Ида Кайзер - Возможная Жизнь

• Название: Возможная Жизнь
• Автор: Ида Кайзер
• Жанр: Эротика
• Год: 2016

Вернон, бесстрашный гонщик, целью которого было получение ярких эмоций, граничащих с безумием и питающих его существование. Он презирал женщин, и отрицал всякую возможность, испытывать к ним нечто большее, чем просто желание затащить в постель. Но встреча с Леодеганом Оуэном приводит его к женщине, способной разрушить не только привычный и безопасный для него образ жизни, но и его самого. «Игра началась!» – сказал он себе, в момент, когда решил влюбить в себя девушку этого заносчивого и высокомерного Лео, лишь для того, чтобы отомстить за его невинную шутку. Но чем больше он погружался в замкнутый и таинственный мир этой парочки, тем яснее становилось: победа это не то, за что он сможет бороться. С каждой новой встречей, Вернон осознает, что все сильнее погрязает в водовороте разрывающих его чувств к той, которая раз за разом уходит к другому  и оставляет после себя сотни вопросов. Но при попытке выяснить правду, запутывается еще больше, так как в жизни тех двоих есть еще одна женщина, прекрасная до сумасшествия и отдаленно напоминающая ту, что не покидает его мысли. «Отнятые жизни» – это история мужчин, совершенно разных по своей сути, непохожих в любви, но покоренных одной женщиной. Женщиной, телом которой хотели обладать многие; лицом, сводившим с ума тысячи; но душой, принадлежащей одному-единственному.

---

-Ты говоришь о своем удочерении? – как всегда, натура этого мальчика не позволила ему немного подождать.

-Терпение – благодетель, слышал? – вмешался я.

-А может быть так и лучше? У нас все равно мало времени – Габи напоминала мне о встречи с Эвелин. Но это было лишним.

-Она говорила о своем рождении – взяв свой практически не тронутый стакан с виски, за один глоток проглотил пламенную жидкость.

-Но как рождение ребенка в чужой семье могло повлиять на чьи-то мечты?

-Ты прав, не могло. Только если это был не твой собственный ребенок. Дочь, рожденная вне брака. Дочь, несовершеннолетней матери. Внучка, рождение которой бабушка приняла за позор знатного рода.

-Что?

-Эвелин Девон моя настоящая мать. И она скрыла это от мира, чтобы уберечь себя – я отвернулся, чтобы только не смотреть в безжизненный взгляд той, которая до сих пор верила во внушенные ей слова о том, что она является не более чем грязным пятном на громком имени!

-А что же твой отец? Неужели он позволил произойти всему этому?

-Он умер. Прострелил себе голову, вскоре после того, как Эвелин разрушила его свадьбу, придя на нее со мной новорожденной на руках. Не смог вынести всеобщего позора и отказа своей семьи от него.

-Господи!

-Затем шли долгие одиннадцать лет, за которые я не знала ничего, кроме постоянных занятий. Математика, история, чтение, языки, этикет, балет, игра на фортепиано. Я должна была быть идеальной. Совершенством, не имеющим изъянов. И держать меня нужно было в невероятной строгости и контроле, потому что с одним ребенком уже не получилось. Невинная ошибка, и ты могла не есть и не пить два дня. Провинность, и тебя ставят коленями на соль на несколько часов, или же бьют по ладоням и спине розгами. И во всем этом кошмаре ты находила единственную радость, которая тебе была позволена – рисование – она не плакала. Не было ни единой слезы. – Я не знала, что такое любовь, ласка, теплота. Но почему-то мне отчаянно хотелось дарить это. Моей матери не было до меня дела. Она приезжала несколько раз в год, на день или два, а потом быстро исчезала. Не прощаясь. А я старалась ради нее. Каждую минуту, я делала все, только лишь бы она не считала меня позором, как Грейс. И когда она приехала за мной, я поняла, что смогла доказать ей. Смогла заслужить ее любовь – я протянул ей раскрытую ладонь, чтобы Габи нашла поддержку во мне, и она приняла ее.

-Мне так жаль, Крис – его ошибке мы улыбнулись. – Извини, я просто еще не привык, что у тебя другое имя и волосы.

 -Все в порядке.

-И, тем не менее, Эвелин не должна была оставлять тебя у такой женщины. Это бесчеловечно! Но она одумалась, и это главное. И со стороны Адама было настоящим поступком принять тебя, как родную дочь – мои пальцы сжали ее руку, и Габи поняла, что я на грани.

-Нет, Лео! – она пыталась удержать меня за руку, но я был сильнее. Нависнув над Верноном, я сказал все, что хотел:

-Одумалась? Настоящий поступок?! Ты ни черта не знаешь об этих людях, но так мило отзываешься от них. А хочешь услышать правду, для чего Эвелин забрала ее в тот дом? Почему Адам сделал ее своей дочерью? – подбежав ко мне, Габриэлла всеми силами старалась оттащить меня и заставить замолчать. Но я не мог скрывать правду.

-Прекрати, Леодеган!

-Я прекращу, когда он перестанет витать в иллюзиях, и наконец, откроет глаза. Ее мать – настоящая бездушная тварь, а Андроус... Черт! Ты даже представить не можешь, что это за человек. Думаешь, мои запугивания были просто способом пометить территорию? Нет, я пытался защитить такого неопытного юнца, как ты от всего дерьма, что есть в ее жизни. Но ты упорно отказывался слушать. А теперь все это стало для тебя слишком серьезным, не так ли?

-Продолжай.

-Правда в том, что Адам всегда хотел ее.

-В каком смысле хотел?

-Она ребенком появилась в его доме. И с тех пор, каждый день, вплоть до своего переезда в Нью-Йорк, знала, что такое вожделение мужчин. Взрослых мужчин. Ее психика была сломана. Габриэлла имеет неправильное понятие о сексе. Но для нее это сделали нормой.

-Что это значит? Адам домогался ее?

-Смотря, что ты подразумеваешь, под «домогался».

-Лео, это и в правду уже лишнее!

-Нет, ты скажешь мне! – перечил он ей.

-Он не прикасался к ней... по ее словам.

-Но у тебя есть свое мнение на этот счет?

-Мне просто известно, что это за человек!

-Давай же, расскажи мне! Я весь в нетерпении – все это время, Габи пыталась мешать мне говорить, но сейчас я был даже рад, что она находилась так близко. Схватив ее, я сдернул с женских плеч халат и, удерживая, показывал Вернону символ жестокости и безразличия.

Увидев ее спину, он вздрогнул и зажал рот рукой. Лицо его исказила гримаса ужаса.

-Это то, на что родная мать закроет глаза, а благодетельный мужчина с помощью денег купит молчание всех. Ей было всего лишь тринадцать, когда полумертвой это вырезали куском стекла на ее спине. Затем семь дней комы, после которой она три недели провела не способная сказать и слова – посмотрев ей в лицо, сказал:

-Напомни, как называлось то состояние, в котором ты находилось – я сжал ее руки, давая знать, что все равно заставлю говорить.

-Мутизм ! Теперь ты доволен? Что, хочешь рассказать ему обо всем?!

-Нет, только о том, о чем он должен знать! – эмоции переполняли всех троих.

-Я думал, что ты открывалась мне, а сейчас понимаю, что не знаю ничего о тебе. Ты была в моем доме. Узнала о Вике и Микки. Сохраняла равновесие между мной и ребятами. Но мне ты не позволила взять и доли своих страданий, почему? Считала, что я настолько слаб?

-Нет – она повернулась к нему лицом, но осталась стоять в моих руках. – Просто ты не должен был любить меня. С самого начала я не видела в тебе ничего, кроме глотка свободы, которой у меня никогда не было. Ты был отвлечением, которое я позволила себе, чтобы отгородить от тебя Лео. И это могло быть действительно чем-то хорошим, но ты все усложнил. Нарушил оговоренные правила. И сейчас страдаем мы все – его лицо вмиг так сильно побелело, что я даже забеспокоился. Не переборщили ли мы?

-Я говорил в самом начале, что она не та, кем кажется. Манипулятор, против которого у тебя нет шансов. Габриэлла хорошо видит сущность людей, умеет понимать тайные желания. Она станет той, без которой ты не сможешь жить, заберет душу и сердце. Будет проникать все глубже, заполняя собой твое внутреннее «Я». Это и произошло. Ты потерял себя и растворился в ней.

-А ты? – он был раздавлен, но продолжал держаться. – Что насчет тебя? С тобой она тоже проделала это?

-Нет. Но это не значит, что я знаю ее настоящую – притянув Габи к себе, которая сейчас стояла в одних трусиках и повисшем на бедрах халате, обнял ее за живот и плечи. – Она просто позволяет мне видеть свою боль – на мою руку падает слеза.

-Раз ты так сильно любишь ее, почему не сделал своей? Ведь мог же – задавая мне вопрос, он смотрел на нее. И с его глаз скатывались такие же слезы, как и с ее. Им обоим было больно.

-Это очень сложный вопрос. Я действительно мог сделать это, но была бы она полностью моей? – мои объятья стали крепче. – Мы встретились при довольно сложных обстоятельствах, но она была единственной, кто заставлял меня жить. И поэтому я пообещал себе всегда оберегать ее. Но я не мог. Был не достаточно силен. Я позволял ей совершать ошибку за ошибкой, и пропадал вместе с ней. А ночами... Длинными бессонными ночами нам приходилось сталкиваться с мраком, оставленном в ее душе. То время было сплошной борьбой за гребанный глоток воздуха. И один раз я поддался – по его лицу пробежала тень понимания.

-Мы переспали – я не хотелось добивать его, но нам нужно было покончить с недосказанностью. – И тот единственный раз чуть не сломал меня окончательно.

-Что за хуйню ты сейчас мне впариваешь?! – он дал волю чувствам. Это хорошо. Такому мальчишке нельзя замыкаться в себе. – Что тебя могло сломать? Что девушка, которой хочет обладать каждый, отдалась тебе? Что ближе тебя она никого не подпускает? Или же, что она сделает невозможное ради тебя? – он кричал и выплевывал все накопившееся.

-Что меня могло сломать? Может быть то, что девушка, которую я любил, как сумасшедший не могла принадлежать мне? Что то, что было между нами, и являлось всем для меня, для нее же было лишь способом забыться? Что в ту единственную ночь, когда она нуждалась в человеческом тепле, я понял, что она никогда не полюбит меня? Что я никогда не смогу стать всем для нее? Вот что меня чуть не сломало! Вот она, правда. Габриэлла не может любить мужчину. Ни меня, ни кого-либо другого. Одна ночь отняла это у нее. А то, что было после - это всего лишь способ уйти от прошлого. Доказать себе, что она сильнее того сломанного существа, что живет в ней до сих пор. И что тот, кто сделал тогда это с ней – имеет значение для нее. Не знаю, какое, но она бережет эту тайну, даже под страхом потерять меня. Вот, что ломает меня, Вернон. Вот оно! – ничего не сказав, он на трясущихся ногах пошел к выходу.