медиков приказала подготовить и подать ее фаэтон к главному входу Версальского дворца. Затем она поднялась из своего кресла и стремительно покинула королевскую спальню, куда уже она больше никогда не вернется. Несколько позже ее секретарь и советник граф де Тессе, демон Марбас и мой друг, мне официально сообщил о том, что его госпожа устала от своей предстоящей участи безутешной вдовы, и уехала в Сен-Сир, чтобы немного отвести душу!

С этого момента Марбас прекратил меня подробно информировать обо всем том, что происходило в Версале в конце августа 1715 года. Но я продолжал получать информацию из нескольких других источников, а также от королевского камердинера Луи-Доминика Бонтана, генерального инспектора полиции маркиза Марка-Рене де Аржансона и герцога Орлеанского.

Все эти дни оказались для меня чрезвычайно утомительными, так как я был вынужден их проводить в своей постели. По мере поступления информации из Версаля, я входил в мысленный транс, чтобы передавать в Санкт-Петербург одну срочную депешу за другой о состоянии здоровья французского короля Луи XIV. Николя практически не покидала моей спальни, ухаживая за мной, словно за своим ребенком, за что я ей был глубоко признателен. Но, не смотря на постоянное нахождение рядом со мной моей дорогой Николь, мысль о судьбе герцога Орлеанского меня постоянно тревожила, я решил ее обговорить с пани Яной.