Вероника Мелан - Чейзер. Крутой вираж

• Название: Чейзер. Крутой вираж
• Автор: Вероника Мелан
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-100687-7

Когда счастье искрится, словно пузырьки в бокале шампанского, и ничто не предвещает беды… Когда кажется, что так будет всегда: прекрасная жизнь, любимый мужчина рядом… Чудесная сказка.

Но всего одна жестокая ошибка – не твоя, а чужая, – и ты оказываешься там, где ничего этого нет. Еще не случилось.

В прошлом.

И он… твой Чейзер… Он тоже здесь. Но нужна ли ты ему теперь?

---

– Мак! Это я… Лайза! Это я… привет… – сначала закричала она и тут же перешла на смущенное бормотание, чувствуя, как дрожат колени, руки, дрожит все. – Это я!

Тишина. Тихий рокот двигателя и отсутствие слов.

– Это я, Лайза. Ты… Ты (какой дурацкий вопрос) помнишь меня?

Сердце забилось как сумасшедшее. Лайза все смотрела на знакомое лицо, согнутый локоть, черную машину – ту самую машину, – жадно разглядывала лоб, брови, уши, щетину и все никак не могла остановиться.

– А должен?

Эти слова вогнали ее почти в кому – в то самое состояние, когда глаза открыты, но сознание едва ли воспринимает то, что передает зрение.

– Должен? – прошептала она хрипло. – Конечно, должен. Это же я…

– Отойди от ворот.

Да она и так, и так уже отошла – шагнула к машине, хотела было положить руки на дверцу, но непривычно холодный взгляд остановил ее; Лайзе хотелось в негодовании топнуть ногой и разрыдаться у него же на плече.

– Да посмотри же на меня! Неужели не узнаешь? Мак Аллертон, не смей так со мной…

Отсутствие намека на понимание в его глазах резало ее, рвало на части, кололо невидимыми шипами. Улыбнись, пожалуйста, улыбнись и скажи, что это все дурацкая шутка, начавшийся с самого утра розыгрыш. Выйди, прижми, обними!

Еще чуть-чуть – и она расплачется.

– У тебя есть пять секунд, чтобы объяснить, откуда ты знаешь мое имя, – когда из окна машины показалось нацеленное на нее дуло, к первому и еще не прошедшему шоку прибавился второй. – И очень хотелось бы, чтобы ответ прозвучал правдоподобно. Итак, один, два…

Держа ствол в одной руке, он смотрел на часы, а она не могла вымолвить ни слова. Слушала бешеный стук своего сердца и почему-то думала о том, что туалетной водой, запах которой долетал до нее, он давно не пользовался. Это «КреНоше», ее они заменили на «ПрестижНуатон» – вместе выбрали в парфюмерном отделе, когда ходили за ее новым телефоном.

– …Три, четыре…

– Элли… – слова будто царапали горло куском стекла. – Я подруга Эллион Декстер. Она рассказала мне о тебе…

Правдоподобно? Это звучит правдоподобно?

Ее колени продолжали дрожать и тогда, когда дуло исчезло. Самый большой, самый немыслимый кошмар воплотился в жизнь – Мак ее не помнил. Смотрел и не узнавал, целил в нее из пистолета, не желал, чтобы она приближалась к его машине.

Если бы в этот момент кто-то случайно подсунул ей яду, она бы выпила его, не задумываясь.

– Сегодня твой день, не так ли? – водитель равнодушно улыбнулся, нажал на кнопку пульта; ворота перед машиной начали расходиться в сторону.

– Мой день?

Она не понимала. Ее день?

Взгляд Лайзы приклеился к расползающимся створкам. Сейчас он уедет, а она останется – здесь, на улице, не с ним…

– Да, твой. Потому что сегодня ты не умрешь. Скажи спасибо Элли.

И черная машина, линии и изгибы которой она так хорошо помнила, неторопливо проехала мимо.

Раньше она не понимала суицидников. Считала их слабыми людьми, раздувающими свою личную, часто маленькую проблему до кризиса мировых масштабов; людьми, превращающими муху в слона. А теперь, сидя на лавочке у той же остановки, где ранее сошла с автобуса, вдруг неожиданно и спокойно приняла факт их существования. Нет, они не мягкотелы, эти люди… Просто проблемы иногда бывают очень сложными, почти нерешаемыми, а твои руки – слишком слабыми, чтобы остановить неправильно вращающееся колесо судьбы. Иногда Создатель взваливает на твои плечи слишком много – поднять бы, да трясутся колени и на исходе силы.

Так бывает, да… просто бывает.

Шли по своим делам прохожие, качалась растущая у бордюра трава, плыл над дорогой выхлоп от проехавшего мимо грузовика, медленно и неслышно садилось солнце. Жара спала.

Июль. Двадцать седьмое число.

Двести шестнадцатый год.

Где-то там, в собственном доме (куда никогда не ступала ее нога), собирается ужинать Мак: вешает на стул в спальне футболку, раздумывает о том, что достать и разогреть из холодильника. Он уже забыл, что встретил странную девчонку у ворот, – проехал мимо и стер ее из памяти. Она не цель, не подлежащий уничтожению объект, а значит, стоит ли помнить?

А Лайза…

Она сидит на остановке, смотрит на грязные колени, на расцарапанные ладони, смотрит вдаль, на противоположную сторону улицы, – туда, где растет куст шиповника, – и, кажется, уже не задается вопросом «за что?», не ищет глубокий смысл жизни. Кажется, она вообще потеряла способность мыслить.

И хорошо. Пусть эта способность никогда не возвращается, никогда. Пусть она тоже забудет сегодняшний день, пусть он случайно выпадет из памяти, пусть канет в ту временную ветку, которую она никогда не проживет.

Некогда знакомую улицу тихо накрывали синеватые сумерки; звякал над дверью «Яркого островка» колокольчик, выпускал наружу людей, держащих пакеты – с чаем, печеньем, сыром или молоком. Они пойдут домой, у них все здорово – дома их помнят и ждут.

Спокойно, мирно, пусто, почти хорошо: ни мыслей, ни эмоций – вакуум.

Кажется, ей тоже надо куда-то идти. Но куда?

На номер и маршрутную карту подъехавшего автобуса – третьего по счету – Лайза смотрела стеклянными глазами.

* * *

Ее квартира всегда была аккуратной, с любовью обставленной и уютной, но входить в нее этим вечером оказалось сродни попытке влезть в старую разбитую скорлупу – тесную, выцветшую, с колющимися и цепляющимися за раны краями. И теперь, свернувшись на диване калачиком, Лайза думала о том, что ее выкинуло из жизни – вышвырнуло гигантской волной из моря на берег. Нет, жизнь осталась, она кипит там, за окном, только внутри образовалась жуткая пустота.

Что-то нужно делать, как-то трепыхаться, что-то предпринимать, но силы иссякли – их не осталось на то, чтобы придумать хотя бы одну стоящую идею. Все вокруг стало неважным, чужим, а из головы не уходило лицо Мака. Знакомое любимое лицо с незнакомым взглядом.

«У тебя есть пять секунд, чтобы объяснить, откуда ты знаешь мое имя…»

Откуда?

Знал бы ты, как много я о тебе знаю… И как сильно я тебя люблю. Почему, Мак? За что?

А ведь где-то там есть «ее» Мак, который этим вечером не дождался любимую домой. Наверное, есть. Если временную ветку – их ветку, – в которой он существовал, не стер Портал.

Эти мысли причиняли столько боли, что приходилось гнать их прочь. Отцепитесь, отстаньте!

Она отдохнет, успокоится и обязательно что-нибудь придумает. Она еще не на краю, по крайней мере, не на самом, а значит, поборется, не сдастся вот так просто.

Только бы заснуть, только бы унять беспокойный мозг, твердящий, что ничто уже не станет прежним.

Нет, станет! Она же Лайза, она сумеет найти выход из ситуации, и Мак все вспомнит. Ей бы только пережить этот вечер, пережить этот кошмар и не поверить в него – не сделать его своей новой реальностью. Потому что выход исчезает только тогда, когда человек верит, что выхода больше нет. А это не так. Не так.

Из-под закрытых век, стекая по щеке к уху и образуя на подушке мокрое пятно, одна за другой катились слезинки.

Глава 2

Утро принесло с собой острые как бритва размышления, трезвость рассудка и пустоту в сердце. Вокруг лежали те же узорчатые подушки, разлаписто упершись в ковер, стоял тот же бежевый с сиреневым рисунком диван, окружали стены пустой и тихой квартиры – бывшей квартиры.

Значит, она не перенеслась. Не проснулась в собственном времени, не открыла глаза там, где должна была, – в постели Мака, под его теплой рукой.

Холод усилился.

Нужно что-то делать. Срочно что-то делать.

Лайзе казалось, что если она не исправит эту чудовищную ситуацию сейчас, то не исправит ее уже никогда: время насмехалось над ней, заглатывало в бездонную пасть, приказывало смириться.

Смириться…

Ну уж нет!

Распахнутая форточка впустила в комнату радостный щебет птиц, свежий июльский ветер и шелест листвы, наполнила тишину гулом проходящих под окнами машин.

Уставившиеся в окно глаза осоловело созерцали зеленую улицу; в голове медленно двигались по кругу мысли, словно гигантские шестерни, застревающие в щедро рассыпанном паникой невидимом песке.

Весь этот ужас исправлять должен тот, кто его придумал, а не она, Лайза. Она лишь выполнила предписание: вошла в будку, выслушала предложение робота и вежливо отказалась от Перехода. Всё. Всё!

В груди завертелась новая волна злости: да, она ошиблась в одном слове… или в двух. Где-то озвучила неверный запрос, выдала некорректную формулировку, но не она, черт возьми, строила Портал, не она – Дрейк! Вот ему и отвечать… Пусть теперь выслушает жертву обстоятельств, натянет на непроницаемое лицо скорбное выражение, сочувственно похлопает ее по плечу и все уладит.

Как? Не ее дело.

Вообще. Не ее. Чертово. Дело!

Ему придется что-нибудь придумать – пусть хоть наизнанку вывернется, перекроит всю свою гадскую систему и отправит ее наконец назад.