Константин Жемер - Тибетский лабиринт (новая версия)

• Название: Тибетский лабиринт (новая версия)
• Автор: Константин Жемер
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009

Увлекательный шпионский роман, в лучших традициях жанра открывающий перед читателями секреты мировых закулисных игр. Его герои - реальные персонажи мировой истории и науки, кровавый Лаврентий Берия и лидеры оккультного фашистского института "Аненербе". СССР и Германия конца 1930-х годов. Великая битва за власть разворачивается не только на полях войны. Советский ученый Герман Крыжановский стоит перед выбором - лагерь или ремесло шпиона. Выскользнув из лап Берия, он отправляется в Германию с заданием спецслужб. И становится первым европейцем, перед которым открываются двери Лхасы, духовной столицы Тибета. Взгляды Гитлера и Сталина прикованы к Тибету в поисках мистической Шамбалы. Их цель - таинственный лабиринт, открывающий доступ к оккультным знаниям, а значит, и к власти над миром. Разведки трех держав считают Крыжановского пешкой в своей игре, но все не так просто...

---

«Рыжая собака снова здесь, из темноты на меня смотрят её горящие желтым огнём глаза. Она пришла за мной и ждёт. Неужели не может подождать за гранью мира живых? Она торопит...»

Профессор посмотрел на Сахарка и совершенно серьёзно спросил:

– Не чувствуешь запаха рыжей собаки? Кажется, такая здесь бегала. Я вот, например, знаю одну рыжую суку по кличке Лилька – всю жизнь за мной бегает, не удивлюсь, если и сюда притащится.

С приближением к восьмому узлу Германом всё больше и больше овладевало прежнее беспокойство:

«Одна ошибка, всего одна ошибка! И не важно, кто допустил её – монах ли при проведении ритуала, или я сам, выбрав не тот коридор – конец один. Бритва при мне, убить себя духу хватит… Хуже то, что прежде придётся лишить жизни ещё и этого славного пса!»

– Зачем ты за мной увязался, мальчик?! Ладно, я дурак, гоняющийся за химерой, но ты-то! А ещё говорят – собаки умные!

Пёс в ответ вильнул хвостом.

Оставив позади последний узел, Крыжановский свернул за угол и остановился. Сердце колотило в набат.

«Что самое страшное в лабиринте?! Не мёртвые кости, не встреча с призрачной рыжей собакой и даже не эта, давящая со всех сторон, каменная громада. Самое страшное – это в конце пути обнаружить начертанную собственной рукой букву, с которой начинается твоё имя. И с которой, также, может начаться хождение по кругу».

Он с шумом выпустил воздух и на нетвёрдых ногах двинулся дальше.

К великой радости, буквы впереди не оказалось – коридор просто оканчивался тупиком – стеной.

«Без паники, дорогой товарищ! – скомандовал себе Герман. – Времени ещё вагон, вполне хватит на обратный путь. Но вначале нужно попробовать разобраться с этой милой стенкой. Интересно, почему в трактате ничего не сказано про стенки, в которые приходится упираться лбом?!».

Герман внимательно начал изучать каменную поверхность. Внимание его привлёк орнамент. В общем-то, подобные узоры встречались в лабиринте повсюду, но этот ведь находятся в особом месте – в конце пути. Рисунки показались профессору смутно знакомыми…

Сахарок явно не желал мириться с бездействием и всячески мешал – скулил, тявкал и скрёб лапой штанину хозяина. Профессору это надоело, и он грозно рявкнул:

– Умри!

Умный пёс немедленно подчинился, упал на спину, раскинул в сторону лапы и вывалил язык!

И тут Германа осенило:

«Смерть! Ну, конечно! То, что ждёт в конце всех путей! А вот и знак смерти – цветок лотоса. И остальные символы ясны… Бардо Тодол – тибетская книга мёртвых, в которой самым подробным образом расписан процесс перехода в иной мир через преодоление… стены! Спокойно, нужно вспомнить правильный порядок… Начнём с рождения – это и есть первое бардо[102]»

Герман резко надавил на выпуклое изображение колоса злака – каменный рисунок поддался нажиму и ушёл в стену.

«Второе бардо – это наши сновидения, вот так…»

Изображение летящей пчелы повторило участь предыдущего символа.

«Третье, – профессор облизнул пересохшие губы. – Третье – это бодрствование, которое мы называем жизнью».

Ладонь касается вырезанного в камне древесного листа.

«Медитацию изображают в виде открытой ладони. Затем на очереди смерть».

Остался последний символ. Герман смотрит на него в недоумении: за смертью должна следовать дхармата, посмертное существование, во время которого человек познаёт Вселенную, но знак дхарматы – глаз, а здесь изображена черепаха.

«Вот незадача! – Крыжановский прикасается к черепахе, но сразу надавить решимости не хватает. – А, была-ни-была, где наша не пропадала, попытка – не пытка, понадеемся на авось, и как там ещё принято говорить в таких случаях…»

Рука, дрогнув, утапливает рисунок. Последствия не заставляют себя долго ждать – вся стена медленно уходит в сторону, открывая постамент, на котором, как и предрекал Эрнст Шеффер, лежит один единственный предмет.

Крыжановский отчасти лукавил, заявляя Шефферу, будто не знает, что именно хранит лабиринт. В расшифрованном трактате значилось ясно – там находится Вселенная. Герман взял её в руки. Обычная мандала – испещрённый рисунками металлический диск, размером с суповую тарелку. Мир на ладони, смешно право!

– Всё, Сахарок, пошли – я снова хочу увидеть настоящий – живой – мир, а не этот, игрушечный!

Буквы «Г», ставшие теперь желанными путеводными знаками, исправно вывели Германа на свет божий. И мир сразу явил множество цветов и контрастов.

Стоило высунуть наружу нос, как стало ясно: Лили Беллоу выполнила обещание – англичане настигли экспедицию Эрнста Шеффера, но самое интересное Герман пропустил. Основной бой, по всей видимости, кипел по ту сторону пирамиды, здесь же он уже подходит к концу. Никто не стреляет, стороны сражаются врукопашную. Стальные штыки британских солдат против деревянных палок-гьянбу бонских монахов. Дерево явно берёт верх над сталью: вокруг валяется с десяток трупов в форме цвета хаки, и всего один – в сером монашеском облачении. Шеффер с Унгефухом отбиваются плечом к плечу, но Герману пока не до них, он ищет глазами свою любимую, а когда находит, из горла вырывается звериный рык. Ева в беде! Лили Беллоу схватилась с ней не на жизнь, а на смерть, и в руке рыжей суки стилет, который вот-вот пронзит белокурую красавицу!

Не помня себя от ярости, Крыжановский выхватывает пистолет и открывает стрельбу. Тщетно – ни одна из восьми пуль даже не задевает Лили. Страшно крича, он срывается с места, но сразу понимает, что уже не успеть… Стилет занесён для последнего удара, но что это, откуда не возьмись, появляется белая молния и, ударив в английскую шпионку, сбивает её с ног. Верный Сахарок оказался эффективнее пуль. С визгом и рычанием белый кобель и рыжая сука скатываются по склону, а Ева, живая и невредимая, стоит на коленях, хватая ртом воздух – похоже, ещё не скоро прижёт в себя после схватки. Облегчённо вздохнув, Герман идёт к ней, но на пути вырастает Эрнст Шеффер.

– Предмет в обмен на женщину – таков, помнится, был уговор!

Герман без сожалений расстаётся с рюкзаком, но добраться до Евы не суждено – путь снова преграждают: гауптшарфюрер Сигрид Унгефух направил на Германа пистолет и тоненько хихикнул.

– Кажется, вы выпустили все пули, профессор? Заметьте, лавина так и не сошла, хотя все заходило ходуном. Дуракам везет.

– С дороги! – мрачно потребовал Крыжановский.

– Увы, ваша дорога кончается здесь. На этот счёт мне даны совершенно определённые инструкции.

Удар был подлым! Уклониться не вышло – кулак Унгефуха впечатался ровно под ребра – профессор согнулся пополам и ничего не смог поделать, когда небо и земля, обнявшись, завертелись вокруг. Скатившись на дно пропасти, он упал в глубокий снег. Здесь тоже лежали убитые, в одном из них Герман тотчас признал своего калькуттского знакомца – мистера Голда, чьи широко распахнутые глаза смотрели издевательски приветливо.

Герман поднял голову и увидел на краю обрыва Унгефуха, который целился в него из пистолета.

– Что вы делаете! Вспомните, ведь я спас вам жизнь, когда отбросил гранату?! – крикнул профессор.

– Вы как-то позволили себе сомневаться, в моей нордической выдержке? Так вот, истинному арийцу чувство благодарности чуждо так же, как и гнев, – со смехом ответил эсесовец, продолжая целиться.

Рефлекторно Герман прикрылся телом Голда. Унгефуха это рассмешило ещё больше, он направил ствол вверх и принялся палить в воздух. Горы ответили грозным эхом. Выпустив всю обойму, Унгефух крикнул:

– Быстрее, обрштурмфюрер, сейчас здесь будет лавина. Берите женщину, а русского, после того как станет не нужен, доктор Гильшер приказал устранить.

– Знаю! – едва слышно донёсся сквозь приближающийся гул ответ Шеффера.

Лавина, накрывшая Германа, показалась ему точь-в-точь такого же цвета, как верный Сахарок, спасший милую Еву от рыжей суки.

Часть 3 Память крови

«Существуют два основных полюса – Крист и Локи, представленные Белым и Черным Солнцем. Но они не вечные антагонисты, ибо как меняются положением эти светила, так и Крист нисходит в Темный мир, а Локи освобождается и восходит к Свету, становясь Кристом. Крист же становится Черным Солнцем, принимая искушения материального мира и искупляя их. Сии противоположные начала уравновешивает Бафомет[103]».

Догматы Ирминизма

Глава 1 Явление Белокурой Бестии

24 июня 1939 года. Тибет.

Как же замечательно, когда не нужно дышать! Уходит боль, уходит страх! Дух, более не скованный никчемной плотью, взмывает ввысь, прямо к свету! И парит в небесах, земным стихиям неподвластный. Внизу проплывают Гималаи – ослепительно белые, искрящиеся хребты и пики, но тут нечего задерживаться, надо лететь дальше – туда, где брошенная московская мансарда, где покрытые пылью корешки книг, и ещё дальше – где среди питерских улочек прошло детство. Вот она, маленькая квартирка приходского священника: теперь там проживают сразу две семьи – множество совершенно незнакомых людей. И как только втиснулись? А вон и церквушка отцова прихода – теперь на ней ни крестов, ни колоколов, зато есть вывеска, на которой большими буквами написано: «СТОЛОВАЯ» и буквами поменьше: «Кировский райпотребсоюз».