Роберт Джордан - Запретный город Готхэн

• Название: Запретный город Готхэн
• Автор: Роберт Джордан
• Жанр: Героическая фантастика

---

— Скорее, Конан! — добежал до него серебристый голосок Ясмины. — До Вендии далеко, и много еще гор лежит на нашем пути!

Конан засмеялся и вложил меч в ножны. Его смех прозвучал устрашающе, как рев зверя. Внизу уркманы уже выбрались на дорогу и запели однообразную, сложенную в его честь песню.

Называлась она «Повелитель Меча», и повествовала о человеке, который шел, шатаясь высоко над ними, вдоль обрыва, с лицом, что было подобно ухмыляющемуся черепу, оставляя при каждом шаге пятна крови на скале.

Двое против города

После побега из Готхэна, Конан вместе с группой уркманов добрался до Гори. Здесь он расстался с Ясминой и уркманами, которые пообещали, что будут сопровождать девушку до самого Ширхама.

Конан же отправился в залив Ксапур, где намеревался сесть на корабль и доплыть до Шахпура, чтобы затем добраться до Киммерии. После длительных переговоров, один из капитанов согласился выйти в море за тройную оплату.

Когда от Шахпура их отделял лишь один день пути, ночью начался жестокий и мощный шторм. На четвертый день, когда шторм утих, глазам моряков явился дикий и чужой ландшафт. Высадившись на берег, Конан решил заночевать на берегу, перед обратной дорогой на юг. Утром же северянин увидел, что корабль уплыл в ночь с его вещами и, конечно же, с золотом.

Конан поклялся отомстить капитану Шараху, но ему не оставалось ничего другого, как пойти пешком, и варвар отправился в путь немедленно. Через несколько дней воин добрался до сказочного города, в котором исполнялись какие-то странные обряды.

1

Сквозь ослепительно цветовую гамму улиц Шантариона следовала чужеземная фигура, совершенно неуместная в этом месте. В самом богатом городе мира, куда галеоны с фиолетовыми парусами свозили богатство многочисленных морей и земель, было изобилие чужестранцев; посреди местных купцов, их рабов и охранников скользили воры с ловкими пальцами, шествовали темнокожие кушиты, толпились группы сухощавых кочевников с юга. Номады из великой пустыни смешивались с королевской свитой увешанной золотом.

Пришелец, которого обратились все глаза, все же был совершенно чуждым и не похожим на жителей города.

— Это аквилонец, — прошептал царедворец в пурпурных одеждах своему спутнику, чьи одежды и раскачивающаяся походка на широко расставленных ногах выдавала в нем человека с моря.

— Похож, но не совсем. Он должен быть из какого-то связанного с ними, но дикого племени. Вероятно, варвар с севера.

Обсуждаемый человек являл собой некоторое сходство с аквилонцами, у него были длинные черные волосы, голубые глаза и светлая кожа, несмотря на загар, контрастирующая с более темной кожей местных жителей.

Тем не менее, на этом и заканчивалось все общее. Его сильная и львиноподобная, гигантская фигура делала человека более похожим на варвара с севера, чем на аквилонца, горца, что провел свою жизнь не в стенах, или плодородных сельскохозяйственных долинах, а в постоянной схватке с дикой природой.

Ритм такой жизни отражался в чертах его строгого лица и на крепком сложении, мощных руках, широких плечах и узкой талии. На голове у него был рогатый, ничем не украшенный шлем, грудь была скрыта под чешуйчатым панцирем. С широкого, отделанного золотом пояса свисал длинный, обоюдоострый меч и кинжал с двусторонним изогнутой лезвием в длину около фута, у рукоятки бывший шириной с ладонь — жуткое оружие в руках опытного владельца.

За ним наблюдали тысячи пар глаз, пришелец же не скрывал своего любопытства, внимательно разглядывая город и его жителей. Восхищение и очарование рисовалось на его лице так явно, что оно казалось совершенно детским, если бы не таившаяся во взгляде угроза. Варвар имел в себе нечто опасное, чего не скрывало даже его восхищение новым окружением.

Это окружение было ему совершенно чуждым. Никогда не видел он такого богатства, такой азартно разбросанной роскоши. Мощеные улицы не были для него новинкой, но северянин с удивлением оглядывал здания из камня и кедра, украшенные золотом, серебром, слоновой костью и драгоценными камнями.

Человек сощурился от блеска, исходящего от сияющего кортежа богача, или заморского князя, которые проходили мимо него по улице. Гордый господин вальяжно и беспечно лежал, развалившись посреди подушек, в инкрустированном драгоценностями и отделанном шелком паланкине, который несли невольники в шелковых набедренных повязках.

За ними шла стража, покачивая страусиными перьями, вставленными в золотые, украшенные драгоценными камнями рукоятки сабель. Отряд сопровождали солдаты разных рас: стигийцы, жители Турана, Косалы, гирканцы, а рядом шли богатые торговцы с архипелага Зурази.

Новоприбывший восхищался их одеждами из знаменитого туранского пурпура. Благодаря пурпурным одеяниям, племя простых торговцев, обманывающее соседей на продаже овощей, вскоре превратилось в общество дворян и купцов, князей, ищущих славы и богатств, равных богам. Их одежды развевались и пламенели на солнце, красные, как вино, темно-пурпурные как ночи в колхийских горах, алые, как кровь убитых королей.

Темноволосый варвар шел через вращающуюся радугу цветов и оттенков, с глазами, холодными, как полярная ночь, не обращая внимания на любопытные и дерзкие взгляды гуляющих в модных сандалиях, или несомых в паланкинах с навесами, светловолосых женщин.

На улице появилась процессия, стоны и крики которой заглушили повседневный шум. Сотни обнаженных до пояса женщин с волосами, рассыпанными по плечам, бежали, ударяя себя по обнаженным грудям, вырывая волосы из головы и плача, как будто их горе было слишком велико, чтобы выразить его тишиной.

Следом шагали мужчины, неся носилки, в которых лежала неподвижная фигура покрытая гирляндами цветов. Все торговцы, прохожие, даже воры и их помощники оставили свои занятия, чтобы посмотреть на это странное шествие. В конце концов, варвар понял, повторяющийся бесконечный боевой клич: — Тармуз мертв!

Пришелец повернулся в сторону стоящего рядом бродяги, который прервал свой спор с лоточником о цене одежды. — Кто этот великий вождь, которого несут на место вечного покоя? — спросил пришелец. Опрашиваемый посмотрел на кортеж, и, оставив вопрос без ответа, открыл как можно шире рот и заорал:

— Тармуз мертв!!!

По всей улице мужчины и женщины подхватили этот боевой клич, повторяя его до предела истерии, разрывая на себе одежды и истязая свои тела.

В замешательстве, высокий пришелец дернул бродягу за руку и повторил вопрос:

— Кто этот Тармуз? Какой-то великий король?

Его собеседник с яростью на лице посмотрел на незваного гостя и яростно воскликнул:

— Тармуз мертв, глупец, Тармуз мертв!!! Кто ты такой, чтобы прерывать мои молитвы?!

— Я киммериец, и меня зовут Конан, — ответил разгневанный незнакомец.

— А что касается твоих молитв, то ты просто стоишь здесь и ничего не делаешь, кроме того, что рычишь, как зловонный буйвол: Тармуз мертв!

Бродяга посмотрел бессознательным взглядом на Конана, и разразился пронзительным криком:

— Он оскорбляет Тармуза, оскорбляет всевышнего бога!

Носилки, проходящие мимо споривших, остановилась. Внимание кричащей тысячеголосой толпы было привлечено одиноким голосом их единоверца. Сотни невидящих глаз, с диким выражением уставились на киммерийца. Толпа сгрудилась в манере, типичной для людей, одержимых последователей какого-то культа; повторяемый крик был подхвачен и другими голосами.

Процессия вздымалась, раскачиваясь взад и вперед, заходилась пеной из уст в траурном вое. Бичи секли спины и плечи в слепом экстазе.

Жители города, купцы, люди мудрые и очень рациональные в своих действиях, тем не менее, также не были свободны от сумасшедших взрывов эмоций, характерных для обрядов чествования богов среди всех диких и варварских народов.

Руки их сомкнулись на ручках кинжалов, а глаза, посмотревшие на черноволосого гиганта, загорелись демоническим блеском. Пьяный от безумия бродяга по-прежнему бросал свои обвинения:

— Очернитель имени Тармуза! — вырвалось из его рта вместе с брызгами пены. Над толпой пронесся громовой гул. Переносимые носилки закачались, как лодка в бурном море, Киммериец положил руку на рукоять меча, а в его глазах засверкали ледяные вспышки.

— Идите своей дорогой, — сказал он, — я ничего не сказал против ни одного вашего бога. Идите с миром. Проклятое племя. Но его речь была плохо понята в общей суматохе. И сразу же возникла суматоха:

— Он проклинал Тармуза! Убить богохульника!

Они были везде вокруг него и бросились на Конана так быстро, что варвар не успел даже вытащить меч. Одержимый фанатичной лихорадкой толпа опрокинула киммерийца силой атаки. Но ему удалось нанести страшный удар виновнику всей суматохи, и шея бродяги сломалась, как сухая щепка.