Салли Сэйтл - Нейромания. Как мы теряем разум в эпоху расцвета науки о мозге

• Название: Нейромания. Как мы теряем разум в эпоху расцвета науки о мозге
• Автор: Салли Сэйтл
• Жанр: Прочая научная литература

Очевидно, что тема мозга находится сегодня на пике популярности, а любой мотив человеческого поведения можно очень убедительно объяснить с точки зрения нейронных связей. Эта книга — критическое эссе о повальном увлечении наукой о мозге в качестве универсального объяснения любых поступков человека. При всей серьезности проблемы Салли Сэйтл и Скотт Лилиенфельд написали книгу чрезвычайно увлекательную: они рассказывают много интересного о нейронауках и о том, чем поп-культура пытается их заменить.

Также книга выходит под названием «Вынос мозга. Чарующее обаяние бездумной нейронауки».

---

Сконструированные воспоминания о событиях трудно отличить от реальных. Это хорошо известная проблема для свидетельских показаний и опознания преступников, особенно когда вспоминать приходится детям, которые легко поддаются влиянию. Психологи Аризонского университета создавали ложные воспоминания у испытуемых, чтобы определить, будут ли они так же вызывать Р300, как и истинные. Используя хорошо известный психологический тест, они читали испытуемым

серию связанных по смыслу слов: «укол», «наперсток», «стог», «шип», «ранка», «инъекция» и «шприц». Слово «игла», естественно связанное по смыслу со всеми остальными, не было включено в этот список. Однако когда исследователи спрашивали испытуемых, было ли это слово среди тех, которые они только что слышали, многие участники отвечали утвердительно. При тестировании на предмет Р300 те, кто уверенно сообщал о том, что «игла» была в списке предложенных слов, показали одинаковый характер электрической активности мозга в ответ как на это слово, так и на те слова, которые они действительно слышали. Короче говоря, выяснилось, что тест на осведомленность виновного в большей степени измеряет уверенность, чем правдивость (21).

Тот же эффект был продемонстрирован и с использованием фМРТ, что подтвердило прежние данные о том, что воображение и восприятие основываются на сходных мозговых механизмах. Психолог Джесси Риссмэн (Jesse Rissman) со своими коллегами сканировали мозг испытуемых, когда те запоминали свыше двух сотен лиц. Затем исследователи обрабатывали данные, используя технологии распознавания образов, или «декодирования». Пока испытуемые просматривали портреты, запись активности их мозга передавалась на мощный компьютер, который «заучивал», как выглядит «профиль нервной активности» для каждого запомненного испытуемым лица. Часом позже исследователи показывали испытуемым те же лица, перемешанные с лицами, которых они раньше не видели, — всего 400 портретов. Результаты были поразительные: исследователи не могли отличить профили мозговой активности, соответствующие лицам, которые испытуемые видели раньше, от профилей, вызванных лицами, которых испытуемые прежде не видели, но сочли знакомыми. Это важное исследование подчеркивает существенную ограниченность фМРТ в способности отличать истинные воспоминания от ложных — внушительное препятствие для использования ее в качестве доказательства в суде (22).

Ненадежные воспоминания могут приводить к ложноотрицательным результатам теста на осведомленность виновного, но могут случаться и ложноположительные исходы, поскольку реакция Р300 или паттерн активации на фМРТ не являются характерными исключительно для того знания, к которому адресован тест. Аналогично как у подвергшегося проверке на полиграфе невиновного человека могут вспотеть ладони или увеличиться пульс из-за того, что он волнуется, самое большее, что можно сказать про реакцию РЗОО, — что она отражает узнавание чего-то особенного и знакомого исследуемому. В случае визуальной подсказки, например пистолета, использовавшегося в ходе преступления, волна РЗОО в ответ на заданный стимул может отражать тот факт, что подозреваемый читал об оружии и живо представил его себе или что он видел такой пистолет раньше в другой ситуации.

И наконец, тест на осведомленность виновного сталкивается с серьезными техническими сложностями. Место преступления должно оставаться практически или полностью нетронутым до приезда следователей. Если обстановка была изменена и информация, используемая для выработки тестов с выбором из множества альтернатив, неточна, виновные подозреваемые не продемонстрируют возбуждения, связанного с узнаванием, и могут показаться невиновными. И наоборот, если подробности просочились в прессу, невиновный человек, следящий за новостями, может продемонстрировать признаки узнавания и показаться виновным. Кроме того, следователи должны иметь доступ к достаточному количеству элементов информации о месте и характере преступления, чтобы сконструировать осмысленный тест с выбором из множества альтернатив. В силу всех этих причин тест на осведомленность виновного хотя и остается хитроумным следственным инструментом, но таким, который лучше всего работает в контролируемых рамках лаборатории.

Теперь перейдем ко второму, более популярному типу детекторов лжи, использующих данные об активности мозга: детектору лжи, основанному на идее, что системы мозга, активирующиеся, когда человек врет, отличаются от тех, которые активны, когда он говорит правду. Если бы исследователи, используя фМРТ, на самом деле нашли конкретные мозговые корреляты обмана, это открытие было бы святым Граалем для области детекции лжи. Господствующая теория определения лжи на основе фМРТ состоит в том, что некоторые конкретные области мозга работают интенсивнее, когда человек врет, — предположительно оттого, что мозгу сначала надо подавить правду, а затем состряпать фальшивую историю (23). В теории вычитание связанных с ложью сигналов фМРТ из тех, которые связаны с правдивыми высказываниями, должно выявить паттерн активации, характерный для обмана. Иными словами, в соответствии с этой моделью фМРТ выявляет конфликт между нечестностью и правдивостью.

Мозг - не беспристрастный видеомагнитофон, и он не является хранилищем статических воспоминаний.

В 2005 году психиатр Ф. Эндрю Козел опубликовал результаты одного из наиболее цитируемых экспериментов по детекции лжи с использованием фМРТ. Он и его коллеги пригласили добровольцев поучаствовать в разновидности так называемой фиктивной кражи. В ходе исследования специалисты препровождали испытуемых одного за дру- ( гим в комнату, где стоял письменный стол, и давали им указание взять один предмет из ящика стола — кольцо или часы — и запереть его в шкафчике по соседству. Перед сканированием испытуемые получали важное указание отрицать, что «украли» часы или кольцо, когда их об этом спросят. Это означает, что когда на экране компьютера, расположенного в томографе, зажигался вопрос исследователя: «Вы взяли часы?» или «Вы взяли кольцо?», испытуемые всегда нажимали на кнопку «нет» (24).

При таком замечательном решении ответы испытуемых неизбежно были правдивыми в одном случае и ложными в другом (25). Затем исследователи вычитали как «правдивое», так и «лживое» состояние из нейтрального фонового уровня активности мозга, который они определили заранее. Результаты всех испытуемых были собраны вместе, чтобы создать единую групповую карту, изображающую семь областей мозга, которые более активны, когда испытуемые лгут, чем когда говорят правду. Однако эти результаты ничего не говорили о результатах каждого отдельного человека, так что оставался вопрос, могли ли исследователи определить по этой картине активации, когда лгал каждый конкретный участник.

Во второй части исследования команда специалистов привлекла вторую группу добровольцев к участию в том же самом эксперименте с фиктивной кражей. Затем результаты визуализации для каждого конкретного человека в этой второй серии исследования сравнили с групповой картой активации, которая была получена в первой серии. Это позволило исследователям с точностью до 90% определить, взял ли испытуемый кольцо или часы (другие эксперименты с имитацией кражи привели к менее выразительным результатам, чем у Козела: уровень точности колебался между 70 и 85%) (26).

Этот метод вычитания общего лег в основу для недавнего использования основанной на фМРТ детекции лжи в судебном процессе. В 2009 году приемный отец, против которого выдвигали обвинения в жестоком обращении с ребенком, нанял No Lie MRI для доказательства, что у него не было секса с дочерью. В соответствии с отчетом No Lie MRI, поданным в Окружной суд по делам несовершеннолетних Сан-Диего, отрицательные ответы мужчины на такие вопросы, как «Был ли у вас оральный секс с X?», были искренними. Но в конечном счете защита отозвала свою просьбу приобщить к делу данные фМРТ после того, как обвинение пригласило специалиста, который должен был свидетельствовать против метода детекции лжи на основе фМРТ в целом (27).

В следующем году детектор лжи на основе фМРТ попал под пристальное рассмотрение в ходе широко освещавшегося прессой судебного процесса. Федеральное правительство обвинило психолога из Теннесси Лорна Семрау в мошенничестве против Medicare[61] и Medicaid[62] на сумму

в несколько миллионов долларов за период с 1999 по 2005 год. Семрау заявил, что запутался в сложном процессе заполнения заявок, но придерживался позиции, что никогда не имел намерения воровать. Его адвокат нанял другую службу детекции лжи с помощью фМРТ — Cephos, чтобы исследовать состояния ума Семрау в прошлом. Среди вопросов теста был «Выставляли ли вы счета Medicare с целью обмана или мошенничества?». Cephos пришел к выводу, что «мозг [д-ра Семрау] указывает на то, что он говорит правду», когда утверждает, что не намеревался обманывать. Перед судебным заседанием обвинение отказалось признавать это доказательство, поэтому судья назначил досудебные слушания по оценке научной достоверности детекции лжи на основе фМРТ. На этом так называемом слушании Дауберта[63] эксперты свидетельствовали «за» и «против» обоснованности данных Cephos (28).