А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

• Название: De Secreto / О Секрете
• Автор: А. Фурсов
• Издательство: Товарищество научных изданий КМК
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: ISBN 978-5-9907838-2-9

Сборник научных трудов логически продолжает сборники «De Conspiratione/О Заговоре» (М., 2013) и «De Aenigmate/О Тайне» (М., 2015). В представленных работах исследуется ряд скрывающихся за завесой секретности событий XIX–XX вв. Речь идёт о событиях мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы.

---

Так что я и пришёл, в конце концов, к выводу: начинать надо из показаний свидетелей аварии, притом не специально подобранных, что часто встречается в работах тех авторов, которые привязаны к одной версии — с целью подтвердить именно её, а имеющихся в давно опубликованных книгах, вроде [1,4]. Начнём со свидетельств людей, оказавшихся той ночью вблизи 4-го блока — их не так много, но и не мало! Сначала — из показаний случайных, в общем-то, свидетелей, находившихся вовне и видевших всё со стороны, будучи притом достаточно близко от места аварии (отмечу сразу: для меня большинство их были неизвестными ранее — до написания работ [13–15, 24]). Сперва отметим свидетельства, приведённые в [1], вот только расположим их в порядке удаления от блока.

1. Первыми идут свидетельства двух рыбаков — Протасова (наладчика из Харькова) и местного жителя Пустовойта, которые находились ближе всех, так как сидели «в 240 метрах от 4-го блока, как раз напротив машзала…, на берегу подводящего канала, и ловили мальков»(с. 60). Но скоро их идиллия была нарушена: «они услышали вначале два глухих, словно подземных, взрыва внутри блока. Ощутимо тряхнуло почву, последовал мощный паровой (?! — Н.К.) взрыв, и только потом, с ослепляющим выбросом пламени, взрыв реактора с фейерверком из кусков раскалённого топлива и графита. В разные стороны летели, кувыркаясь в воздухе, куски железобетона и стальных балок» (там же). Причём рыбаки эти… преспокойно продолжили своё занятие, видели весь процесс тушения, и так до рассвета. А в результате «рыбаки схватили по 400 рентген каждый. За ночь они загорели до черноты, будто в Сочи месяц на солнце жарились. Это и есть ядерный загар»(там же, с. 60–61).

2. Затем, чуть далее находился второй очевидец Д.Т. Мирушенко, сторож «в управлении Гидроэлектромонтаж, которое располагалось уже в 300 метрах от 4-го энергоблока», который сообщил: «Услышав первые взрывы, подбежал к окну. В это время раздался последний страшный взрыв, мощный удар, похожий на звук во время преодоления звукового барьера реактивным истребителем, яркая вспышка озарила помещение. Вздрогнули стены, задребезжали и во многих местах повылетали стёкла, тряхнуло пол под ногами. Это взорвался атомный реактор. В ночное небо взлетели столб пламени, искры, раскалённые куски чего-то»(там же, с. 57).

А затем «большой клубящийся чёрно-огненный шар стал подниматься в небеса, сносимый ветром. Потом сразу же за главным взрывом начался пожар кровли машзала и деаэраторной этажерки» (с. 58). Сам же Мирушенко оставался на посту до самого утра.

3. Да и Ю. Щербак привёл аналогичные показания Н. Бондаренко, работавшего на азотно-кислородной станции, «где-то в 200 метрах от 4-го блока. Мы почувствовали подземный толчок, типа небольшого землетрясения, а потом, секунды через 3–4, была вспышка над зданием 4-го блока. Я как раз посредине зала находился…, повернулся, а тут как раз в окно вспышка такая — типа фотовспышки»([4], с. 47).

4. В [1] затем приводятся показания оператора бетоносмесительного узла ЖБК Чернобыльской АЭС И.П. Цечельской, находившейся «на расстоянии 400 метров от 4-го энергоблока, и также услышавшей взрывы — четыре удара, но она осталась работать до утра» (там же, с. 58). Т. о., внешние свидетельства практически совпадают.

5. Кроме того, Г. Медведев приводит также свидетельства пожарника, тушившего пожар на ЧАЭС (и лечившегося затем в 6-й клинике Москвы), который находился несколько далее и так описал произошедшее: «Вдруг послышался сильный выброс пара. Мы этому не придали значения, потому что выбросы пара происходили неоднократно… Я собирался уходить отдыхать, и в это время — взрыв. Я бросился к окну, за взрывом мгновенно последовали следующие взрывы». Таким образом, по свидетельству пожарника: «взрывов было как минимум три. Или больше» ([1], с. 55), и он далее добавил: «Я увидел чёрный огненный шар, который взвился над крышей машинного отделения 4-го блока» (с. 56).

6. Подобные свидетельства приведены и Ю. Щербаком в [4]: Пожарник Л.М. Шаврай (ВПЧ-2) свидетельствует, что по тревоге выскочил на двор, и видит: «облако такое, столб огня и облако чёрное над трубой… От самого блока — красный столб, дальше — синеобразный, а выше — гриб чёрный. Полтрубы закрывал. Верхнюю часть трубы. Мы в машину — скок, живо туда подъезжаем, смотрим — нету ни шара, ни облака, всё светло» (с. 53).

7. А вот другой пожарник, Г.М. Хмель, уже из Чернобыля, вспоминает так: «Подъехали, сразу нам видно — горит пламя. Как облако — пламя красное» ([4], с. 57).

Замечание 5. Что касается свидетельств очевидцев аварии внутри 4-го блока, там есть много любопытного, но здесь отметим только, что и через год после аварии Р.И. Давлетбаев, зам. начальника турбинного цеха, когда к нему обратился Г. Медведев и «попросил его рассказать, как было в ту ночь 26 апреля 1986 г., то он сказал, что ему запретили говорить о технике. Только через первый отдел» ([1]), с. 16–162)! Однако 10 лет спустя обстоятельства изменились, видимо, так что Давлетбаев рассказал очень важные вещи, к рассмотрению которых мы вернёмся позже.

8. До сих пор приводились частные, отрывочные наблюдения, но имеется достаточно широкое и полное описание всей картины ЧАЭС сразу после аварии — тоже фактологическое, без особых интерпретаций… Его дал главный инженер ВПО Союзатомэнерго Б.Я. Прушинский, прибывший из Москвы раньше всех с группой специалистов, в которой были: заместитель начальника этого ВПО Е.И. Игнатенко, представитель института НИКИЭТ К.К. Полушкин и др. Приведём здесь элементы его свидетельств, изложенных в книге [1], потому что в них имеется панорамное видение места действия, в котором прямо-таки ощущается процесс, происходивший здесь совсем недавно:

Примерно в районе 13 часов Б. Прушинский с фотографом и К. Полушкиным на вертолёте гражданской обороны облетели АЭС, а затем зависли на высоте ~150 метров над 4-м блоком, рассмотрели его, а затем и сфотографировали. В частности, у них «сложилось впечатление, что помещение главных центробежных насосов (ГЦН) разрушено взрывом изнутри. Но сколько же было взрывов?» (с. 101). И далее — «стены сепараторного помещения снесены, за исключением уцелевшего огрызка со стороны центрального зала (ЦЗ). Между огрызком стены и завалом — зияющий чернотой прямоугольный провал в шахту прочноплотного бокса или в помещение верхних коммуникаций реактора. Похоже, что часть оборудования и трубопроводов выдуло взрывом оттуда.То есть оттуда тоже был взрыв, поэтому там чисто, ничего не торчит…» (там же, с. 101–102).

И уже тогда и Прушинскому, и Подушкину стало ясно, что «доклад Брюханова ошибочен, если не лжив. А на земле вокруг завала чёрные россыпи графитовой кладки реактора… Ведь раз графит на земле, значит… Не хотелось сознаваться себе в простой и очевидной теперь мысли: реактор разрушен» (с. 102). Но затем приводятся и дальнейшие наблюдения; выделим некоторые из них: «На крыше блока "В ” чётко видны куски графитовой кладки реактора, квадратные блоки с дырками посредине. Тут ошибиться невозможно — вертолёт завис на высоте каких-нибудь полторы сотни метров… Куски графита равномерно разбросаны и на кровле ЦЗ 3-го энергоблока, и на кровле блока «В»… Графит и топливо видны и на смотровых площадках венттрубы»(там же).

Далее они увидели, что «будто изнутри разворочена плоская крыша машзала, торчит искорёженная арматура, порванные металлические решетки, чёрные обгорелости» (с. 103). Потом вертолёт завис прямо над реактором и «фотограф сделал несколько снимков», остальные смотрели вниз, где заметили «чёрный прямоугольник бассейна выдержки отработанного топлива. Воды в нём не видно.

«Топливо в бассейне расплавится» — подумал Прушинский. Реактор… Вот оно — круглое око реакторной шахты. Оно будто прищурено. Огромное веко верхней биозащиты реактора развёрнуто и раскалено до ярко-вишневого цвета. После фотографирования… “Отход!” — приказал Прушинский…