Орасио Кирога - Анаконда

• Название: Анаконда
• Автор: Орасио Кирога
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1960

Кирога Орасио — уругвайский писатель, автор новелл и романов о темных, роковых силах природы и человеческой психики, проникнутых сумрачной фантастикой в духе Эдгара По. Известны также его рассказы о природе и животных сельвы, ставшие популярными у детей нескольких поколений; в них обнаруживают близкие черты с Книгой Джунглей Киплинга.

В сборнике "Анаконда" значительное место занимают реалистические рассказы и сказки о природе Южной Америки, которую автор рисует как силу, трагически враждебную человеку. Из 39 рассказов сборника большая часть в нашей стране с тех пор не издавалась.

---

Сгрудившись на берегу, они ночи напролет с вожделением вдыхали далекий бриз, насыщенный едва уловимым запахом сырой земли.

И вот наконец однажды ночью свершилось чудо. Особенный, ни с чем не сравнимый ветер принес отчаявшимся животным легкое дыхание напоенных влагой листьев.

Вода! Вода! — прокатился по истерзанной земле всеобщий клич. Но избавление пришло лишь пять часов спустя, на самом рассвете, когда в тишине раздался далекий глухой рокот ливня, низвергнувшегося на сельву.

В это утро взошло уже не желтое, а оранжевое солнце; с полудня оно скрылось совсем… Непроглядный, густой, как расплавленное серебро, дождь лил, чтобы напитать истосковавшуюся по воде землю. И десять дней и ночей подряд тропический ливень обрушивался на сельву, которая купалась в облаках удушливого пара: просторы, недавно сверкавшие ослепительным светом, теперь до самого горизонта были затянуты густой пеленой тумана.

Водяные растения возродились на безбрежных лагунах, и уже простым глазом можно было различить их далеко раскинувшийся зеленый ковер. Но дни шли, а посланцы с северо-востока не возвращались, и беспокойство вновь овладело новоявленными крестоносцами.

— Они никогда не прилетят! — кричали вокруг. — Пойдем одни, Анаконда. Скоро будет поздно! Дождь утихает!

— Ничего, он пойдет еще сильнее. Спокойствие, братья! Ливень не минует соседей. Туканы летают плохо, они сами об этом говорили. Может быть, они сейчас в дороге. Подождем еще дня два!

Но Анаконда была далеко не так спокойна, как хотела показать. А что, если туканы заблудились в тумане, застлавшем всю сельву? Или — непостижимое несчастье! — северо-восток не поддержал дождь с севера? За полперехода отсюда Паранаиба, напоенная притоками, ревела своими грозными водопадами. Подобно тварям, ожидавшим в Ноевом ковчеге голубку, животные не сводили с небосклона воспаленного взора. Но тщетно. Вдруг среди бури и ливня раздался крик мокрых напуганных туканов.

— Великий потоп! Потоп по всей реке! Все бело от воды! — И дикий вопль потряс всю сельву.

— Вперед! Победа за нами! Нападем сейчас же!

Действительно, Паранаиба вышла из берегов и затопила все вокруг. От реки до большой лагуны все превратилось в огромное величавое море, на поверхности которого покачивались заросли нежных камалоте. С севера, под напором вышедшей из берегов реки, зеленое море, широким полукругом охватывая лес, послушно отползало к югу.

Час пробил. На глазах у Анаконды сельва бросилась на яростный приступ. Новорожденные виктории-регии и старые побуревшие крокодилы; муравьи и ящеры, камалоте и змеи, пена, черепахи и лихорадка, само небо, низвергающее тропический ливень, — все, славя Анаконду, ринулось в бездну великого половодья.

Узрев этот штурм, Анаконда позволила могучему потоку унести себя к Паранаибе; там, свернувшись клубком на вырванном бурей кедре, который, кружась в водоворотах, спускался вниз по реке, она наконец облегченно вздохнула и, улыбнувшись, медленно закрыла в вечерних сумерках свои стекловидные глаза.

Анаконда была счастлива.

Началось чудесное путешествие к неизведанному: ведь Анаконда и не подозревала, что находится за огромными розоватыми глыбами порогов, которые далеко за водопадом Гуаяра преграждают реку. Плывя по Такуари, она однажды, как известно, достигла бассейна Парагвая. Но ни о среднем течении, ни о низовье Параны она ничего не знала. Тем не менее величаво-спокойная при виде сельвы, которая, победоносно пританцовывая, неслась на пенистых волнах в ореоле дождя, огромная змея отдалась на волю течения, убаюкиваемая молочно-белым ливнем.

Так спустилась она по родной Паранаибе, почти не заметив ленивого течения Мертвой реки и чуть не поплатившись жизнью, когда плавучая сельва с кедром, на котором она примостилась, рухнула в реве бури с водопада Гуаяра, уступами сходившего в бездонную пропасть. И долго еще, зажатая скалистыми берегами, перекатывала река свои бурые воды.

Но через два дня высокие утесы расступились, и река снова бесшумно потекла, как густое оливковое масло, без единого водоворота, со скоростью девяти миль в час.

Новая страна — новый климат. Ясное безоблачное небо и яркое солнце, едва подернутое легким утренним туманом. Анаконда, молодая змея, с любопытством смотрела на природу Мисьонес, смутно припоминая свое далекое детство.

Она снова увидела песчаный берег, выплывающий на рассвете из молочно-белого тумана, который медленно таял, оседая в укромных тенистых бухточках, на длинных сетях рыбаков, свисавших с мокрой кормы пироги. Анаконда вновь ощутила легкое головокружение, глядя на перехваченную отмелями широкую пойму, где по воде тихо и плавно расходились круги, пока течение не наталкивалось на новое препятствие, и тогда, вскипая и пенясь, река бурлила, окрашенная кровью паломет. По вечерам она видела, как солнце принималось за свой исполинский труд сталевара, расплавлявшего сумерки, которые трепетали, накаляясь добела у горизонта, а наверху, в зените, плыли одинокие снежные горы, усеянные огненными искрами.

Все это было знакомым, но далеким и неясным, как во сне. Чувствуя, особенно ночью, жаркое дыхание разлива, устремлявшегося вниз по реке, змея безмятежно плыла по течению. Вдруг она тревожно свернулась в клубок.

Кедр натолкнулся на какой-то странный предмет, плывущий по реке. Чего только не увлекает с собой большой паводок! Уже не раз перед глазами Анаконды проплывали погибшие на далеком Севере неизвестные ей животные, терзаемые прожорливыми воронами. Она видела карабкавшихся на торчащие из воды ветви полчища улиток и стаи птиц, которые безжалостно их склевывали. Ночью, при свете луны, она присутствовала на параде карамбатас, заполонивших всю реку: они плыли против течения, высунув из воды спинные плавники, которыми оглушительно хлопали, когда все разом глубоко ныряли.

Уж так водится во время великих наводнений.

Предмет, с которым только что столкнулась Анаконда, был двускатный навес, похожий на упавшую крышу ранчо, увлекаемую течением на плоту из камалоте.

Ранчо, построенное среди болот и смытое паводком? Может быть, там спасшийся от наводнения человек?

С великими предосторожностями, прижав чешуйку к чешуйке, исследовала Анаконда плавучий островок. Да, он действительно был обитаем: под соломенным навесом лежал человек. На шее у него зияла огромная рана: человек умирал.

Анаконда долго и внимательно смотрела на своего врага, не пошевелив даже кончиком хвоста.

У этой самой заводи, окруженной со всех сторон розоватыми известковыми скалами, огромная змея впервые столкнулась с человеком. Анаконда не помнила всех подробностей давней встречи, но чувство неприязни, неизъяснимое отвращение к самой себе овладевало ею каждый раз, как в ее памяти смутно всплывала былая авантюра.

Снова стать друзьями? Нет, никогда! Люди — враги, это бесспорно, ведь против них развязана война.

Время шло, но Анаконда не двигалась. Еще царила ночь, когда змея, внезапно развернувшись, бросилась к краю плота и сунула голову в темные волны.

В пахнувшей рыбой воде она почуяла змей. И действительно, приближалось несметное множество ее родичей.

— В чем дело? — спросила Анаконда. — Вы, верно, забыли, что вам запрещается покидать листья камалоте во время наводнений?

— Нет, не забыли, — отвечали непрошеные гости. — Но здесь скрывается человек — враг сельвы. Прочь с дороги, Анаконда.

— Вон чего захотели! Нет, не пропущу. Этот человек ранен и умирает.

— А тебе какое дело? Если он еще не мертв, мы его живо прикончим… Дорогу, Анаконда!

Огромная змея, изогнув шею, высоко подняла голову.

— Никого не пущу, слыхали? Назад! Я взяла под защиту этого раненого. И горе тому, кто посмеет подползти!

— Горе тебе! — пронзительно зашипели змеи, обнажая свои смертоносные зубы.

— С какой стати мне горевать?

— С той самой, что ты продалась людям… длиннохвостая ящерица.

Едва гремучая змея прошипела последние слова, как голова Анаконды, промелькнув подобно смертоносному тарану, размозжила челюсти нахалки, которая тут же замертво повалилась в воду и всплыла вверх обмякшим брюхом.

— Берегись! — голос Анаконды звучал зловеще. — Если хоть одна из вас посмеет тронуться с места, ни одной живой гадюки не останется во всем Мисьонес! Это я-то продалась, ах вы подлюги! В воду! И запомните хорошенько, ни днем, ни ночью я ни на час не потерплю здесь вашего присутствия. Понятно?

— Понятно! — ответил из темноты глухой голос огромной ярара. — Но когда-нибудь ты нам за это ответишь, Анаконда.

— Однажды, — возразила Анаконда, — я уже ответила одной из вас… Но ей это не больно пришлось по вкусу. Поберегись-ка лучше ты сама, красавица. А теперь не зевайте! Счастливого плавания!

Но и на этот раз Анаконда не испытала полного торжества. Почему она так поступила? Что общего могло быть у нее с этим человеком, несчастным поденщиком, умиравшим от раны на шее?