Раиса Кузнецова - Курчатов ЖЗЛ

• Название: Курчатов ЖЗЛ
• Автор: Раиса Кузнецова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-235-03749-6

Академик Игорь Васильевич Курчатов (1903–1960) принадлежит к числу тех ученых, чьи труды и практические усилия определили будущее человечества. Благодаря ему Советский Союз сумел в сжатые сроки создать атомную, а затем и водородную бомбу, разрушив ядерную монополию США, начал создавать атомный подводный флот. Курчатов не только заложил основы мирного применения атомной энергии, но и открыл путь исследованиям по управляемым термоядерным реакциям. Несмотря на всемирное признание заслуг Курчатова и большое количество посвященных ему публикаций, многие стороны его жизни остаются неизученными и малоизвестными. Книга сотрудника Дома-музея И. В. Курчатова, доктора исторических наук Раисы Кузнецовой, основанная на архивных документах и воспоминаниях, позволяет по-новому взглянуть на биографию научного руководителя советского атомного проекта.

знак информационной продукции 16+

---

Глава шестая

ПЕРВЫЕ «ЯДЕРНЫЕ» ПЛАНЫ

К началу 1940-х годов открытия в физике атомного ядра привлекли к себе внимание не только научного сообщества, но и широкой общественности разных стран. А. Ф. Иоффе писал: «В феврале 1939 г. в неожиданной форме возродилась проблема использования внутриядерной энергии, до тех пор не переступавшая рамок фантастических романов»[237]. В следующем году в статье в газете «Правда» он отметил: «Проблемой урана упорно занимаются и в США, и в Германии, и у нас в Советском Союзе… началась работа, которая, быть может, изменит лицо современной техники»[238].

Но с середины 1939 года откровений в научном мире стало значительно меньше, как и публикаций о работах по делению ядер урана и тория из США и Англии. С 1940 года они практически исчезли. Всё косвенно подтверждало, что они продолжаются, но в условиях секретности. Прекращение публикаций обсуждалось тем интенсивнее, чем увеличивался срок отсутствия их в печати. Советские ученые-специалисты догадывались, почему молчат зарубежные физики-ядерщики, и реагировали на это молчание. Так, академик Н. Н. Семенов написал в Наркомат тяжелого машиностроения письмо[239], указав на возможность создания оружия фантастической силы. Заявка В. А. Маслова и В. С. Шпинеля на изобретение «Об использовании урана в качестве взрывчатого и отравляющего вещества», направленная в Бюро изобретений НКО СССР 17 октября 1940 года, содержала подробное описание устройства атомной бомбы, физики взрыва бомбы и страшных последствий ее применения[240]. Получив отрицательное заключение В. Г. Хлопина на свою заявку, авторы направили письмо о необходимости форсировать работы по практическому использованию энергии урана наркому обороны СССР С. К. Тимошенко[241]. Но нарком был озабочен сугубо военными вопросами — шла война с Финляндией. Авторы никакой реакции на свое обращение не получили.

Сотрудники Института химической физики Ю. Б. Харитон и Я. Б. Зельдович опубликовали три статьи по проблеме цепных ядерных реакций[242], открывавшие новый этап в понимании природы процесса. На эти статьи Курчатов ссылался в докладе на Всесоюзном ядерном совещании в ноябре 1940 года[243].

С началом Второй мировой войны ученые в СССР и за рубежом стали высказывать опасения как публично на конференциях, так и в обращениях к своим правительствам, что фашисты могут создать новое оружие — «атомную взрывчатку»[244]. Обращение А. Эйнштейна к президенту США Ф. Рузвельту способствовало принятию в декабре 1941 года первого решения американского правительства о производстве атомной бомбы[245]. Естественно, об этом решении тогда не могли знать советские физики, но создание урановой бомбы из чистого урана-235, отделенного от изотопа 238, все еще представлялось столь сложной задачей, что выглядело фантастичным.

26 февраля 1940 года Курчатов, как член Комиссии по атомному ядру, выступил на сессии Отделения физико-математических наук (ОФМН) Академии наук СССР с докладом «О проблеме урана». На вопрос о практических перспективах разделения изотопов урана с целью получения в больших количествах урана-235 Курчатов уверенно ответил, что задача эта чрезвычайно трудна, но выполнима. Возможность осуществления цепной ядерной реакции он оценил положительно. Но «серьезная постановка этой проблемы, — заявил ученый, — требует соответствующей обстановки и выделения больших средств»[246].

В 1940 году уже наступило ясное понимание, что общество стоит на пороге научно-технической революции. Выступления в печати, обращения в АН СССР и в правительство ведущих ученых нашей страны наглядно иллюстрируют и подтверждают это. 12 июля 1940 года академики Вернадский и Хлопин предложили Президиуму Академии наук срочно организовать в стране работы по использованию внутриатомной энергии актиноурана, подробно изложив свое видение решения вопроса[247]. В июле Вернадский, Ферсман и Хлопин писали в правительство: «Работы по физике атомного ядра привели в самое последнее время к открытию деления атомов элемента урана под действием нейтронов, при котором освобождается огромное количество внутриатомной энергии, выделяющейся при радиоактивном распаде. Эти работы ставят на очередь вопрос о возможности технического использования внутриатомной энергии. Конечно, на этом пути стоит еще ряд больших трудностей и потребуется проведение большой научно-исследовательской работы, однако, как нам кажется, трудности эти не носят принципиального характера. Нетрудно видеть, что если вопрос о техническом использовании энергии будет решен в положительном смысле, то это должно в корне изменить всю прикладную энергетику»[248]. Авторы обращали внимание на необходимость принятия мер, не позволяющих стране отстать в решении этого вопроса. В их записке в Совнарком от 12 июля 1940 года назывался ряд конкретных предложений: срочно разработать методы разделения изотопов урана и создания соответствующих установок, ускорить начатые в 1939 году работы по сооружению сверхмощного циклотрона в ЛФТИ АН СССР, создать государственный фонд урана[249].

Учитывая, что новое дело требует срочного решения и больших расходов, В. И. Вернадский, А. Е. Ферсман и В. Г. Хлопин в тот же день направили письмо заместителю председателя СНК СССР Н. А. Булганину[250], указав на то, что в США и Германии соответствующие работы ведутся в экстраординарном порядке, на них ассигнуются крупные средства. На основании письма в Совнарком от 12 июля 1940 года Президиум Академии наук СССР подготовил проект докладной записки Н. А. Булганину за подписью академика А. Е. Ферсмана «Об изучении и возможном использовании внутриатомной энергии». 5 сентября 1940 года один из двух вариантов проекта был отправлен в Управление кадров ЦК ВКП(б)[251].

В обращении в Совнарком Вернадский и Хлопин повторили все конкретные предложения, которые они изложили Президиуму Академии наук[252]. Решение правительства от 28 января 1939 года сосредоточить работу по исследованию атомного ядра в Академии наук СССР, выделить для этого необходимые средства[253] и передать ЛФТИ из Наркомсредмаша в Академию наук имело принципиальное значение для дальнейшего развития работ по атомной проблематике в стране[254]. Но теперь для постановки широкомасштабных исследований и экспериментов требовались дополнительные срочные меры и сверхплановые средства. В последние полгода этого добивались A. Ф. Иоффе и И. В. Курчатов в рамках комиссии по урану, созданной при Президиуме Академии наук.

Таким образом, летом 1940 года в СССР появилась серия документов по урановой проблеме, рассматривающих ее как проблему общегосударственной практической значимости. Проблему, разрешение которой приведет к возможности технического использования атомной энергии как в военных, так и в промышленных целях.

В целях форсирования работ по использованию внутриатомной энергии Отделение геолого-географических наук АН СССР 25 июня 1940 года организовало группу ученых в составе В. И. Вернадского (председатель), А. Е. Ферсмана и B. Г. Хлопина, возложив на них организацию соответствующих мероприятий. 30 июля по их заявлению решением Президиума Академии наук была создана Комиссия по урану (Урановая комиссия) под председательством В. Г. Хлопина. В числе крупных ученых страны в ее состав вошел Курчатов[255]. Президиум поставил перед комиссией задачи: определить тематику научно-исследовательских работ институтов Академии наук в области изучения урана; организовать разработку методов разделения или обогащения изотопов урана и исследований по управлению процессами радиоактивного распада; в целях создания государственного фонда урана организовать изучение урановых месторождений, для чего командировать специалистов под руководством А. Е. Ферсмана на месторождения урана в Средней Азии[256].

Академики С. И. Вавилов и А. Ф. Иоффе новую Урановую комиссию восприняли отрицательно как очередную бюрократическую структуру[257]. Эта комиссия была по счету уже третьей. С 25 ноября 1938 года работала упомянутая выше Комиссия по атомному ядру при Физматотделении АН СССР под председательством С. И. Вавилова с участием А. Ф. Иоффе, И. В. Курчатова и других ученых. На нее было возложено решение вопросов, связанных с планированием и организацией ядерных работ, с созданием в МГУ им. М. В. Ломоносова экспериментальной кафедры и лаборатории для ведения исследований по атомному ядру[258]. С 25 мая 1939 года в системе Академии наук работала еще и Комиссия по изучению изотопов. В состав этих комиссий входили также и неспециалисты, они были многолюдны и малоэффективны. Поэтому Иоффе счел, что постановление о создании очередной комиссии — это «есть дилетантское произведение людей, не знающих этого дела», то есть методов разделения изотопов вообще и урана в частности[259].