Александр Забусов - Кривич

• Название: Кривич
• Автор: Александр Забусов
• Жанр: Фэнтези

Рукопись можно отнести к разряду славянской фэнтэзи. Все персонажи из настоящего времени имеют реальных прототипов живых или ушедших в Ирий. Рукопись рассчитана на людей, которым интересна история Руси, жизнь, быт и мифология средневековых славян, интересны приключения, встреча с непознанным и некоторые подробности жизни и менталитета нашей армии.

Что побудило написать фантастическую историю? Прожит большой отрезок жизни, вереница событий осталась в памяти, навсегда ушли люди, принимавшие участие в судьбе офицера, но еще остались друзья и сослуживцы, о которых хотелось бы рассказать, вот только многого рассказывать еще долго будет нельзя. Поэтому жанр фэнтэзи, история Руси и приключения персонажей дают возможность познакомить с теми, кто дорог или встречался на жизненном пути. Что может быть главным в книге профессионального военного, кроме как рассказ о том, что есть такая профессия — Родину защищать, даже за ее пределами, даже спустившись на десять веков назад. Оригинальность, в том, что на протяжении всего повествования о деятельности наших современников в 10-м веке, параллельно дается информация о жизни армии в нашей действительности, о ее проблемах, мыслях и разного рода высказываниях военнослужащих в адрес руководителей державы, которой они служат. В повествовании присутствует разумная доля юмора, т. к. в наше время без юмора жить сложно.

Итак, о самой рукописи. Время и место действия: 2000-й год — Подмосковье; 10-й век н. э. — княжество Черниговское, Переяславское, Ростовское, Полоцкое, Киевское, царство Болгарское, Дикое поле, полуостров Крым.

Словарь терминов и слов имеется в конце рукописи.

---

— Тебе витязь, кто-то неправду сказал. У нас в селище постоялого двора отродясь небыло.

— Что ж вам деньги не требуются? Богато живете, смотрю.

— Ну, богато-небогато, а не бедствуем. Почитай все селище кровная родня. Ладно. Три деньги серебром с вас, и накормим, а уж потом уезжайте.

— По рукам!

Уже входя в деревню пешим шагом, из уважения к жителям вели лошадей в поводу. Сопровождаемые деревенскими, юнцы оглядывали дворы, выискивая глазами, какое-либо несоответствие спокойной, крестьянской жизни. Сотник дивился на добротность и величину изб, крытых дранкой, с пристройками сеней, с расписными окнами, выходящими на улицу или на южную сторону, в рамы которых вместо стекол была вставлена слюда. Крыши домов односкатные, у иных владетелей даже двускатные с коньком наверху. После устроенной тревоги, женщины поняв, что все решилось миром, разбежались по дворам, хозяйство не будет ждать долго. Открывались калитки и на улицу погнали коров, прекрасно помнящих в какой стороне выпас, потянувшихся к другой околице деревни. Хлопотливые куры далеко не отходили от заборов своих хозяев, тем паче при каждом гареме вышагивал свой султан, зорко глядевший за действиями многочисленных жен.

Прискакали разведчики, доложили, что тати на развилке погнали караван по правой дороге. Горбыль торопить события не стал, уж если Жвар взял след, то не выпустит. Если не суждено выхрючиться, то нужно, хотя бы плотно поесть, да и ноги размять дорогого стоит.

— А, что Кучма, хорошо ли вам здесь живется? — отдуваясь, набив утробушку, задал вопрос хозяину. — Вижу, селище у вас действительно богатое.

Старейшина явно подобрел, после того как три серебряных кругляша перекочевали из Сашкиного кошеля в его заскорузлую от работ ладонь, поэтому и угощение выставил доброе. Молодые организмы набивали желудки вчерашними щами, причем варево принесли сразу из трех дворов, слили в один казан и подогрели до кипения. Из погреба на столы выставили куриный холодец, грибы, нашинковали шмат сала, нарезали лук, головок с десяток чеснока неочищая положили прямо на столешницу. Две паляницы душистого хлеба завершали угощение.

— На житье не жалуемся. Пока боги хранят наш род.

Три пригожие девицы, в вышитых рубахах и кофтах, в поневах ниже колен, в возрасте невест, споро управлялись, угождая снедающим воям, бросая усмешки молодым парням. Здесь же сновала детвора, разглядывая экипировку и оружие, пользуясь моментом, что их не гонят и не обращают на них внимания.

— Девок-то своих, небось, в другие деревни замуж отдаете? Берут? Смотрю красавицы они у тебя.

— Та, без мужей не остаются.

— Издалека сватают, или поблизу есть кому пристроить? А, то смотри, сколько у меня женихов за твоим столом собралось.

Кучма окинул взглядом притихших юнцов, в глазах читалось: «И чего пристал? Поели? Пора и уезжать».

— Да не так уж и далеко отдаем, кругом люди хорошие живут. На полночь пойдешь, селища Кормильцево, Рыжухино, а дальше смоляне селятся. На заход солнца — Якино, Колпино, Магуры. Ну, с полдня вы пришли, сами видели сколь деревень. Теперь везде почитай родня. Волох наш, Простивой, счет добре ведет, не даст крови близких смешаться.

— Ага! А чего-ж про восходную сторону умолчал? Или деревень там нет?

— Да были когда-то. Теперь нет. Осталось одно, у самого болота стоит.

— А с остальными что случилось?

— Не ведаю. Может мор прошел, а еще говорят, что колдун извел. Он на болотах живет. Мы в ту сторону не ходим.

— Что, даже к соседям, которые у болота живут?

Кучма напрягся, не зная как повести себя. Сказать, не сказать? Решился:

— Недобрые они. Не пашут, не сеют, скотина и та есть-ли, не ведаем. Но нас не трогают, и мы к ним не лезем.

— Чем же промышляют?

— Трудно сказать, они даже в капище не бывают. Волох к ним ходил, так даже в деревню не пустили. А еще три года назад, ведь соседились, — сказал и смолк.

— Ну что-ж, спасибо за то, что накормили. Как говорится пора и честь знать. Прощай хозяин, пусть всегда будет в селище твоем милость богов.

Осталось позади селение с возделанными полями и баштанами, с людьми по-доброму принявшими их у себя. Дорога ныряла в лес, по правому боку ветерок донес резкий запах болота, к которому примешивался сладковатый, неприятный запашок тлена. Ехавший впереди всех Жвар поднял руку, жестом отпальцевав остановку всему отряду. Соскочил на землю, отошел в сторону болотного духа, присел на колено, приглядываясь к следам, ведущим через кустарник в чащобу.

— Здесь телеги делали остановку, люди что-то волочили в лес. Может там схрон?

Жвар первым протиснулся между ветвями, пошел по следу, стараясь идти бесшумно, но все равно, тишину леса нарушил гвалт, карканье и шелест множества крыльев взлетающих пернатых пожирателей мертвечины. Сотни ворон поднялись на крыло, уносясь подальше от нарушителя спокойствия.

— Батька! — позвал следопыт, небеспокоясь больше о том, чтоб сохранить тишину.

Вместе с Горбылем, на зов, топая и шумно раздвигая ветви, прибежали и остальные бойцы.

— Гляди!

В двух десятках шагов от полосы дороги начиналось болото, поглотившее лес. Прямо из зелени болотины торчали сухие стволы берез, осины. Вдали, островные возвышенности позволяли деревьям выживать, зеленеть распустившимися листьями. У самой кромки воды, замутненной, потревоженной, кривичи увидели множество людских трупов, сброшенных с возвышенности твердой почвы. Открывшееся взгляду царство мертвых пополнялось не один день, даже не один месяц. Виднелись обглоданные кости и черепа, истлевшие обрывки одежды, клоки волос. От разложившихся останков посвежее, тянуло гнилостным духом, вызывающим рвотные позывы. Двое из Горбылевской команды, не сумев перебороть отвращения, вывернули свои желудки наизнанку, выблевав все, что съели два часа назад в северянском селище.

— Чего продукты переводите? — недовольно заметил Горбыль. — Еще неизвестно когда теперь поесть сможем.

Он прошел дальше вдоль кромки, разглядывая масштабы своеобразной братской могилы. Словно показывая, что он лезет в чужое хозяйство, в десяти шагах от него, из плоской поверхности зеленого бархата болотного ковра высунулось непонятно что, проскользнув длинным, толстым телом, похожим на гофру земляного червя, снова ушло на глубину, заставив Сашку отступить от болота, выхватить клинок.

— Тьфу, нечистая сила, в рот тебе ноги. Напугал, зараза. Инвалидом сделать хочешь?

Кветан тронул за плечо.

— Идем глянешь, батька.

— Чего тут еще глядеть? И так все ясно.

— Идем.

Кветан указал на десяток свежих трупов, судя по всему сегодняшний сброс. Изуродованные неимоверно, с вырванными кадыками, выгрызаными кусками плоти, перепачканные кровью, сломанными куклами они валялись в одном месте.

— Вон тот купчина, который ехал с возницей на одной телеге. Теперь ясно, что это точно наш караван вели.

Издали, с левой стороны от сгрудившихся у болота бойцов, послышался безутешный горький плач, заставивший сжаться сердца. Юнцы без команды ломанулись в ту сторону. Стадное чувство заставило Горбыля бежать вместе со всеми. Кому-то, кто выжил, требовалась помощь.

У самого болота, у мелкого кустарника, сидела красивая девушка с распущенными, спутанными волосами. Слезы лились потоком из светло-синих глаз, с шеи на вышитую рубашку струилось монисто речного жемчуга, бликуя искрами под лучами пробившегося через листву солнца. Она протянула руки к подбежавшему первым Наседе, и тот послушно подал навстречу свои, завороженный красотой незнакомки.

— Сто-ой! — послышался позади толпы голос Жвара. Злодейка уцепившись за руки юнца, с невероятной силой потянула парня за собой в топь. Горбыль на автомате ухватил своего воина за широкий, кожаный ремень, уперся, не давая красавице исполнить мерзкий план. Юнцы от происходящего действа стали в ступор. Жвар протиснувшись между живыми статуями, проскочив мимо Горбыля и Наседы, от всей души взмахнул саблей из-за спины, снес красивую голову с лебединой шеи.

— Вх-хы, — выдохнул на излете клинка.

Голова покатилась в болото, а из освобожденного от головы среза Наседу обрызгало струей жидкости, отдаленно напоминающей кровь. Сила безголовой красавицы ослабла, хватка рук осталась. Горбыль вместе с Наседой выдернул из болота тело девицы, увидев которое, от отпустившего напряжения и нервов зашелся безудержным смехом. Красивые изгибы тела под рубахой, высокая грудь и аппетитная задница, заканчивались толстыми гусиными лапами с грубой кожей и черными перепонками ласт.

— Болотница это! — отдуваясь от бега, выпалил Жвар. — Почитай, сродственница русалки. Я же кричал, стой! Али не слышал никто?

— Молодец, Жвар, в этом цирке хоть один умный нашелся.

— Спасибо, батька! — наконец-то избавившись от рук болотной нежити, пролепетал Наседа.