Валентин Егоров - Марк Ганеев - Маг Нашего Времени

• Название: Марк Ганеев - Маг Нашего Времени
• Автор: Валентин Егоров
• Жанр: Фэнтези

В свое время человечество было помешено на религии, мистике и на магии, люди любили читать и зачитываться толстенными романами о сумасшедших и невменяемых людях, волшебниках и магах, которым все доступно и подвластно.

Ни один человек, считающий себя современным человеком, никогда не поверит в то, что магия существует в нашем мире, в нашем времени!

---

Тут же послышался голос моего старого друга в моей пустой голове. От полной неожиданности я едва не подавился этим самым бутербродом с колбасой. Витька с удовольствием мне так врезал по спине, что из моего рта вылетел весь бутерброд с брызгами слюны. Отдышавшись, я поблагодарил своего Витьку за спасение жизни, а Борьке сообщил, что все в порядке, что это была проба пера касательно его вызовов на переговоры. Мамка сидела за столом и громадным любопытством в глазах наблюдала за мной.

— Хорошо, Марк! Видишь, наша духовная связь весьма прочна! Мы теперь можем выходить на связь друг с другом, когда этого захотим! Так что, прощай, Марк, до новых встреч! Да, Марк, и пожалуйста, ты не забудь и особенно долго не тяни с выполнением просьбы моего отца.

Я не успел полностью перевести дух, прийти в себя, как негромким голосом заговорила мама:

— Марк, ты, что научился разговаривать с загробным миром?

— Ма, ну откуда это ты могла взять! Загробного мира не существует?!

— Перед этим ты с кем-то мысленно разговаривал, вызывал и получил ответ на свой вызов! И похоже на то, что тебе отвечал Боря Фрейдланд, который вместе с отцом, по твоим же словам, погиб в авиакатастрофе два года назад!

— Ма, да! На меня выходил Борька, но сейчас они находятся в каком-то измерении, но не в загробном мире. По его словам, загробного мира вообще не существует. Если люди умирают или погибают, то они переносятся в одно из измерений, где продолжают существовать!

Витька с интересом на меня посмотрел, но задавать вопросов не стал. Магия его совершенно не интересовала. Затем он поднялся из-за стола, нашел свой рваный портфель, чтобы отправиться в школу. Мама продолжала сидеть на своем любимом табурете, каким-то задумчивым, отдаленным взором она на меня посматривала. Я прямо-таки ощущал, чувствовал, что она хочет задать мне очень много вопросов в связи с моим общением с Борькой, но почему-то воздержалась, промолвив только одно:

— Марк, тебе пора отправляться в школу!

В этот день я в школу, разумеется, не попал, мне ее пришлось прогулять. Надо же было такому случиться, чтобы по дороге в школу я столкнулся с Ленкой Ельчаниновой. Причем, она шла в школу не одна, а ее сопровождал великовозрастный дылда, Валерка Шепелев. Он не только сопровождал девчонку, но и осторожно на вытянутой руке нес ее школьный портфель. Словно этим Валерка хотел всем продемонстрировать, что эта девчонка его, что он ее никому не уступит. Мне повезло тем, что я шел за ними вслед, вовремя успел их заметить, чтобы свернуть в сторону до того момента, как они меня увидят. Таким образом, я понял, что сегодня мне в школе делать абсолютно нечего.

На втором часу своего ничегонеделания я убедился в том, что неподготовленный прогул школы подобен какой-либо страшной катастрофе. Я не знал чем занять свое свободное время, меня не должны были видеть рядом со школой и во дворе моего дома. Кинотеатра поблизости не было, денег в карманах школьных брюк у меня и в помине не было. Только послезавтра мне заплатят за тренировку дошколят волейболистов. Полчаса я прокантовался в саде "Эрмитаж", но там без денег, делать вообще было нечего, даже мороженого себе не купишь!

Тут я вспомнил о просьбе отца Борьки, на территории сада отыскал уличный телефон таксофон и стал без денег набирать номер. На третий раз мне повезло, я хорошо и ровно пробил по телефонным рычагам три раза вместо того, чтобы набрать на циферблате тройку и соединился с абонентом. На третьем гудке трубку подняли и такой доброжелательный материнский голос произнес:

— Это аппарат Николая Николаевича Гольского. Я вас слушаю.

Я собрался с духом, серьезным и голосом взрослого человека проговорил:

— Звонит Марк Ганеев. Я хотел бы встретиться и переговорить с Николай Николаевичем?

— Извините, а какое ваше отчество?

— Марк Александрович!

— Извините, Марк Александрович, Николай Николаевич сейчас отдыхает! Вернется в Москву в конце этой недели. Как ему о вас доложить?

— Передайте ему, пожалуйста, что я хочу с ним встретиться по просьбе инженера Фрейдланда. Он меня попросил кое-что передать Николай Николаевичу!

— Но, ведь, инженер Фрейдланд…

3

Одним словом, этот день у меня полностью выбился из обычной колеи школьных дней. Возвращаться домой было слишком рано, так что незаметно я подобрался к своему дому, в укромном уголке спрятал портфель и решительно направился в сторону метро Новослободская. Я решил немного прогуляться по родным пенатам, посетить древние бараки в Лефортово на Яузе, где мы с Витькой родились и росли, пока мама не перевезла нас на Ленинский проспект.

Уже в тот момент, когда я выходил из метро Бауманское и поворачивал направо, чтобы спускаться к Яузе, как на меня дохнуло чем-то родным и обжитым. Прошло много лет с того времени, как я здесь хозяйничал, налаживая торговлю среди населения чулочно-носочной продукции фабрики "8 Марта". Но у метро Бауманская уже сидели другие бабушки, хотя некоторых из них я еще узнавал, но никто из бабушек меня уже не узнавали, слишком уж я подрос к этому времени. Я проходил через ряды этих бабулек, видел, что они не торгуют ни чулками, ни носками, а черт знает чем, какой-то косметикой, а некоторые бабули даже приторговали самопальной водкой. Я несколько раз прошелся между рядами, разыскивая ответственное лицо за торговлю, чтобы ему попенять за ассортимент продаваемых изделий. В свое время в торговле на вынос я так низко не опускался, мой ассортимент был интересней и богачей.

Так и не найдя ответственного за торговлю у станции метро лица, я плюнул на все, и отправился на свою Малую Почтовую улицу.

По дороге не удержался, все-таки заглянул на Бауманской рынок. В первую минуту мне показалось, что и здесь мало осталось знакомых! Но за воротами рынка я нос к носу сталкиваюсь с его директором Станкевичем, который, не смотря на то, что я сильно подрос, моментально меня признает. Он вежливо и осторожно протянул мне руку для дружеского рукопожатия, также вежливо и в полголоса поинтересовался тем, уж не собрался ли я со своей чулочно-носочной продукцией вернуться на его рынок. Ради этого он готов мне предоставить полгода беспошлинной торговли и столько торговых мест, сколько я захочу. Совершенно не желая разочаровывать этого неплохого человека, я говорю о том, что вернулся в пенаты, чтобы подышать родным воздухов. Директор рынка, понимающе потряс головой, и вскоре он уходит в свой кабинет.

Я же прошелся по рядам, чтобы еще раз убедиться в том, что рыночная торговля в нашем городе постепенно умирает! Вместо того, чтобы на рынках дать волю нашим крестьянам, разрешить им продавать свою огородную и садовую продукцию, сегодня на московских рынках все в большем количестве начинает появляться и продаваться дальнепривозная восточная продукция по неподъемным для москвичей ценам.

Оба барака, пятый и шестой, я родился в пятом бараке, по-прежнему, стояли на своих местах. Только они сильно изменились! Когда в те давние времен я носился по их коридорам, то потолки бараков казались мне высокими, стены крепкими и надежными. А сейчас поднял руку и достаю потолок, стены фанерные и какие-то убогие. Через них слышно, как женщина успокаивает своих детей. Да и контингент жильцов наших бараков сильно изменился. В мои времена в них жили одни только русские семьи, в основном обезземелевшие подмосковные крестьяне, приехавшие в Москву на заработки. Сегодня же в этих бараках можно было встретить семьи цыган, белорусов и молдаван и даже азербайджанцев.

Когда я входил в свой барак, то едва головой не ударился о притолоку входной двери. Коридоры, их было четыре, были пусты и практически не освещены. Шагая почти наугад, я прошел в самый дальний угол барака, где когда была наша комната под № 40, в которой я прожил почти десять лет. На мой стук открыла молодая девчонка цыганка. Огромными глазами она удивленно на меня посмотрела. Я ей объяснил, что в этой комнате я когда-то жил с матерью и братом, а сейчас хотел на нее снова посмотреть. Но девчонка отрицательно покачала головой и сказала, что мужа нет дома, а без него она никого не пустит в дом. Я как-то сразу понял, что эту девчонку бесполезно о чем-либо упрашивать, молча, развернулся и по коридору поплелся на выход.

Этот день стал действительно самым неудачным днем в моей жизни!

Но уже на выходе из барака меня окрикнул какой-то знакомый голос. Я повернулся на зов и увидел Коммуниста беспортошного. Если сегодня меня кто-либо спросит, какое было настоящим именем этого человека, то я не смогу ответить на этот вопрос, этот парень всегда носил эту кликуху, — Коммунист беспортошный. В те времена, играя или дерясь с ним, я всегда думал, что он мой ровесник по годам. Но сейчас я вдруг увидел стоящего перед собой вполне взрослого мужика, а не подрастающего молодого парня. Мы бросились друг другу в объятия, начали громко кричать, приветствуя друг друга, хлопая по плечам. Наконец-то, радость встречи немного поулеглась, мы отошли друг от друга на шаг, друг к другу внимательно присматриваясь.