Марика Становой - Рождение экзекутора

• Название: Рождение экзекутора
• Автор: Марика Становой
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Добро пожаловать в мир кажущегося благополучия. Космическая империя, где нет болезней, голода и угнетенных, а избранные получают бессмертие, чтобы следить за миром и процветанием.

Император Джи един и вечен. К нему обращены молитвы, мысли и деяния. Но и он в стремлении к Идеальному миру не идеален. Он взрастил себе спутника — экзекутора Крошку — его подарок людям и кару. По желанию Джи Крошка изменяет свое тело, читает мысли, внушает эмоции. Она проводник воли Императора, его мыслей и чувств.

Как сохранить себя в водовороте голосов, желаний, событий? Как понять, кто ты, подчиняясь и подчиняя? И можно ли хотя бы остаться человеком?

Социально-психологическая НФ с элементами эротики и хоррора.

---

Битерере оставили Лардарошсу в капюшоне с двухсторонней сорочкой, скрепленной цепочками, и утанцевали в Цветник, унося с собой одежду.

Крошка почесалась и взглянула на мужа. Дитсайрс, уже облачённый в мешковатую пижаму, безо всяких притопываний и приговариваний подошёл и стянул с жены сложную конструкцию вместе с капюшоном, рукавами, цепочками и чехлом для волос. Волосы разлетелись. Крошка хотела выпрямиться, но Дитсайрс бесцеремонно пригнул её к себе, придержав за голову. Ловко и шустро собрал и заплел косу от макушки. Завязал зеленой лентой и сел на кровать.

— Что задумалась? — Дитсайрс заметно вздохнул, стянул пижамную рубашку и отбросил её на ближайший стул. Правое предплечье оплетал узорный шиток — трубочки плотно прилегали к руке до самого локтя. Наверное, какой-то медицинский прибор жизнеобеспечения. Только зачем украшать его избыточной чеканкой и камешками? Надо будет любить человеческого мужа поосторожнее: всё-таки правитель уже стар. — Как тебя родители называли?

— Крош… Нет, Рошса, — Крошка пошевелила губами и оборвала себя. Чуть было не назвалась Крошкой. Дура же, а?

У неё ожерелье, а у мужа нарукавник. Забавно!

— Что ты там мнешься? Иди сюда, завершим праздник и пора уже ложиться. День был долгий.

— Вседержитель, позвольте мне сходить в туалет?..

— Так иди, — Дитсайрс засмеялся и махнул рукой, указывая направление.

Крошка отмыла физиономию и, радуясь каждому шагу босиком и без сковывающей одежды, вернулась. Босые ноги отдыхали в невозможно приятном ворсе ковра, а тело изнывало от желания лечь и уснуть. Вот же, вроде ничего целый день не делала, а чудовищно устала.

Свет в спальне был притушен. Дитсайрс полулежал поверх одеяла и ждал. Левая рука под головой, правая вольно вдоль тела.

Крошка вскочила на кровать, потерлась щекой о его грудь, взяла за руку и нырнула в его душу, омотала желанием. Да, я чудесная, любящая тебя! Безумно, страстно любящая и ждавшая всю жизнь… Только тебя! Каждое прикосновение обжигает, воспламеняет, сжигает! Дитсайрс закрыл глаза и безвольно откинулся, расслабляясь в обуревавших его чувствах, предоставляя активной молодой жене самостоятельно провести ритуал «раскрытия цветка». Крошка мгновенно возмутилась и повела мужа. Опрокинула его на себя, усиливая его радость от ощущения её легкой гибкости, пружинной покорности, добавляя своё трепетное ожидание от тяжести его тела на себе, восторг от силы его рук, от его силы в себе.

Дитсайрс дернулся, пытаясь отстраниться, и Крошка спохватилась, замаскировала боль от разрыва, лишаясь «девственности». Да, это не Джи, боль нравится не всем. Снова нашла и раскачала желание человека и погрузила его в еще более сильное удовольствие, доводя до экстаза и сразу усыпляя осчастливленного Вседержителя. Это был нудный день.

Убедилась, что выпустила немного крови. Удовлетворённо позволила расслабиться и себе. Уснуть. Целый день скан дергался, как муха, залипшая в паутине. Жужжалка в меду. Теперь же она может спать, подвалившись под бок своего задания, уткнувшись ему в плечо, слившись контактом и сканом. Теперь она может утешиться в сознании довольного и убаюканного человека. Раствориться и отдохнуть в чужих мечтах. Рука подложена под шею мужа и покоится на другом плече, ноги сплетены. Единое целое с человеком телом и душой. Плывёт в его снах…

Шипение и теплый воздух в ухо разбудили Крошку. Тёмная фигура угрожающе нависала и сипела, затеняя свет ночника. Медленно приближала к ее голове мешок и шкрябала рукой по плечу. Ужас подкинул Крошку, и она выбросила руку, ребром ладони ломая нападающему горло, отталкиваясь ногами от Дитсайрса. Плечо обожгло. Крошка прижалась к спинке кровати. Полголовы хашир, склонённой над постелью, расплавилось. Тело упало поперек кровати, заливая одеяло пульсирующей кровью.

— Щерица! Проклятье! — Дитсайрс тряхнул рукой, выключая наручное оружие. — Ты что, дурная, орать на хашир? Почему ты всё еще здесь?

— Простите, Величайший, — лепетала Крошка. Она бы рада исчезнуть, уйти и быть вообще где-нибудь далеко… Она должна была уйти в Цветник! Но она не кричала! Она никогда не кричит… Боже, человек же не умеет экранироваться от ажлисс! Она сдуру напугала Дитсайрса своим страхом! Она же касалась его! Боже, боже, боже… Крошка потёрла горящую рану на плече — кислотой стреляют, что ли? Ничего себе, медицинский прибор… Вооруженный и с женой после свадьбы…

Сползла с кровати, обошла стоявший на коленях труп, подняла с пола халаты и пижаму… Пальцы мёртвой хашир всё еще конвульсивно сжимались и подрагивали.

Детский кошмар. Она и забыла о том, как Джи давным-давно дарил её в мешке министру связи, а она там чуть не задохнулась… Какой кошмар!

Дитсайрс быстрым шагом обошел и запер внутреннюю и наружную двери. Постоял, вернулся в прихожую, отпер дверь и бросил охране:

— Кирста ко мне. Да, в спальню. Немедленно! И пусть возьмёт своего прихвостня.

Рошса уже оделась в принесенную убитой хашир пижаму и объемный халат и теперь стояла, почти не дыша. Прихвостень? Это тот, что ест битерере? Её что, прямо в первую ночь отдадут людоеду? Не может быть… Она не виновата, что заснула и из-за ошейника не заметила, что пришла хашир! Тупая хашир! Не надо было дышать ей в ухо! И хвататься!

— Что таращишься? Почему ты вообще осталась тут? — Дитсайрс повернул ее к свету, и Рошса неуверенно дотронулась до его руки, проникая сканом.

— Я не кричала… Я испугалась, а она схватила меня за плечо, но я не кричала…

Быстро и сильно в глубину. Она маленькая, беззащитная, оторванная от дома… Да, нет на ней следов крови хашир. Никаких следов нет! Первая брачная ночь, и она боится, не виновата, не виновата! Она так любит! Она надежна, она верна!

Дитсайрс обнял Лардарошсу и прижал к себе.

— Не трясись, все хорошо, малышка… Это ужасно, но ты пойдешь в Цветник, как полагается, и не вздумай болтать… Я знаю, ты умная малышка, да?

— Простите меня, — Крошка привстала на цыпочки, и Дитсайрс поцеловал ее. Рошса обняла мужа, благодарно и со всей радостью, что смогла выкопать и усилить. Она бы осталась с ним, но нельзя. Нельзя!

Во внешнюю дверь почти неслышно постучали.

Дитсайрс решительно распахнул задние двери и вытолкал Крошку к моментально присевшим в поклоне двум хашир.

— Отведите расцветшую битерере Лардарошсу в Цветник.

* * *

Служки растерянно подхватили новую жену под локотки и без политесов выскочили в полукруглую боковую камору, где начиналась широкая винтовая лестница. Гуськом поднялись в изогнутый арочным мостиком коридор, спустились по пологим ступенькам в галерею, уставленную раскрашенными статуями, как кукольный музей.

Полумрак, никого и тишина. Безмолвие. Полы застелены коврами. Ноги, обутые в меховые высокие тапочки, скорее полусапожки, ступают неслышно.

Хашир подозрительно молчали. Если они ей сейчас начнут выговаривать, почему она не пошла в Цветник сразу, она их точно покусает. Но обе хашир молча трусили по бокам и даже не пытались болтать ритуальные глупости.

Крошка взяла левую хашир за руку:

— Тут всегда так тихо ночью? И даже музыки нет.

— Конечно, расцветшая битерере Лардарошса. Это же не женские покои! — покосилась в ответ служка.

— А вы так ничего и не слышали, пока ждали?

— А что мы должны были слышать? Вы кричали, распускаясь? Не стеснялись бы. Многие жены кричат. Но вы были тихи, как трава, укрытая росой. А могли бы и кричать, ведь крик — признак пылкой любви.

Крошка убедилась, что хашир ничего не слышали. Зато услышалось нечто иное. Раисса — эта убитая, должна была вынести «соцветие», подтверждающее девственность новой жены! Кусок простыни с первой брачной ночи, который потом станет частью приданого потомка Дитсайрса. Может битерере и не расцвела совсем? Или Дитсайрс совсем захирел и неспособен оживить бутончик?

Тьфу! О какой ерунде думают! Она любого древнего старца может заставить влюбиться! И тоже трагедию выдумали — потомок без тряпки останется! Никаких потомков у неё быть не может. Но простыни нет, подтверждения девственности нет — это плохо. Это нарушение правил. Может вернуться? Взять обоих хашир за руки, оторвать кусок простыни. А там придется взять за руку Дитсайрса. И этих стражных… Перед глазами выплыла беззаботная картинка хоровода, как на детском утреннике, куда ее привел Генри много лет назад. «Встаньте, дети, встаньте в круг, Джи нам всем надежный друг…» Общая молитва вокруг статуи Бога, а Генри её не пустил. Хотя она единственная, чью молитву Джи услышал бы на самом деле. А там всё в кровище. Поди пойми, где её две капли и где следы от фонтана хашир. Крошка представила, как она отрывает уголок от кровавой простыни, скинув на пол мертвое тело. Нет. Труп уже куда-нибудь убрали. Этот прихвостень и убрал. Возвращаться нельзя. Всех за руки не удержишь. А вдруг Дитсайрс передумает и отошлет её этому людоеду? Вряд ли, ужин у прихвостня на сегодня есть. Крошка нервно хихикнула. Держащая её под руку хашир непонимающе взглянула и заторопилась вперед — отворить двери.