Макс Бирбом - Зулейка Добсон, или Оксфордская история любви

• Название: Зулейка Добсон, или Оксфордская история любви
• Автор: Макс Бирбом
• Издательство: Kolonna Publications
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-98144-218-6

В каноне кэмпа Сьюзен Зонтаг поставила "Зулейку Добсон" на первое место, в списке лучших английских романов по версии газеты The Guardian она находится на сороковой позиции, в списке шедевров Modern Library – на 59-ой. Этой книгой восхищались Ивлин Во, Вирджиния Вулф, Э.М. Форстер. В 2011 году Зулейке исполнилось сто лет, и только сейчас она заговорила по-русски.

---

Залившись румянцем, она попятилась.

— Пожалуйста, — сказал он, вынужденный продолжать то, что начал, — тут нечему стыдиться. И уверен, вы не сочтете праздным мое любопытство. Верно ли, что вы… меня любите?

Она попробовала заговорить, но не смогла. Тогда она кивнула.

Облегченно вздохнув, герцог приблизился к ней.

— Как вас зовут? — спросил он мягко.

— Кейти, — хватило ей воздуха ответить.

— И давно, Кейти, вы меня любите?

— С тех пор, — запнулась она, — с тех пор, как вы сняли квартиру.

— У вас, конечно, нет привычки делать своим кумиром всякого жильца вашей матушки?

— Нет.

— Могу ли я похвастаться, что первый завладел вашим сердцем?

— Да. — Она сделалась бледной и мучительно дрожала.

— И верно ли я понимаю, что ваша любовь совершенно бескорыстна?.. Вы меня не понимаете? Поставлю вопрос иначе. Вы любили меня, не надеясь на взаимность?

Она бросила на него быстрый взгляд, но тут же растерянно потупилась.

— Ну полно! — сказал герцог. — Вопрос мой несложен. Кейти, вы хотя бы на мгновение верили, что я могу вас полюбить?

— Нет, — прошептала она, — никогда не смела на это надеяться.

— Именно, — сказал он. — Вы никогда не надеялись ничего приобрести благодаря вашей привязанности. Вы не готовили мне западню. Вас не поддерживала мечта сделаться герцогиней, у которой платьев больше, чем она в силах надеть, больше мишуры, чем она в силах разбросать. Я рад. Я тронут. Вы первая женщина, которая так меня полюбила. Или, — пробормотал он, — практически первая. А другая… Ответьте мне, — спросил он, напряженно над ней нависнув. — Если бы я сказал, что люблю вас, разлюбили бы вы меня?

— Ах, ваша светлость! — воскликнула девица. — Нет, конечно. Разве посмела бы…

— Довольно! — сказал он. — Допрос окончен. Я вам кое-что хочу подарить. У вас проколоты уши?

— Да, ваша светлость.

— Тогда, Кейти, окажите мне честь, приняв этот дар. — С этими словами он положил в ее руку черную жемчужину и розовую.

Вид их на миг прогнал все другие чувства в той, что получила этот дар. Она забылась.

— Батюшки светы! — воскликнула она.

— Надеюсь, вы будете всегда носить их ради меня. — сказал герцог.

Ответ ее был односложный. Слова замерли на ее устах, а из глаз полились слезы, через которые различимы были жемчужины. Они качались в ее смятенном мозгу, свидетельствуя, что ее любит — любит он, который еще вчера любил другую. Это так неожиданно, так прекрасно. Ее можно было (настаивает она по сей день) сбить с ног перышком. Герцог, увидев ее волнение, показал на кресло и велел ей сесть.

В этой позе мысли ее прояснились. Закралось подозрение, за ним беспокойство. Она посмотрела на сережки, затем на герцога.

— Нет‚— сказал он, неправильно истолковав ее вопросительный взгляд. — Это настоящий жемчуг.

— Дело не в этом, — сказала она дрожащим голосом, — а в том… в том…

— Что это подарок мисс Добсон?

— Подарок, говорите? Тогда, — поднявшись, Кейти бросила жемчужины на пол, — обойдусь без них. Я ее ненавижу.

— Я тоже, — сказал герцог в порыве откровенности. — Нет, конечно, — добавил он спешно. — Пожалуйста, забудьте, что я сказал.

Кейти пришло в голову, что мисс Добсон не обрадуется, если ей, Кейти, достанутся ее жемчужины. Она их подняла.

— Впрочем… впрочем… — Снова ее одолели сомнения, и она перевела взгляд с жемчужин на герцога.

— Говорите, — сказал он.

— Вы надо мной не потешаетесь? Не желаете зла? Меня хорошо воспитали. Мне говорили, чего беречься. И то, что вы сказали, так странно. Вы герцог, а я… я всего лишь…

— Высокое сословие имеет право на снисхождение.

— Да, да! — воскликнула она. — Я понимаю. Как я могла о вас дурно подумать. И любовь всех равняет, не так ли? любовь и начальное образование. Мое положение далеко от вашего, но я, несмотря на него, хорошо образована. Я больше выучила, чем почти все настоящие леди. Я в четырнадцать лет уже закончила седьмой класс.[98] Я была одной из самых успевающих девочек в школе. И я с тех пор не перестала учиться, — горячо продолжала она, — Я с пользой провожу каждую свободную минуту. Я прочла двадцать семь из «Ста лучших книг». Я коллекционирую папоротники. Я играю на пианино, когда только… — Она запнулась, вспомнив, что ее музыкальные упражнения всегда прерывались звонком герцога и вежливой просьбой их прекратить.

— Рад узнать о ваших достижениях. Они безусловно делают вам честь. Но… не вполне понимаю, зачем вы их перечисляете.

— Я не хвастаюсь, — отвечала она. — Я это сказала только потому, что… неужели вы не понимаете? Если я не невежда, я вас не опозорю. Никто не скажет, что со мной вы себя растратили.

— Растратил? В каком смысле?

— О, я знаю, что все будут ко мне придираться. Все будут против меня, и…

— Боже мой, да о чем вы?

— Ваша тетя, кажется очень гордая дама — важная и строгая. Мне так показалась, когда она приезжала в прошлом году. Но вы взрослый человек. Вы сами себе хозяин. о, я вам верю; вы меня не предадите. Если любите меня по-настоящему, то не станете слушать их.

— Люблю вас? Я? Вы сошли с ума?

В полном недоумении они уставились друг на друга.

Она первая прервала молчание. Шепотом она заговорила:

— Вы же надо мной не пошутили? Вы правду сказали, ведь так?

— А что я сказал?

— Вы сказали, что меня любите.

— Вам что-то почудилось.

— Да нет же. Вот сережки, которые вы подарили. — В подтверждение она их пощупала. Перед тем как их подарить, вы сказали, что любите. Вы сами знаете, что сказали. И если бы я подумала, что вы все это время надо мной насмехались, я бы, я бы… — она всхлипнула‚ я бы их бросила вам в лицо!

— Прекратите со мной говорить в этом тоне, — сухо сказал герцог. — И позвольте предупредить, что ваши попытки меня обмануть или запугать…

Она швырнула сережки ему в лицо. Но не попала. Что не извинило этот возмутительный жест. Герцог показал на дверь.

— Прочь! — сказал он.

— Со мной такое не пройдет! — засмеялась она. — Я не уйду, если только вы меня не вытолкаете. А если так, весь дом переполошу. Приведу соседей. Всем расскажу, как вы поступили, и… — Но ее негодование сменилось жгучим стыдом унижения. — Ах вы трус! — ахнула она. — Трус! — Она закрыла лицо фартуком и с жалостливыми рыданиями привалилась к стене.

Неопытный в любовных похождениях герцог не мог так запросто переплыть море женских слез. Его переполняла жалость к несчастной дрожащей у стене фигуре. Как ее успокоить? Он бездумно поднял с ковра жемчужины и приблизился к ней. Тронул ее за плечо. Она отшатнулась.

— Не надо, — сказал он мягко. — Не надо плакать. Не могу на это смотреть. Я был глуп и невнимателен. Как, напомните, вас зовут? Кейти, верно? Так вот, Кейти, я хочу извиниться. Я неудачно изъяснился. В печали и унынии я в вас надеялся найти утешение. Я, Кейти, схватился за вас как за соломинку. И затем, кажется, что-то сказал, от чего вы решили, что я вас люблю. Мне почти жаль, что это не так. Неудивительно, что вы в меня бросили сережками. Мне… мне почти жаль, что вы не попали… Видите, я вас простил. Теперь и вы меня простите. Не отвергайте сережки, пожалуйста. Я подарил их на память. Носите их, чтобы не забывать обо мне. Ибо вы меня теперь никогда не увидите.

Девушка перестала плакать, злость свою она расточила в рыданиях. На герцога она посмотрела горестно, но взяла себя в руки.

— Куда вы собрались?

— Не спрашивайте меня об этом, — сказал он. — Довольно того, что я готов отправиться в путь.

— Это из-за меня?

— Ни в коей мере. Ваша привязанность, наоборот, из тех вещей, которые придают горечи моему уходу. И все же… я рад, что вы меня любите.

— Не уходите, — пролепетала она. Он снова подошел, и на этот раз она не отстранилась. Вам кажется неуютной квартира? — спросила она, глядя ему в лицо. — Есть жалобы на обслуживание?

— Нет, — сказал герцог. — Обслуживание всегда было вполне приемлемое. Сегодня я чувствую это особенно остро.

— Тогда зачем вы уходите? Зачем разбиваете мне сердце?

— Достаточно того, что я не могу поступить иначе. Впредь вы меня уже не увидите. Но уверен, что, пестуя обо мне воспоминания. вы в этом найдете некоторое скорбное удовольствие. Вот сережки! Давайте я сам их вам надену.

Она повернула голову. В мочку левого уха он поместил крючок от черной жемчужины. На щеке, обращенной к нему, оставались следы слез; ресницы еще блестели. Несмотря на всю ее блондинность, они, эти сверкающие ресницы, были вполне темны. Герцог почувствовал порыв, усмирил его.

— Теперь другое ухо, — сказал он.

Она повернулась. Вот и розовая жемчужина заняла свое место. Но Кейти не шевелилась. Как будто она чего-то ждала. Да и сам герцог чувствовал какую-то незавершенность. Он не сразу отпустил жемчужину. Потом, вздохнув, отстранился. Она на него посмотрела. Их глаза встретились. Он отвел взгляд. Отвернулся.

— Можете поцеловать, — пробормотал он и протянул вперед руку. Затем спустя некоторое время почувствовал теплоту приложенных к ней губ. Он вздохнул, но не возвратил взгляд. Снова пауза, на этот раз дольше, затем звон и дребезг уносимого подноса.