Патрик О'Брайан - Помощник хирурга

• Название: Помощник хирурга
• Автор: Патрик О'Брайан
• Жанр: Исторические приключения

---

— Я так и знал! — наблюдая за приближающейся с «Ариэля» шлюпкой сказал адмирал мистеру Торнтону. — Я верил в него и знал, что он справится. Всё вышло просто прекрасно — как я и предполагал!В самой шлюпке царила мёртвая тишина: Джек был измотан, не столько по вине забот, связанных со снятием «Минни» с мели, бессонных ночей, морального напряжения и возни с официальным рапортом, а скорее из-за исключительной болтливости полковника д’Ульястрета. Полковник не говорил по-английски, но французским владел бегло, очень бегло, и болтал просто без умолку.

Джек не слишком знал язык, но как минимум понимал о чём идёт речь и, выполняя просьбу Стивена о том, что гостю следует уделить максимум внимания, часами изо всех сил старался не потерять нить беседы, а в изредка возникающие паузы вставлял подходящие замечания, которые, как он считал, являлись французскими, вроде «священное имя собаки», «дайте глянуть» и «синий живот».*1] Часами, на которые Стивен предпочёл бросить друга ради общения с новыми каталонскими пассажирами «транспортов». Сейчас, однако, полковник был нем. Даже во время мира оставаясь франтом, он, как многие солдаты, считал, что существует прямая связь между военным мастерством и безукоризненностью мундира. Его собственный ужасно пострадал из-за балтийской сырости: пурпур окантовки стал напоминать осадок со дна винного бочонка, кружева потускнели, кисточка на одном ботинке оторвалась, а хуже всего, вероятно, было то, что на мундире отсутствовали знаки различия, соответствующие его нынешнему званию. В трубу он разглядел выстроившуюся на палубе флагмана блистающую шеренгу алых с белыми лентами пехотинцев, офицеров в парадных высоких шляпах и величественного адмирала в голубом с золотом облачении. Стивен заметил, что крёстный чувствовал себя неловко, был недоволен и готов обидеться при малейшем проявлении неуважения. Задумчивое выражение лица его несколько смягчилось когда флагман начал салютовать, в этот раз персонально для одного человека и Стивен заметил, что крёстный считает стреляющие пушки, одну за другой: на тринадцатой он разомлел, четырнадцатая и пятнадцатая, обычно салютующие особо важным персонам или полным адмиралам, заставили полковника важно кивнуть. Выражение лица, однако, всё ещё оставалось напряжённым и Стивен знал, что тот не расслабится полностью, пока на борту его не поприветствуют в манере, которую он сам сочтет подобающей, пока не устроят приличный обед и пока по крайней мере пинта вина не станет плескаться под его потрёпанной портупеей.

— Мне следует обнять адмирала? — шёпотом спросил он.

— Сомневаюсь, — ответил Стивен.

— Лорд Питерборник*2] обнимал моего деда, — сверля доктора взглядом, пробурчал полковник.

Шлюпку зацепили. Короткая заминка с подачей трапа, и прибывшие оказались посреди парадной флотской церемонии: свиста боцманских дудок, надраенной меди, бряцанья и лязга оружия морских пехотинцев. Тут был и адмирал, который, протянув приветственно руку, шагнул навстречу капитану Обри.

— Я так и знал, — сказал он. — Я знал, что так всё и сложится, знал, что вы справитесь!

— Вы очень добры, сэр, — ответил Джек. — Но я всего лишь сходил туда и обратно, не более. — И вполголоса, бросив многозначительный взгляд, добавил. — Заслуги стоит искать среди других людей. Теперь, сэр, permettez-moi de — как же это будет?

— Presenter? — подсказал адмирал.

— Благодарю, сэр. Presenter. Дон д’Ульястрет — адмирал Сомарез.Адмирал снял шляпу. Полковник вскинул руки для объятий. После незначительной паузы и к вящему удовольствию квартердека, адмирал расцеловал гостя в обе щёки, совершенно искренне заверил, что рад видеть его на борту и пригласил на обед — всё это на французском, который оказался несколько лучше, чем у Джека и конечно гораздо менее отвратительным, чем у самого полковника. Адмирал был родом с острова Гернси.*3]

Пусть адмиральский язык оказался подвешен на французский манер, но желудок уж точно остался английским. Полковник узрел обед, который едва ли уступал тому, что подают в Мэншн-Хаус.

Большая часть блюд казалась ему странной, что-то вовсе было несъедобным для паписта, ведь день-то пятничный. Его усадили по правую руку от адмирала, таким образом выказав больше почестей, чем присутствующему шведскому офицеру того же звания. И он чувствовал себя довольно раскованно, не чураясь крепкого словца или грубых манер, поедая корнеплоды и свежие овощи, стараясь не оскоромиться и отгребая сколь возможно мясо, зато вознаграждая себя вином и хлебом —опрокидывал стакан за стаканом наравне с адмиралом, хотя тот был вдвое его тяжелее.

За другим концом стола мистер Торнтон рассказывал Стивену как они тосковали, когда «Ариэль» ушёл. Тоска эта стала ещё острее, когда на рассвете пришёл куттер с новостями о том, что генерал Мерсье поднялся на борт «Минни».

— Вы толкуете о беспокойстве, — Джек смог вставить слово, когда в беспрерывном хохоте со всех сторон вокруг него возникла пауза. — Но как бы вы себя чувствовали, денно и нощно неся ответственность за столько тонкое, но очень важное дело, собственность короля, постоянный риск? Вот где настоящее беспокойство, как я считаю. Нас, морских офицеров, есть за что пожалеть.

Сидящие рядом одобрительно загалдели.

— Вы, юноши, можете болтать о своих заботах, — сказал адмирал, — но что бы вы сказали, окажись под вашей командой целая эскадра? Вам не понять. Однако я совсем забыл — Обри, вы ведь командовали на Маврикии, так что вам это знакомо. Пусть так, но у вас нет ни малейшего представления о мучениях при снаряжении балтийского конвоя, с пятью или шестью сотнями «купцов», а под закрытие навигации перед зимой даже под тысячу, когда сопровождать их попросту некому. Нет. Вы в своём духе, тихонько говорите о своих опасениях, получая всю славу и большую часть призовых.

Адмирала так уважали, что в любое другое время эту речь бы оставили без комментариев, но сейчас царила такая атмосфера праздника, расслабления и бодрости, да и прекрасное адмиральское вино ходило по кругу, что пылкое несогласие вырвалось наружу: на Балтике с призовыми всегда беда, а в соответствии с новым непопулярным предписанием этот пшик ещё и делился самым скандальным образом — капитаны лишились целой одной восьмой, и эту восьмую самым абсурдным образом отдали людям, которые по сути запускали ими «блинчики».*4] Доля капитанов стала так мала, что они начали ощущать крайнюю бедность.

— Оставьте, джентльмены, — адмирал махнул рукой. — На Балтике ещё есть слава, которую можно заслужить — взгляните на Обри в его новых лаврах, да и вообще, кого волнует эта презренная нажива?

Некоторые капитаны выглядели так, будто их и правда заботил этот вопрос, а один даже вполголоса пробурчал: «non olet»,*5] но когда адмирал позвал к столу своего флаг-лейтенанта,юношу с чистым тенором, дабы тот исполнил «Сердцевину дуба», вся компания с большим удовольствием стала слушать, как тот затянул «веселее, парни, нас ждёт слава», а припев начали горланить все вместе:

У нас суда, что сердцевина дуба, Наши парни — дуба сердцевина.

Мы всегда готовы драться.

Так держать, парни, так держать...

От последнего «так держать», которое просто проревели, вино в графинах пошло рябью.

— Мы поём о славе, сэр, — пояснил адмирал полковнику д’Ульястрету.

— Для песни не может быть темы лучше, — ответил он. — Гораздо лучше, чем стенать о каких-то женщинах. Я люблю славу. И люблю петь. С вашего разрешения, я спою о лорде Питерборнике и моём деде, когда они вместе захватили Барселону — это самый славный подвиг союза британцев и каталонцев.

Песню удивительно тепло приняли. На самом деле вся вторая часть дня прошла очень весело, не только на самом флагмане, но и на транспортах, где хороводы каталонцев под звуки гобоев и маленьких барабанов танцевали на баке сардану, а формарсовые демонстрировали лучшие образчики хорнпайпа.

— Боже, Стивен, — сказал Джек, когда друзья вернулись на «Ариэль». — Не припомню, когда в последний раз мне так хотелось спать. Завалюсь в койку как только снимемся с якоря.

— Ради всего святого, скажи, что мы не собираемся снова отчаливать, без всякой передышки?

— Что?

— Мы снова уходим? Ведь на дворе пятница!

— Ну конечно. Ты ведь сам сказал, что чем скорее их вернут на родину, тем лучше. Адмирал и его советники с этим согласны. Вот у меня на руках приказы. Тебе стоит ознакомиться, они касаются и тебя. Ну а насчёт пятницы — не думаю, что это стоит считать плохой приметой, только не после того, что мы свершили.

— Мы просто группа «вечных жидов», — недовольно проворчал Стивен и взял приказы в руки. — Сдаётся мне, местное командование слишком уж настойчиво в своих притязаниях. После такого милого и, позволь мне это слово, компанейского, окончания дня, я бы скорее предпочёл иметь дело с «моим дорогим Обри«, чем с этим холодным и категорическим «сэр«, и конечно же весь текст весьма надменен, лишён обычной любезности, рассчитан на пробуждение возмущённого протеста. «Сэр, сим вам предписывается и надлежит без малейшего промедления на вверенным под вашу команду корабле Его величества, вместе с другими судами, упомянутыми в даном документе, отправиться в Ханьобуктен, где вы обнаружите конвой под защитой кораблей Его величества...«. Хотелось бы, чтобы «Плут» оказался среди них — такое двусмысленное и задиристое название. «... достигнув района Броуд Фортинс,*6] вам надлежит оставить конвой и с крайней осторожностью двигаться через Канал к Бордо, где вы должны встретить корабль Его величества «Эвридика», который передаст вам разведданные о Бискайском заливе. Оттуда вамнадлежит отправиться в Сантандер или к Проливу с той же целью... во всех вопросах, связанных с высадкой испанских подразделений, следует придерживаться советов доктора Мэтьюрина и только его... полагайтесь на его мнение относительно... маркиза Веллингтона... согласно его суждениям...» Любой здравомыслящий человек скорее бросит С. Мэтьюрина в море, чем станет спрашивать его совета... «Испанские подразделения«, ну-ну.