Николай Грошев - Файл ТМ1 (СИ)

• Название: Файл ТМ1 (СИ)
• Автор: Николай Грошев
• Издательство: СИ
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2015

Роман пишется от лица полковника Департамента Галактической разведки, следующего в гиперпространстве к неизвестной читателю точке. Пропуская свой рассказ через программы «Творческого модуля», он говорит о своём прошлом, начиная рассказ с 2038 года. Полковник бессмертен, богат и служит в Департаменте из-за возможности найти в службе новые впечатления и острые ощущения. Летает по галактике в компании Крэдока — рыжего, крылатого, способного выдыхать огонь зверька.

---

Если сложить вместе, всё время, которое я думал над этим — получатся годы. И я смог найти только один ответ. Вероятно, всё дело в команде. Когда нас стало трое, мои новые амбиции, оказались ущемлены. Они развились из слабенького, полудохлого зародыша жажды, которая присутствует в каждом человеческом существе. Жажда власти над чужими жизнями. А вот у остальных не было шанса холить и лелеять свою властную жилку душевную.

Может в этом всё дело?

Не знаю. Я так часто…

— Дело в том, что ты просто скотина. — Донеслось из динамика. — Мррр, в тебе это есть, было и будет. Мррр…, ты просто зверь, который пытается стать человеком Серёжа.

Капитан приподнялся на локте и, недовольно, почти в гримасе отвращения надув губы, смотрел куда-то в бок. Несколько минут он молчал, а потом грустно сказал.

— Крэдок, хоть ты и свинья бестактная, но ты, может быть и прав.

— Прав. Я чувствую. Мррр, ты спрашивал себя почему, они не пережили этот твой этап? Спроси лучше, почему ты никогда не видел кошмаров о войне.

Капитан откинулся на ложе капсулы и очень долго смотрел в потолок.

Эх…, прав Крэдок. Наверное…, битва всегда приносила радость, будоражила кровь, я чувствовал удовлетворение. Страх был лишь в первые несколько боевых заданий, во время службы. В остальное время я ощущал что-то сродни эйфории наркомана. Адреналин в своей крови. И даже страх, естественная реакция — страх испытывают все, даже самые крутые и сумасшедшие, но даже этот страх, становился лишь приятным украшением всей бури эмоций, что вызывает во мне битва. В этом, из всех нас, меня понимает лишь Степан. Он такой же. И он не пережил своего этапа этой страшной жажды власти, лишь потому что…

— Он дибил, мррр. — Снова вмешался голос рыжего пассажира. — У него умственных способностей не хватит на такие сложные мысли.

— Крэдок, тебе скучно? Что ты пристал?

— У меня молоко кончилось.

— Как кончилось? — Удивлённо моргнул капитан. — Я же два литра тебе припрятал и отдал полчаса назад!

— Кончилось. Мррр, я долго был голоден и сильно перенервничал, когда этот глупый корабль начал стрелять А-ракетами прямо посреди гипер туннеля.

— Нефиг спать на пульте! — Рыкнул капитан. — Всё, отстань от меня, я хочу побыть один.

— А молоко?

— Бортовой выруби нафиг внутреннюю связь.

Как только приказ капитана был выполнен, он поднялся, закрыл дверь каюты и, непрерывно бурча что-то неразборчивое себе под нос, улёгся обратно в капсулу. Он долго молчал в этот раз, теребя пальцами нарукавный знак отличия полковника разведывательной службы при космическом флоте Звёздной Федерации, прежде чем продолжить свою историю.

Млять…, полковник разведки…, а мог бы стать властителем всей этой херовой Галактики…

Хм, вряд ли вы поймёте, а может, вас даже ужаснёт то, кто я такой на самом деле, глубоко в душе. Я унял свою страсть. Но, чёрт возьми! Никто не в праве запретить мне, сожалеть об этом! Даже моя треклятая совесть. Увы, порой поступая правильно, мы идём против своей сути.

Первым шагом на пути к подавлению, тех стремлений и желаний, что едва не перевернули вверх тормашками весь мир, стала моя продолжительная пьянка…, а я ведь таки мог перевернуть его! Мог, и это знание, греет моё сердце и самолюбие. Да я и сейчас могу — в любой момент. Аппарат законсервирован, запрятан в секторе Потухших солнц, на одной из маленьких ничем не примечательных планет. Там ни ресурсов, ни жизни, ничего, что могло бы заинтересовать кого-либо. Один из сотен тысяч мёртвых булыжников. Но все мы знаем, где именно этот булыжник летает. Правда, я не могу один открыть хранилище. Что бы его открыть, нужны минимум трое из нас…, самое смешное, что это моя инициатива. Как я объяснил им — что бы никто из нас не мог, без ведома остальных, притащить в наш мир, что-либо тут явно ненужное. Только вот на деле причины у меня были другие. Я сделал это для себя. С ними, хоть с одним из них, я не решусь на шаг, от которого отказался столетия назад, но вот один…, не знаю. Один я могу не удержаться. А раз ступив на эту дорожку, я уже никогда не вернусь назад. Вот так.

Пьянка сама по себе не остановила бы меня. Она лишь глушила мои желание устремиться к моим новым, ужасным целям. Стоило алкоголю покинуть кровь, и я обязательно вернулся бы к ним. Вторым, важнейшим шагом на пути отказа оттого, что жаждала моя душа, стал инцидент, весьма и весьма глупый. Правда, в полном соответствии с характерами моих друзей. В армии, когда тебя сутками гоняет по плацу зверюга сержант, до дембеля ещё чёртова туча таких же вот выматывающих дней на плацу, и каждый твой вечер заканчивается в казарме из 15 мужских рыл, юмор искажается. Становится жёстче. То, что смешило нас до этого кошмара, из которого выхода нет, и не будет, пока не кончится срок службы, уже не казалось смешным. Даже забавным. Тупым, унылым, пресным, но не более того. А когда, после задания, ты возвращаешься в эту казарму, ложишься на койку, смотришь в потолок, а на тебя падает дичайшая усталость, ты чувствуешь полное опустошение, смех гражданки и вовсе может вызвать тошноту отвращения. И совсем глухо становится с твоим чувством юмора, когда однажды ночью ты просыпаешься, поворачиваешься к корешу-соседу и говоришь:

— Мля, Хорёк, такая хня снится, что спать не…

И ты молчишь. Смотришь на застеленную постель, на подушку, которой тут уже нет (мы убирали подушки с их коек, что-то вроде традиции, что ли…), как-то сразу разум накрывает мрачной пеленой. Не спит тут больше Хорёк, умер он, вот тут и не спит.

Не скажу, что я горевал о погибших очень уж долго — все умирают. Но, как и на всех нас, смерти товарищей влияли и на меня. Первое время влияли очень сильно. Позже стало легче. И убивать и терять друзей. Андрею, Васе вот, никогда не становилось легче терять друзей, а я привык. Изменился, а может, закалился — без понятия. Но наш юмор становился жёстче год от года. Для обывателя, даже самая невинная наша шутка над собратом или просто над другим человеком, показалась бы дикой, юмором сумасшедшего. А для нас нормально. Обыватель учится ходить по дороге, аккуратно поглядывая по сторонам, что бы машина не сбила, а салаги «Кондора» готовятся к экзамену, заучивая свои действия, при разрыве брюшной полости осколками или пулей. Не терять сознание, дотянуться до набора автоматических шприцев, собрать кишки, по возможности все и без лишней мути вроде палочек, гряз и так далее, удерживая руками свои потроха…, если кратко, то примерно так. Меня вот всегда волновал вопрос — за каким нужно это всё знать, если 9 из 10 после разрыва брюха ты потеряешь сознание и такие же шансы, не сдохнуть от шока или пули, пока, ты со своим порванным пузом, плетёшься к позициям своих? Это если под всем что вколол, ещё сумеешь верно выбрать направление. Бред. Но — надо. В армии как не знаю, а в «Кондоре» — «надо», главное обоснование любого приказа.

— Против «надо» не попрёшь, потому что «надо» — это сильно, а когда сильно надо, это вам не в тапки ср…ь, это мля «надо»! — Димон, от него мудрость.

Так что, смех у нас всегда был несколько диковат.

И когда ребята пошутили, я не слишком на них злился.

Примерно два дня мы выпивали вместе, а потом парням оно надоело. Видя, что я не собираюсь прерываться, они махнули рукой и сами отправились знакомиться с мирами фантомов. Я их понимал — самого, едва окопался в этом доме, прям как магнитом тянуло к аппарату.

Не знаю, во скольких мирах они успели побывать, и сколько для них прошло времени за эти две недели, но, когда я смог адекватно реагировать на реальность, они выглядели жутко довольными. Посчитать по дискам и кристаллам я тоже не мог — их там по-прежнему было много-много тысяч. Из всех миров, в коих парней занесло, в реальность они вытащили только одно свидетельство своих путешествий, и оно, свидетельство это, было живым. Оно собственно, и было одним из главных действующих лиц шутки.

Наступило очередное утро, с пробуждением от жуткой головной боли и неутолимой жажды. Перевернулся со спины на бок и сверзился с барной стойки, на которой в тот момент спал. Было больно, но выругаться я не смог, спёкшееся горло издало лишь жуткий вурдалачий хрип. Кое-как сумев обрести вертикальное положение верхней части организмы, я таки сумел не рухнуть обратно, когда мир закружился перед моим затуманенным взором. Несколько минут ушло на то, что бы сосредоточиться и заставить сразу оба глаза смотреть примерно в одну точку. Мои старые знакомые, маленькие да все зелёные, штабелями лежали вокруг опрокинутой полупустой бутылки водки. Один чертёнок торчал в горлышке. Видимо, бедолага пытался залезть, но тазовая часть в процессе застряла, так он там и уснул, окунув маленькие рожки в прозрачную жидкость…, осторожно поворачивая голову, я начал искать эликсир. На этой стадии без него не обойтись. Или бригада медиков, которые превратят тебя в оранжерею из капельниц или эликсир. Несколько склянок лежали на низком столике в углу. Как я до них дополз — это целое приключение. Совсем непросто добраться из точки А в точку В, когда весь мир вертится вокруг тебя. Причём вертится в буквальном смысле. Первый глоток живительной влаги, рухнул в желудок и жажда начала угасать. Ещё один и прояснилась голова, мир больше не кружился, руки не дрожали, по телу разливалось ощущение силы и тепло. Мой организм уничтожал алкогольные шлаки и полнился энергией. Допив бутылочку, я глянул на чертенят — нету. Излечился, значит.