Vincent Killpastor - Школа Стукачей

• Название: Школа Стукачей
• Автор: Vincent Killpastor
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011

Волею судьбы занесенный в США бывший зэк и авантюрист, пытается догнать американскую мечту, играя на доверии христиан-пятидесятников.

Короткая повесть для взрослых.

Ограничение: 16+ (ненормативная лексика).

---

Мастер пишет, размазывая по бумаге своё сердце. А потом приходит критик Латунский, который всё на свете знает, и говорит, э брат, да у тебя в пятой строчке сверху дательный падеж вместо родительного.

Нехорошо, стараться надо. Работать над собой.

А потом довольный своим вкладом, идёт жрать биточки и стерлядь в ресторан дома литераторов. Он ведь тоже, бляха, литератор, Латунский-то.

Вот так, Бибик, на редкость надо быть ебанутым, чтобы писать семь лет книгу, которую только что и сможешь это прочесть в узком кругу друзей, а потом в стол её, на долгие годы.

Мастера и Маргариту издали в первый раз через двадцать лет после смерти Булгакова. А он семь лет писал её несмотря не на что. Конечно же, он не был нормальным человеком. Но знаешь, я бы все отдал, чтобы таким вот ебанутым быть, как он.

Да он и сам понимал, что не такой, как большинство. А это уже отклонение. Хочешь, ни хочешь. А бывает отклонение или в сторону гениальности или в сторону шизофрении. И вот писатель пишет и колеблется вечно между этой гранью — психушкой или славой. Психушкой, пьянкой с наркотой или вечностью. И понимает что балансирует, и боится в темноту упасть. Вот тут то и нужна Мастеру его Маргарита, чтобы каждый день читала его странички, целовала и говорила: «Ах как же чудесно ты пишешь! Продолжай в том же духе!» Вот где поддержка. А может попасть женщина вот как ты, Биби: «хули пишешь, все равно не издают, пошёл бы дворником что-ли пока устроился.»

Я так возбудился, что вскочив на ноги начал бегать перед Бибиком и Булкой.

— А Пилат! Ведь он же почти все сделал, чтобы спасти Га-ноцри. Государственного преступника сказавшего: «- что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдёт в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.»

И это человеку, который власти самой был воплощением. Как вот Бурят этот, швырнул в министра стулом у того же в кабинете, а? Дух надо иметь! Чтобы под власть не прогнуться.

А вот не пошёл до конца Пилат. То ли за себя убоялся, то ли за державу Римскую и её интересы стоял горой, а прогнулся в тяжёлый момент. Как и я прогнулся, и ты, Олежка, и Бибиков, когда подписки разным дядям давали. Так то. У всех вон теперь праздник, революция, а мы тут, блин, как три мушкетёра гасимся. В белом плаще с кровавым подбоем…

Вот тебе, друг, Мастер и Маргарита. Книжка-то и про нас и про всех, оказывается.

Вот моя Вероника…

— Да заел ты уже Вероникой своей. Вон смотри — Сеты-ага понесли.

Сейчас из него самого веронику будут делать или маргариту.

Мы замираем на крыше и наблюдаем, как толпа человек из пятнадцати выволокла из серединского барака самого Сеты-ага, и быстро тащит его на середину плаца на поднятых вверх руках. Это напоминает мусульманские похороны. Вроде нельзя глумиться, но не сдержусь — по шариату покойного надо захоронить до заката солнца. Поэтому иногда это выглядит приблизительного так: родственники поднимают носилки с прахом и во всю прыть устремляются на кладбище бегом. Как спринтеры.

Именно так и выволокли на плац сейчас папского положенца. Того самого при котором стали говорить про папскую зону — «Пап как галоши, снаружи чёрный, а внутри красный». И вынесли те же люди, что и лизали ему пятки пару дней назад.

В толпе вдруг кто-то кричит: «Ааллаху акбар» и вот Сеты уже пинает сейчас на плацу добрая половина зоны. Положенец мешком валяется у них в ногах и пытается закрыть жирное лицо.

Неподалёку в инвалидной коляске сидит и курит Пэлл Мэлл Бурят.

Изрядно попинав экс-положенца папской зоны, толпа волоком тащит его и швыряет к ногам нового царя.

Бурят поднимает за волосы окровавленную башку Сеты-ага, и, достав из нагрудного кармана лезвие, быстро проводит им через всю рожу положенца.

Блядский шрам. Теперь у Сеты на всю жизнь останется малява на морде «Я сука».

Теперь «не ему» канать по жизни.

В зоне устанавливается настоящий воровской ход. Бурят меняет всех барачных и восстанавливает в правах, всех репрессированных режимом Сеты блатных. Зона выдвигает четыре основных требования — включать в бане на жилой горячую воду на каждый день, сделать субботу выходным днём, позволить братве заходить в изолятор и запретить зам по РОРу Имомову входить в зону. Совсем. Вот так. А иначе — голодовка.

Нетронутую баланду вывозят из зоны на тракторе. То-то будет праздник у ментовских коров и барашков.

На роже шеф-повара промзоны написан испуг. Если так исхуячили положенца, то нам, скорее всего совсем уже крышка.

Пощады ждать не приходится. Все что у нас есть это ещё одна бутылка портвейна, сигареты, пара бибиковских сэндвичей и куча шлакоблоков.

Вполне можно разгуляться.

Сутки — двое продержимся.

Глава 12 Пьеро

У ветерана системы Булки своя теория. Смелая. Но имеющая право на жизнь.

Он считает, что раз все разыгралось в дядину смену, и что главное серьёзное требование — убрать замнача Туйчи Имомова очень на руку только одному человеку, Худому, то это все и есть его рук дело.

Прибытие Бурята, заточки, глотание гвоздей, падение проимомовского положенца, наконец, требование убрать самого Туйчишку, все как-то происходит под дядиным контролем и в его же пользу.

— Ну, посудите теперь сами! Как он ваще с крытого на усиленый режим заехал? Почему он гвоздь именно в Косымову смену сожрал?

Соскочил технично из карантина в санчасть. Глотал ли он что, вот вопрос. А как ему дали с санчасти в зону уйти? Он ведь не может, как ниндзя по крышам скакать! С почётом спустился, как подобает.

Дядя его выпустил в зону. Конечно же, Дядя. Красиво. А зачем?

Так он его руками хуй к носу всей имомовской братве преподнёс. Всех ведь ёбнули — начиная с Сеты и включая некоторых барачных. А теперь в Ташкенте скажут, что это там у них за заместитель по режимно-оперативной, если его самого, голубчика в зону не пускают. И нахуй он там такой нужен, спрашивается?

— Да, сейчас закончат друг с другом и до нас доберутся. Как пить дать.

— Не ссы, Бибик. Посмотрим ещё. Пусть приходят. Первой десятке черепки покрошим, может очнуться сразу. Меня другое волнует — раз они требование выдвинули — не пускать в зону Имомова, значит это операция нашего отдела. И какая же блять красивая операция.

Кто единственный подходящий кандидат на должность нового замнача? А? Толстожопый начальник режима Турсунов? Хуюшки!

Дядя! Вот единственный и неповторимый кандидат! Вот это я понимаю, оборот! Какой же он у нас крутой, даром что Худой, как Феликс!

— Бляха вот же мы подзажгём если Худой станет зам по РОРом! Не по-детски!

— Ага — положенцем он тебя сразу поставит, у тебя и лепень шёлковый!

Как ходили, так и будем ходить. Все равно в жилой будет рулить братва. Зона останется чёрной. Геополитика, сука. А разведчики, они до самой смерти даже ордена открыто носить не могут, так-то.

— Одного я, мужики, понять не могу — как Бурят тогда подписался с Дядей в тандеме все это замутить? Он замминистра нахуй послал, а тут вдруг с наманганским начопер части вась-вась. Ведь не стукач Бурят, железобетонно не стукач.

— Вот тут уже «хуй его знает» Может поблажки какие для мужичья выбьет через это. А может и н нему Худой ключик подобрал, талант он у нас, талант!

Мы долго обсуждаем эту тему и смотрим вниз.

В зоне бушует настоящая революция. Народ ликует. В очередной раз большинство верит, что от перемены власти изменится и улучшится их жизнь. Гуще станет баланда. Обходительней менты. Справедливей братва. Теперь все будет иначе. Бедные люди. Всё будет, как и было тысячу лет назад. Поменяется только царь. Вашими руками опять кто-то ловко тянет из огня каштаны.

На работу никого не выпустили. Понятное дело. Выскочить с промки в миллион раз легче, чем из жилой. Поэтому там контингент проверенный работает. Каждый месяц бригадир подаёт списки, а я заверяю в оперчасти. В этот момент я могу брякнуть одно только слово — и человек останется в жилой до дня своего освобождения.

Прошли годы, пока я полностью оценил силу Бектазава наследства.

Братва между тем раздает ведрами чифир. Дешевый грузинский чай плавает в черных водоворотах папской цусимы. Анашу тоже раздавали уже пару раз. По пятачку на троих. Мечты всего прогрессивного человечества сбылись. Все прутся. Великая революция, о которой так долго говорили большевики.

Теперь заживём!

Всеобщая голодовка продолжается уже сутки. Однако Бурят смягчился под вечер — можно есть, но только не «хозяйскую» пищу. Запасы, консервы, сухари. Всё канает, кроме баланды. И чифир. Чифир.

Чифир. Шампанское папской революции.

* * *

Звоню каждые две недели. Как договорились. Последние пару дней уже считаю по часам. Жду этого разговора, готовлюсь к нему.