А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

• Название: De Secreto / О Секрете
• Автор: А. Фурсов
• Издательство: Товарищество научных изданий КМК
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: ISBN 978-5-9907838-2-9

Сборник научных трудов логически продолжает сборники «De Conspiratione/О Заговоре» (М., 2013) и «De Aenigmate/О Тайне» (М., 2015). В представленных работах исследуется ряд скрывающихся за завесой секретности событий XIX–XX вв. Речь идёт о событиях мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы.

---

Интересные симпатии были у марксиста Куусинена. Впрочем, к моменту, когда Алкио погрузился в гандизм, Куусинен уже работал в Коминтерне, снабжая сторонников в Финляндии средствами от продажи контрабандных бриллиантов. Его супруга работала на ГРУ, в том числе в течение трёх лет в США.

Контрабандная практика Коминтерна навела Максима Калашникова на вывод о том, что «коммунисты-интернационалисты» в динамике оказались в орбите «Сообщества тени», центром которого являются США. Мне представляется (с учётом сказанного выше о Ференце Наде), что в эту гипотезу следует внести уточнение: вначале в этой орбите оказались «международные аграрии».

Куусинен как раз следил за тем, чтобы сеяние революции не превращалось в лавочку: он курировал в Коминтерне Интернациональную контрольную комиссию. Не исключено, что эта функция, вкупе с «алкиоизмом», сформировала некие стереотипы, оказавшие влияние на его протеже Андропова.

По вопросу о происхождении Андропова языки Wikipedia не сходятся. Итальянская называет его по отцу Либерманом. Англоязычная считает его отца армянским дворянином. Фамилия матери, Флеккерштейн, происходит от её отца, шведа, родившегося в Выборге. Приёмного отца, уточняет русскоязычная «Википедия».

Второй карманный диссидент Андропова, Рой Александрович Медведев, иллюстрирует книгу двумя загадочными профилями, далёкими от славянских и скандинавских.

Загадка Андропова была бы весьма интересна Эрику Берну. Жизненный сценарий (скрипт) формируется у человека из образов родителей. Если на их месте пустота, то она заполняется образами, созданными приёмными родителями или детским учреждением. Теория Берна подтверждается опытрм послевоенных советских беспризорников, которые знали об отце только то, что он погиб как герой, и многие детдомовцы с таким внутренним стимулом выходили в люди.

После смерти о юношеских представлениях Андропова что-то по капле становится известно. Например, о том, что он болезненно воспринимал черносотенцев. Мне представляется, что на проблему идентичности больше указывают другие детали — например, дружба с семьей Чуковских с её как этнической, так и исторической внутренней проблемой.

Лидия Корнеевна Чуковская писала предисловие к тюремным мемуарам Евгения Гнедина. Эпиграфом служит объявление в Sachsische Arbeiter Zeitung: «Извещаем о рождении крепкого, жизнерадостного врага государства. Наш сын родился в Дрездене утром 29 ноября… И хотя он родился на немецкой земле, у него нет родины… Мальчик будет нами воспитан как боец в рядах социально-революционной армии. Парвус и его жена». Так, по Берну, и создаются жизненные сценарии. Сам Гнедин приводит цитату из протокола допроса военного атташе в Берлине: «Если (такие-то и такие-то) сволочи, то Гнедин — трижды сволочь!» (33) Такие формулировки палкой не выбивают.

Будь у Андропова подобный сценарий, судьба не хранила бы его ни в Петрозаводске, ни в Будапеште. Воображаемый ангел-хранитель у него, несомненно, был. Какого происхождения? По финским законам сына уроженки Выборга могли признать финном.

Соответственно, его образ родины расплывчат.

Другой вопрос — всё ли в его биографии определяется берновским скриптом? Иначе говоря — всё ли укладывается в психическую норму?

Он имеет репутацию бытового аскета. Это вынужденный аскетизм — результат нефрита. Традиционное партийное застолье для него «заказано». Внешняя отгороженность может интерпретироваться этим. Но есть ли у него друзья? Что-нибудь известно об эмоциональной стороне личной жизни?

В Будапеште он приобретает славу двуличного дипломата, с которым откровенность противопоказана. Он может продемонстрировать радушие и потом ударить в спину.

В депешах в Москву он вначале защищает Ракоши. Когда Москва вынуждает Ракоши уйти, к нему захаживает его преемник, нерешительный и непопулярный Эрне Гере, также еврей. Общается он с ним более чем доверительно — жалуется, что «Имре Надь всем хвастается, что он имеет поддержку от Микояна».

В то же время он — свой человек в «кружке Петефи», в «штабе революции». По словам цитируемого Крыловым полковника Шандор Копачи; Андропов «производил впечатление сторонника реформ. Он часто улыбался, у него находились лестные слова для реформаторов, и нам было трудно уразуметь, действовал ли он только согласно инструкциям или по личному почину».

Кому он симпатизирует — непонятно. Время идёт. Когда дело доходит до бунта, он, по выражению генерала Белы Кираи, вдруг станет «инквизитором». Реформаторы будут подавлены так жестоко, что дальнейшие антисоветские настроения в Венгрии гарантированы без всякой вашингтонской пропаганды.

Джоанна Гренвилл подчеркивает, что и в Будапеште, и в Варшаве в глазах поднявшей голову оппозиции власть «ассоциировалась с евреями». Может быть, Андропов воспринимал их как черносотенцев и оттого проявил коварство? Или в избыточной жестокости был дальний план? Оставим этот вопрос пока открытым.

В 1957 г. после изгнания Маленкова, Молотова, Кагановича и «примкнувшего к ним» главы МИД Шепилова в Политбюро вновь оказывается Куусинен. Его забирают из Карелии после смены президента Финляндии. Одновременно его избирают в Академию наук. А Карело-Финская ССР понижается в статусе до АССР.

С уходом Семичастного, за год до событий в Чехословакии, Андропов становится главой КГБ СССР. Семичастный и Шелепин имели репутацию членов «русской партии». Триумф «интернационалистов»? Начальником военной контрразведки одновременно становится Виталий Федорчук, пришедший из ЗГВ, в 1950-52 — начальник управления особых отделов в Австрии. Спустя три года он уходит с повышением в ранге в Киев. Из какой он «партии»? В Киеве о нём говорят, что он «ищет масонов даже у себя под кроватью».

В 1972 г. профессор А.Н. Яковлев публикует в «Литературке» статью «Против антиисторизма», где заведомо критикуются одновременно «западники» и «деревенщики», но «западник» назван в единственном числе (И. Забелин), а «деревенщики» — во множестве и с издёвкой по поводу «тайны русской души». В 1959-60 гг. он учился в Колумбийском университете вместе с Олегом Калугиным. Его отправляют в Канаду

А в российской интеллигенции продолжается дуэль. Одни читают «Новый мир», другие — «Наш современник». Читающие «Новый мир» толпятся за билетами на Таганку, где царствует опальный, но защищённый Любимов. Функционеры. И офицеры. И врачи-психиатры.

Психологи упиваются ротапринтным Фрейдом, солидарно иконизируют Выготского и «полуподпольно», в рамках «психодинамики», практикуют психоаналитические методики. В самиздате в одном наборе с Пастернаком тиражируются мистик Кришнамурти, нарколог Гроф и сексолог Кратохвил. Общий рефрен: мы до сих пор ничего не знали, от нас всё скрывали, и вот теперь наконец до нас доходят истины, уже открывшиеся продвинутым коллегам по соцлагерю.

В 1979 г. решается вопрос о вводе войск в Афганистан. Побеждает точка зрения Андропова, который пугает Политбюро угрозой халифата в Средней Азии.

Этнический комплекс? Корреспондент EIR Тану Майтра неоднократно беседовал в Таджикистане с офицерами, почитавшими Андропова. И одновременно — исламиста Ахмад Шаха Масуда, а вовсе не гражданского президента Наджибуллу.

После серии странных несчастных случаев в 1982 г. меняется власть. Не ориентирующийся в пространстве Брежнев видел своим наследником Щербицкого. Но преемником становится Андропов.

Короткое правление Андропова знаменуется возвышением Гейдара Алиева и падением Щёлокова, заменяемого Федорчуком. На экраны выходит фильм «Преферанс по пятницам», где впервые показывают самый элитный ленинградский дом на улице Рубинштейна, где угнездилась продовольственная мафия. Генсек собирает вокруг себя Арбатова, Бовина, Бурлацкого, именуя их «аристократами духа».

Либеральная интеллигенция ходит сначала с воодушевлённым видом, потом с озадаченным. В новогоднюю ночь её балуют по телевизору западной киноклассикой, а спустя три месяца с экранов кино исчезают все иностранные фильмы, кроме ГДР-овских. А партийное руководство ГДР никак не может понять, что от него хочет Андропов.

Либералы окрылены делом Трегубова и свержением демонстративно разжалованного Щёлокова. Через три месяца любого, кто появляется в магазине в рабочее время, упаковывают в участок — хоть работягу, хоть артиста.

Отношения с Америкой доходят до предела напряжённости после истории с корейским «Боингом». Но вдруг генсек читает письма Саманты Смит и объявляет, что сворачивает проекты альтернативного СОИ.

Некоторые американские энтузиасты СОИ видели в проекте возможность для совместного прорыва в новые технологии и новые миры. Удаётся добиться реакции генсека. Он заявил, что в отличие от Брежнева, является не атлантистом, а континенталистом.

Означает ли его континентализм примирение с Пекином? Наоборот: Бурлацкий пишет о Китае как об опасной феодальной империи, хуже халифата. Так какая у него ориентация? Евроцентричная? Оставим пока этот вопрос открытым.