Овидий Горчаков - Американский синдром

• Название: Американский синдром
• Автор: Овидий Горчаков
• Издательство: Современник
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1986

Основой политического романа известного советского писателя Овидия Горчакова «Американский синдром» стало исследование полярных идеологий, столкновение мировоззрений, диалектика политической игры. В центре остросюжетного повествования — образ журналиста Джона Улисса Гранта, ведущего расследование преступной деятельности ЦРУ.

---

Зашли в дешевую забегаловку с громким названием «Перекресток мира». Сели за столик на двоих, заказали баварского пива «Лёвенброй» в фирменных кружках со львом, Уин угостил дешевой сигарой.

— Что такое дропшот? — спросил Уин, с наслаждением затянувшись. Лицо у него было бледное, изможденное, со следами синяков и ссадин.

— Ковбойское словечко, — сказал бакалавр и магистр, — решающий выстрел. Как в «вестерне», убить наповал, сразить одним выстрелом. В таком смысле, сам слышал, употребляют это слово на «диком западе», хотя первоначально у него было и другое значение: так теннисисты называют «мертвый» мяч, который переваливается через сетку и падает почти без подскока.

— И так Пентагон назвал сверхсекретный план атомной войны против России. Над ним работали еще в 1949 году. Да, в сентябре того года наши узнали, что Советы неожиданно испытали свою первую атомную бомбу. — Уин достал книжку из кармана плаща, положил ее перед Грантом. — Прочти, пригодится. Почти сразу после второй мировой наши хотели нанести упреждающий удар по Советскому Союзу — своему бывшему союзнику!..

Грант прочитал на обложке: «Дропшот». План войны США против Советского Союза в 1957 году». Книга вышла под редакцией А. Брауна в Нью-Йорке в 1978 году.

— Прежние планы пришлось отменить, раз у русских появилось атомное оружие. Сколько у них было бомб, никто не знал, а русские в том же сентябре сорок девятого сообщили, что атомным оружием они обладали с сорок седьмого года. Это было первое большое поражение ЦРУ — созданное как раз в 1947 году, оно проглядело всю программу по созданию и производству русского атомного оружия. Сначала собирались начать войну 1 января 1950 года, но выяснилось, что можно было планировать войну только в 1957 году, потому что раньше нечего было и думать сразить СССР одним массированным атомным ударом. Не хватало средств доставки, надо было мобилизовать союзников. Все это было при Трумэне.

— Боже мой! А мы ходили себе в школу, в колледж и ничего не знали!

— Да, мир ничего не знал. Только теперь рассекретили эти планы. Значит, нам теперь надо переписать в свете раскрытых тайн послевоенную историю.

— Боже мой! Боже мой!

— Я читал секретные бумаги ЦРУ того времени, излагавшие доктрину Лэнгли. Война с Россией неизбежна. И чем раньше она произойдет, тем лучше. Пока еще не поздно, пока у нас есть атом, а Россия находится в состоянии военной разрухи. И помню возражения против этого пагубного курса тогдашних атомных «ястребов». Армия русских — самая большая, сильная и закаленная в мире. Руководство России не запугаешь. Все это доказано на войне, которую выиграл прежде всего СССР. Отражая нападение на СССР, Красная Армия легко займет всю Западную Европу, вплоть до Ламанша, а на Востоке поднимет и вооружит армию Китая. У нас не хватит атомных бомб, чтобы истребить миллиард человек, треть человечества. Главным «ястребом» тогда был бесноватый Форрестол, Бжезинский того времени. Но у генерала Джорджа Маршалла хватило ума не поддержать его. Кеннан, Ачесон, мультимиллионер Роберт Янг тоже не хотели атомной войны против СССР.

Роберт Янг, председатель правления железной дороги Чесапик — Огайо, призывал к мирному сосуществованию и мирной конкуренции с СССР в номере «Сатерди ревью» от 8 марта 1947 года. Вот, — Бек пошарил по карманам, извлек помятую ксероксовую копию, протянул ее Гранту. — Он отмечал, что СССР устал от войны, что он хочет жить в мире со Штатами, только бы не зарились мы на суверенные его земли и земли его соседей, как не зарится он на соседнюю нам Мексику! Дай-ка мне этот листок! Вот: «Я должен выразить свое убеждение, что зверства в Хиросиме и Нагасаки не только являлись наигрубейшими нарушениями морали, учитывая, что мы присоединились к запрещению ядовитых газов, но также и политическим и стратегическим просчетом таких размеров, что он угрожает самим устоям этого мира…»

— Ну просто нет слов!..

— Наши собирались сбросить более трехсот бомб на Советский Союз, начав войну с «атомной увертюры» 1 января 1957 года, с уничтожения сотни важнейших городов СССР. Двести пятьдесят дивизий США и НАТО численностью, вместе с ВВС и флотом, до двадцати миллионов сокрушают советские вооруженные силы в Центральной Европе и оккупируют всю территорию советского блока. Гражданская власть передается антисоветским эмигрантам и местным диссидентам. Затем наступает очередь коммунистического Китая. В этой книге все рассказывается самым подробным образом, а главное, цитируются официальные документы Совета национальной безопасности и Пентагона, за давностью лет переставшие быть секретными.

Снова настороженным взглядом окинул Бек «Перекресток мира». Несколько столиков пустовало. Он проводил голодными глазами официанта с тарелками айсбана, от которого валил пар.

— Айсбан! — воскликнул Уин и плотоядно облизал губы. — С утра ничего не жрал!

Попросили еще пива и по порции айсбана — вареных свиных голяшек с хреном и кислой капустой.

— «Старый господин», — говорил с набитым ртом Уин, — так у нас называли Даллеса — жаловался, что президент Кеннеди, взбешенный и напуганный фиаско ЦРУ в кубинском Заливе свиней, стремился ограничить власть разведки. Теперь цепи сброшены, и «фирма» почувствовала себя раскованным Прометеем. «Чудовище» в Лэнгли — его держали в черном теле после того, как оно оказалось бессильным спасти нас от поражения во Вьетнаме, и оно сильно отощало — поправляется не по дням, а по часам, жиреет и скоро снова станет левиафаном, раздуется до невероятных размеров. Нашлись умники, которые кричат теперь, что Америке не только не следовало идти на разрядку с Россией, но не следовало признавать ее, восстанавливать с ней дипломатические отношения в тридцать третьем году. Подняла все свои плешивые головы гидра антисоветской эмиграции. Из рефрижераторов «холодной войны» спешно достают в Пентагоне пожелтевшие от времени планы войны против СССР времен Трумэна и Эйзенхауэра, доктрины ядерной войны на чужой территории, вот этот самый план «Дропшот», оперативные разработки оккупации России и ее союзников, программы организации власти на покоренной советской земле с помощью энтээсовского отребья! Рехнулся, что ли, на старости наш «дядя Сэм», забыл, что в руках у него не шестизарядный «Смит-Вессон» времен «дикого Запада», а термоядерная трехстволка: один ствол нацелен в противника, второй — себе в лоб, третий — во весь прочий мир! И курок только один! А давно пора понять, что время «Дропшота» кануло в вечность. Вся суть «великого сдерживающего фактора» в том, что ни США, ни СССР не могут нокаутировать противника внезапным ракетно-ядерным ударом, не поплатившись в свою очередь немедленным ответным нокаутом.

— Ты нагнал на меня, Уинни, похоронное настроение. Что-то пиво горчит, и свинина во рту застревает. Как на поминках.

— Поминки по разрядке? Нет, как ни крути, а разрядка единственный модус вивенди в отношениях США и СССР, при котором можно избежать взаимного уничтожения. Другой дороги нет. Помню узкую дорожку в демилитаризованной зоне на семнадцатой параллели вдоль реки Бенхай, естественной границы между Южным и Северным Вьетнамом. Вся земля вокруг взрывается от детонации, и река встает столбом, и морской берег, и само море взлетают к небесам. Другой дороги нет.

— Ходил я по этой дорожке… Но почему Бжезинский старается спихнуть Картера с дороги мира?

— Он, как доктор Стрейнджлав, перестал бояться атомную бомбу и возлюбил ее. Бжезинский балансирует на грани гибели. Помнится, не так давно какой-то наш эквилибрист решил подработать: натянул проволоку между двумя небоскребами и пошел по ней…

— И разбился в лепешку. Но ведь он рисковал только собой!

За дверью проехала, душераздирающе визжа сиреной, полицейская машина с синим маяком. Голубые и алые отблески прокатились, дробясь, по зеркалам и бутылкам в баре. За окнами надрывались тревожные полицейские свистки. Что там? Убили кого, ограбили на «перекрестке мира?» Никто в забегаловке не вышел поинтересоваться — дело обычное, дело привычное.

— Новое лицо войны, — говорил Бек, закурив сигару, — пострашнее лика Горгоны-медузы. Наши тезеи боятся взглянуть на это лицо. Кеннеди отважился, взглянул и понял, что тотальная война невозможна. Он понял, что война не только уничтожит почти все человечество, если человечество не уничтожит войну, но что, если и уцелеют где-то люди, она отравит своей радиацией и их, и еще не родившиеся поколения землян.

— Как «оранжевый реактив». Но неужели это не ясно Бжезинскому?

— Бжезинский весь во власти своей новомодной доктрины: США путем напряжения всех своих сил в гонке с Советским Союзом, затратив до пятидесяти процентов, как во время второй мировой войны, своего бюджета на вооружение, могут в ближайшие годы измотать СССР и не только обеспечить полный успех упреждающего ракетно-ядерного удара по нему, но и лишить его, путем тотального разгрома, всякой возможности ответного удара. Словом, поскольку желание рождает уверенность, Бжезинский уверовал в «Дропшот» — сразим русского медведя одним ударом, убьем наповал, а сдачи — ха, ха! — не получим.