Джон Фаулз - Джон Фаулз. Дневники (1965-1972)

• Название: Джон Фаулз. Дневники (1965-1972)
• Автор: Джон Фаулз
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016

В рубрике «Документальная проза» — «Дневники» (1965–1972) Джона Фаулза (1926–2005) с предисловием английского историка и киноведа Чарльза Дрейзина (1960) и в переводе Валерии Бернацкой. Дневники — по самой своей природе очень непростодушный жанр, но интонация этих записей вызывает доверие. Впечатляет и наблюдательность автора: «Как и у всех кинозвезд, в ней чувствуешь под наигранной сердечностью ледяное нутро. Я хочу сказать, что эта сердечность сродни ее косметике».

---

Частично моя депрессия связана с «Любовницей французского лейтенанта». Два огромных аванса загадочным образом обесценили роман в моих глазах. Есть правда вероятность, что издатели просчитались: ни один английский книжный клуб не проявил к нему интереса. Поэтому я чувствую себя мошенником, чуть ли не попадающим под новый закон о правах потребителей, жуликом, требующим непомерную плату за недостойный товар. Так что провал «Волхва» (Джудит Крист совершенно справедливо включила его в десятку самых плохих фильмов 1968 года) кажется более правильным, чем восторженный прием новой книги английскими и американскими издателями и литературными агентами.

Нелепый вопрос от редактора одного из справочников типа «Кто есть кто» (в нем есть и мое имя): каковы мои жизненные цели и достижения? Нелепый и вызывающий раздражение вопрос. Нужно ответить, но мне кажется естественнее, когда ты не можешь это сделать. Я написал: «Уйти от реальности и оказать в этом содействие другим людям».

18 января

Внизу, за нашим садом, разыгралась трагедия. В течение двух-трех дней бушевала буря, подчас достигавшая силы урагана. Сегодня — еще не было шести вечера — стоявший в гавани катамаран сорвало с якоря и понесло в открытое море. Небольшая спасательная шлюпка отправилась вслед, чтобы его вернуть, но перевернулась, и один из мужчин, Роберт Джеффард по прозвищу Ниммер, утонул. Это случилось не на наших глазах, но в полночь мы пошли к Коббу и увидели, что разбитую шлюпку доставили на берег. Увы, тут речь не шла о героизме. Джеффард и Рой Голлоп, рыбак, хотели получить премию за спасение катамарана и позвонили руководителю этой службы, спрашивая, можно ли воспользоваться шлюпкой. Тот, не подумав, разрешил, и мужчины пошли на глупый риск ради нескольких фунтов. Весь этот день мы следили за разыгравшимся морем из дома и еще говорили, что никто не сможет выжить в бушующей стихии. Теперь весь Лайм разгневан и ищет козла отпущения. До какой-то степени это региональная трагедия: обычная жадность прибрежных рыбаков, всегда готовых поживиться тем, что плохо лежит, и единодушное отвращение жителей юго-западных графств к тому, чтобы хорошие деньги уходили сквозь пальцы.

31 марта

Мне исполнилось сорок три года. Я один (Элиз забирает Анну из Лондона), так что могу об этом забыть. Два или три года назад такое показалось бы бравадой, позерством; по негласным законам Ли-он-Си[110] нельзя оставлять юбилеи, годовщины без внимания. Теперь я отношусь к ним как к семейной, неолитической, рунической ерунде. Сегодня вечером некоторое время смотрел по телевизору похороны Эйзенхауэра; это тоже неолитическое действо — оно гораздо ближе к тому времени, когда размалевывали себя в таких случаях красной краской, чем в век «Аполлона-9».

16 апреля

«Пантер» предложило за «Любовницу французского лейтенанта» 11 тысяч фунтов (плюс одну тысячу из-за отсутствия фильма). «Пан» обычно не дает больше 8 тысяч. Я с ним расстаюсь без угрызений совести; издательства по выпуску книг в бумажном переплете лишены лица и безразличны к тому, что ценит большинство писателей, — к человеческому контакту.

17 апреля

Анну приняли в Эксетерский институт искусств — огромное облегчение. Она немного раздражает меня тем, что совсем не помогает Элиз, а каждый день убегает в школу верховой езды в Чайдок-Ситаун. Но кто из нас был паинькой в восемнадцать лет? Она, по крайней мере, уравновешенна, не раздражительна.

18 апреля

Американский «Литерэри Гилд» будет рекомендовать «Любовницу французского лейтенанта» как лучшую книгу осени. Еще один камень с души свалился.

24 апреля

Встреча в Лондоне с Линдсеем Андерсоном — его Оскар хочет привлечь к работе над фильмом. В Андерсоне удивительная смесь агрессивности и робости. Крупный нос Сирано, чующий неприятности; вычурные, неестественные позы — они должны показать, насколько режиссер раскован, хотя результат прямо противоположный. Я предпочел бы усилить в фильме авторскую позицию, но другим эта идея не понравилась. Сошлись на том, что будет лучше использовать голос актера, дающего исторические пояснения за кадром. Встреча не подвела окончательный итог; осталось впечатление, что идея фильма заинтересовала Андерсона, но только на уровне интереса тореадора к первоначальным, ритуальным действиям в бое быков, когда его время еще не пришло. Решили попросить Дэвида Стори[111] написать сценарий — Андерсон только что поставил его пьесу. Том и Оскар выглядят довольными — если все пойдет, как задумано, я тоже буду доволен. Все теперь зависит от Стори. Если он согласится, мы получим Андерсона, если нет…

4 мая

Стори говорит, что сценарий писать не будет; по словам Оскара, романом он восхищается, но не видит в нем такого мужского характера, на который мог бы «опереться». «Он зациклен на сильных мужчинах — когда писал сценарий по ‘Грозовому перевалу’, в центре был Хитклиф», — сказал мне Оскар. Так что Андерсон опять прибегает к отговоркам.

14 мая

Мы живем в нашем доме уже десять дней, и нам это нравится. Сад совсем одичал; чтобы поддерживать его на должном уровне, нужно не меньше шести садовников. А так два дня работает старый Борд и время от времени я. Сад отвлекает меня постоянно. Принимаюсь за одну работу, тут же вспоминаю о другой, иду туда, а по дороге вижу новые цветы. Мне все это очень нравится; по крайней мере, наши джунгли дали приют славке-черноголовке и серой славке. Рыжевато-коричневая сова прилетает к нам каждый вечер и сидит на магнолии зловещим предзнаменованием. Я думаю, она из прилетающих к нам Тивериадских сов и ловит здесь садовых сонь.

12 июня

День выхода книги. Слава Богу, на этот раз я избавлен от ненавистной необходимости давать интервью; то ли Том здесь постарался, то ли просто так сложилось. Не знаю… да и знать не хочу. Но вообще это время переношу с трудом. Даже не потрудился купить те газеты, которые не получаю, чтобы прочитать возможные рецензии. В «Нью стейтсмен» достойный отклик, в «Таймс» — не очень: рецензент — голос литературных влиятельных кругов — многого не понял. Но теперь я знаю: хорошие или плохие — они все равно не относятся к делу; хвалят тебя или ругают — это ничего не меняет в нашей бедной, больной культуре. Даже самый грозный рецензент не является настоящим врагом.

15 июня

Честная рецензия в «Обзёрвер», маленькая глупая статейка в «Санди таймс», такая скудная, что лучше бы ее вовсе не писали. Чувствую облегчение, что меня не лягнула неравнодушная к знаменитостям «Организация Томсона»[112]; со стороны левых — несколько больше доверия. Полагаю, на этот раз сработает вариант — «имя» против «рецензий»; одни рецензии не дадут мне попасть в список бестселлеров.

Поступают новые отклики. Великолепная рецензия в «Нью сэсайети» — не так хороша для меня, как сама по себе, — точная, умная. Мог бы написать ее сам — такое не могу сказать даже о самой хвалебной рецензии в «Файнэншел таймс». Читать ее лестно, но она не совсем о той книге, что я написал. Все остальные — комплименты с оговорками; неодобрительные высказывания чередуются в них со снисходительной похвалой. Том Машлер подавлен, считает, что большинство рецензентов люди недалекие. Я же думаю, что он и Нед Брэдфорд переоценивают меня — во всяком случае, мою коммерческую ценность.

19–21 июня

Едем в Лондон, чтобы забрать Анну. Слава Богу, теперь она на нашем попечении, то есть до начала семестра в Эксетере будет жить у нас.

Мы, наконец, уговорили Дениса вновь встретиться с нами. Пришли также Ронни и Бетса. Ронни и Денис понравились друг другу, и это меня порадовало. Наверное, следовало испытывать раздражение, видя, что ко мне они проявляют меньший интерес, но такая ситуация, напротив, тонко льстила моему тщеславию. Эти два прекрасных, хотя и непостоянных, человека должны были сойтись. И значит, говоря другими словами, я умею выбирать людей.

25 июня

Странное переживание в конюшне. Я стоял в сумерках у лестницы, ведущей на сеновал, — темные ступеньки и наверху прямоугольное отверстие, сквозь которое пробивался серый свет. Внезапно меня охватил приступ жуткого страха. Я настолько не суеверен, настолько не верю ни в какие «паранормальные» явления, что это не могло прийти извне. Потом до меня дошло: то был мой собственный призрак. Каким-то странным образом я явился самому себе. Был одновременно и живым, и мертвым.

Казалось, что-то смотрит на меня сверху.

У меня сейчас — собственно, это продолжается уже несколько месяцев — какое-то безразличие к жизни; возможно, в этом истоки такого явления. Постоянная сосредоточенность на смерти и одновременно равнодушие к этой не оставляющей меня мысли; временами почти полное отсутствие воли, ужасающая абулия[113]. Не знаю, что произошло, — может, плохо работают почки или печень; у меня темная моча, а при работе в саду ломит поясницу. Я заметил это восемь или десять недель назад — надо бы показаться врачу. Чувствую себя больным, но не настолько, чтобы не продолжать ту неспешную жизнь, какую мы здесь ведем. Словно я хочу заболеть по-настоящему. Своего рода искупление? Не знаю.