Александр Забусов - Кривич

• Название: Кривич
• Автор: Александр Забусов
• Жанр: Фэнтези

Рукопись можно отнести к разряду славянской фэнтэзи. Все персонажи из настоящего времени имеют реальных прототипов живых или ушедших в Ирий. Рукопись рассчитана на людей, которым интересна история Руси, жизнь, быт и мифология средневековых славян, интересны приключения, встреча с непознанным и некоторые подробности жизни и менталитета нашей армии.

Что побудило написать фантастическую историю? Прожит большой отрезок жизни, вереница событий осталась в памяти, навсегда ушли люди, принимавшие участие в судьбе офицера, но еще остались друзья и сослуживцы, о которых хотелось бы рассказать, вот только многого рассказывать еще долго будет нельзя. Поэтому жанр фэнтэзи, история Руси и приключения персонажей дают возможность познакомить с теми, кто дорог или встречался на жизненном пути. Что может быть главным в книге профессионального военного, кроме как рассказ о том, что есть такая профессия — Родину защищать, даже за ее пределами, даже спустившись на десять веков назад. Оригинальность, в том, что на протяжении всего повествования о деятельности наших современников в 10-м веке, параллельно дается информация о жизни армии в нашей действительности, о ее проблемах, мыслях и разного рода высказываниях военнослужащих в адрес руководителей державы, которой они служат. В повествовании присутствует разумная доля юмора, т. к. в наше время без юмора жить сложно.

Итак, о самой рукописи. Время и место действия: 2000-й год — Подмосковье; 10-й век н. э. — княжество Черниговское, Переяславское, Ростовское, Полоцкое, Киевское, царство Болгарское, Дикое поле, полуостров Крым.

Словарь терминов и слов имеется в конце рукописи.

---

Широкоплечий бородатый смерд в разорванной белой рубахе с запекшейся кровью на перевязанной голове, при подходе, в пояс поклонился:

— Спасибо тебе и твоей дружине, воин! Если б не вы, побили бы нас и людин увели в рабство.

Мишка чуть тронул пяткой бока своей лошади, заставив ее продвинуться вперед.

— Перед тобой боярин Гордей, смерд.

Услышав слова отрока, сельчане еще раз низко поклонились.

— Кто старшина в селении? — задал вопрос Монзырев.

— Так я и есть, Страхиней меня зовут.

— А что это, Страхиня, живете так беспечно, селище ваше, как оно величается-то?

— Лесавкино.

— Так что это, деревня твоя частоколом не обнесена, да охрану ты не выставил на ночь? На кого ты надеялся? Отвечай! — повысил голос Монзырев.

— Прости, боярин, но Лесавкино от большака далеко стоит, чужины до нас редко заглядывают, от того и надобности в частоколе нет. С ближайшими соседями мы в мире живем, подвоз своему боярину исправно отсылаем. Землю пашем, хлеб да репу ростим, бортничеством займаемся, да полюем помаленьку. Вот и пусть наш боярин с ворогом бьется, нас храня. А с оружием быть нам несподручно, непривычные мы к нему.

— Ну, так отчего ж тогда, я здесь боярина вашего не вижу?

— А это богам одним известно.

— Ну-ну. Прощевай, старейшина, не досуг мне боле у тебя гостевать. Боярину своему от Гордея поклон передавай. Андрей, выводи свой вороп вперед. Уходим.

Передовой дозор на рысях выдвинулся из селища. Полусотники выстраивали воев в походный порядок. Жители селения, отойдя в сторону с обочины дороги, произносили слова благодарности воителям.

Заметив в конце построения связанных печенегов, староста, осмелев, задал Монзыреву вопрос:

— А, с этими, что делать будешь, боярин?

— Хм. А, вот отъедем сейчас по дороге версты две, развешу всех вдоль дороги. Хочу, чтоб другим любителям легкой поживы, в твою Лесавку въезжать стремно было. Глядишь, увидав такую гирлянду, кочевники ее стороной объедут.

— Благодарствуем, батюшка!

— Да, чего там, пользуйтесь, сиволапые, не жалко. Да, и лошадей и добро печенежское вам оставляю, мне с этим возиться не с руки.

— Спасибо, милостивец, — попытался приложиться губами к сапогу Монзырева.

— Слышь, Страхиня, ты уж не опускайся ниже плинтуса. Бывай! — взял с места в карьер Анатолий, оставляя позади злополучную деревню.

«Придет беда на землю русскую, почище печенежской орды, и придет она, как только люди начальствующие запретят оружием владеть, а сами люди растеряют умение им пользоваться. Эта деревня, считай первый звонок», — подумал Монзырев, выезжая за околицу.

— 19 -

Вырваться из степи в родные земли — не получалось. Словно охотники, загоняющие зверя, оповещенные в своих стойбищах кочевники малыми и большими отрядами, объединялись для гона нагло ступивших в степь русов. Печенеги не торопились влезать в прямое столкновение, тесня вороп к югу.

Дотянув в вынужденной гонке до захода солнца, все дальше и дальше уходя на юг, Сашка принял решение ночью изменить направление движения, идти на восток к Северскому Донцу.

Ночь в степи — это безбрежное море темени. Только небо мерцает призрачными, льдистыми звездами. Млечный Путь, как караванная тропа, перехватывает бархат небосвода от горизонта до горизонта. Отмахивая версты на уставших лошадях, кривичи испытывали чувство страха перед неизвестностью. Виденные днем клубы пыли из-под копыт множества всадников, умело ведущих охоту за кучкой смельчаков, теперь в ночи кочегарили воображение. Казалось, еще мгновение — и эти клубы охватят отряд, окружат, засвистят над головами печенежские арканы, зашелестят стрелы и прощай жизнь: смерть, плен, рабство, позор несмываемый всей последующей жизнью, если она у кого-то сохранится. Да, и некому будет выкупить из той же ромейской неволи выживших. Пришпоривая коней, находясь в состоянии загнанного зверя, люди погружались в мрачные мысли.

«А, вот хрен вам всем по всей морде, — зло подумал Сашка. — Живым не возьмут ни меня, ни моих пацанов. Они еще пожалеют, что устроили эту охоту. Клянусь, пожалеют!».

— Стоять всем! — подал команду. — Пашка, проверь, далеко ли поганые? Вода в бурдюках есть?

— Есть маленько, — откликнулись бойцы.

— Всю отдать лошадям. Человек такая сволочь, что выдержит все на свете, а скотинку жалко. Отдать всю, нам еще к Донцу срать и срать по полюшку.

— Батька, вырвемся ли? Гля, как загоняют, словно волков.

— Не боись, сынки. Прорвемся. Не зря же я из всех, самых лучших к себе брал, и натаскивал вас не по-детски. А, загоняют грамотно, это точно. Хай, лошадки малость отдохнут, а там и Пашка вернется, глядишь, и хитрость какую скумекаем.

Отдыхали.

Павел, как всегда появился неожиданно, незаметно материализовавшись рядом с Горбылем, в очередной раз заставив того вздрогнуть. Сотник плюнул с досады под ноги:

— Вот, же бисова душа!

— Батька! Печенеги встали на отдых, невод загона они раскинули на многие версты в стороны.

— Сволочи, гонят профессионально, не торопятся. Похоже, с утра завернут фланги, будут разворачивать «огневой» мешок, да и командует ими не мальчик-затейник, а настоящий волчара. Все. Передохнули? По коням. Будем стряхивать их с хвоста. Направление — Донец. Пашка, пересядь на заводную лошадь, в Царствии Небесном отдыхать будешь, а сейчас в головной дозор, — оборотившись к подчиненным, различил в темноте силуэты бойцов, прошипел. — Пора ноги уносить отсюда, пока головы целы. Колонной за мной ма-арш.

Степные лошади очень выносливы, хотя и неказисты на вид. В отличие от породистых красавцев, своих родственников, способных развить высокую скорость, степняки более медлительны, но и неприхотливы, стойки к засухе, зимой способны сами себя прокормить, расковыряв копытом снег, достать из-под него пожухлую прошлогоднюю траву и насытиться ею. Вот и сейчас эти животные несли своих седоков на восток. Оставляя за собой версту за верстой, бежали навстречу восходу солнца.

Летняя ночь коротка. С рассветом, вконец вымотанные и седоки и лошади уперлись в молочно-белую дымку тумана, покрывавшую сплошную полоску леса посреди степи. Лучи солнца еще не успели поглотить влагу и развеять туман. Перед стеной пелены застыл в ожидании отряда Павел.

— Впереди река, с нашей стороны берег пологий, слегка поросший лесом. На противоположной стороне — крутой, перебраться на него сложно, — доложил он подъехавшему Горбылю.

Отряд скучковался у границы лесного массива.

— Спешиться! Берег пологий, поите лошадей. Десятники, ко мне, — подал команду Сашка.

Протискиваясь между деревьями, люди выводили лошадей на песчаный плес, те, припав мордами к желанной воде, наслаждаясь влажной прохладой, отфыркивались от попавшей в ноздри текучей воды и, прядя ушами, косили глазом на хозяев. Люди сами, намаявшись от недостатка воды в степи, с жадностью поглощали воду. До противоположного берега реки расстояние было меньше, чем вполовину стрелища. Северский Донец — река неширокая, но стремнина несет воды быстро, здесь присутствует глубина, частые водовороты, а фарватер реки полон омутами. Одним словом, река с норовом, хоть и выглядит на первый взгляд невеликой.

— Ну, командиры, что дальше делать предлагаете?

— А, у нас только два хода, — откликнулся Людогор. — Либо вверх по реке на Русь, либо — вниз к Тавриде.

— Это правильно, только два. Какой выберем?

Олесь задумчиво, дергая перстами правый ус, посмотрел на реку, почти освободившуюся от полотна тумана.

— Предлагаю вверх, и к Руси ближе будет, и место должно отыскаться с пологим берегом на той стороне. Не может не отыскаться. А там лесом между реками к себе и проскочим.

— Лошади устали, передохнуть бы им дать, — подал голос Сувор.

— Тяжело, брат, тяжело, — Сашка сковырнул носком сапога кустик ковыля, островком проросший из песка среди мелкого разнотравья составившего зеленый ковер у речного берега. — Но мы должны радоваться уже тому, что хотя бы до реки дошли. Даже это редколесье по берегам Донца и то, большая помощь в отражении атак копченых. Арканы уже не пляшут, не во чистом поле.

— Так, что решать будем, батька?

— Идем вверх по реке. Авось, найдется место для переправы.

* * *

Цепочка конных воев растянулась вдоль реки, медленно продвигаясь, давая лошадям прийти в себя после ночной скачки, осматривая берег. Так и шли. Со временем движение конного шага, как-то само собой убыстрилось, по-видимому, люди внутренним чутьем уловили момент перехода на другой режим движения, ведь по их следу шла степная орда.

Горбыль первым заметил Пашку спешившегося с коня, ожидающего подхода отряда. Лицо Павла покрыли грязные разводы, по въевшейся в кожу серой пыли светлели бороздьями прорехи, проделанные ручейками струившегося пота. Парень устал.