Николай Троицкий - Фельдмаршал Кутозов. Мифы и факты

• Название: Фельдмаршал Кутозов. Мифы и факты
• Автор: Николай Троицкий
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01603-8

Книга доктора исторических наук, профессора Н.А. Троицкого посвящена выдающемуся русскому военному и государственному деятелю, представителю одного из древних и блистательных родов Российской империи светлейшему князю Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову-Смоленскому.

Герой всех русско-турецких войн второй половины XVIII — начала XIX века, названный Спасителем Отечества во время Отечественной войны 1812 года, генерал-фельдмаршал, кавалер всех российских орденов, он снискал себе неувядаемую славу не только на военном, но и на гражданском и дипломатическом поприщах.

Книга, однако, представляет Кутузова не с утвердившихся в последние десятилетия исключительно панегирических позиций. Труд Н.А. Троицкого — один из первых в наши дни опытов жизнеописания М. И. Кутузова без прикрас, умолчаний и вымыслов, которыми грешили многие предыдущие, в основном советско-сталинские, сплошь апологетические биографии фельдмаршала. Основываясь на всей совокупности данных о Кутузове (включая «неудобные» факты, события, документы), автор ставит целью показать фельдмаршала уважительно-критически, без исторических ходуль и определить его истинный масштаб как исторической личности.

Книга о М.И. Кутузове вместе с рядом других продолжает серию под названием «Россия забытая и неизвестная», издание которой осуществляет издательство «Центр-полиграф». Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

При всем этом уже тогда современники (не только недруги, но и доброжелатели Кутузова) отмечали в нем черты неприятные, даже отталкивающие. Прежде всего они осуждали его как царедворца — «величайшего»[180], «всегда первенствующего, непреодолимого» в придворных интригах, «низкого»[181], с «угодливостью, доходящей до раболепства по отношению к вышестоящим», «из-за фавора» которых «он все переносил, всем жертвовал»[182]. Симпатизировавший в общем Михаилу Илларионовичу адмирал А.С. Шишков свидетельствовал: «Кутузов, искусный и храбрый перед неприятелем полководец, был робок и слаб перед царем», будь то Павел или Александр I. Мнение об избытке «придворной выправки» у Кутузова, о «двуличности придворного», «скорее куртизана, чем генерала», устойчиво сохранялось в течение XIX в., как об этом напоминали министры А.А. Чарторыйский и К. В. Нессельроде, мемуарист правовед Н.И. Тургенев, художник В.В. Верещагин[183].

Вторая черта в характере и поведении Кутузова, которая вызывала отторжение у современников, включая его соратников, — гипертрофированное женолюбие, за что Александр I называл его «одноглазым старым сатиром». Если А.И. Михайловский-Данилевский только констатировал, что Кутузов «был обожателем женского пола», то граф А.Ф. Ланжерон свое мнение о Кутузове-ловеласе («Не может существовать без того, чтобы иметь около себя трех-четырех женщин, хвастаясь этим богатством») иллюстрировал примерами. Об одном из них, а именно о том, как Кутузов сделал своей «владычицей» 14-летнюю молдавскую боярышню Гуниани, знали не только в Молдавии, но и в Петербурге[184]. До последних месяцев жизни, даже в кампании 1812 г., Кутузов держал при себе наложниц (о чем еще будет сказано), и об этом тоже знали царь и министры. Знала, должно быть, и жена Кутузова Екатерина Ильинична, которой «верный друг Михайла», как он подписывался в письмах к ней, 30 октября 1812 г. писал с шутливой прямотой, что фортуна, «эта капризная женщина», так скажет о нем: «Вот старик, который всегда обожал наш пол, боготворит его и сейчас, <…> всегда любил угождать женщинам».

О моральных качествах Кутузова наши историки стараются не рассуждать. Лишь изредка кто-нибудь из самых пылких его «фанатов» может воскликнуть, что в нем «счастливо сочетались лучшие черты русского характера»[185]. Дело в том, что очень уж негативно отзывались о чертах характера Михаила Илларионовича люди, которые хорошо знали его, причем люди разные. Почитатели Кутузова доныне считают, что «отрицательные оценки» его человеческих качеств — это всего лишь инсинуации «недоброжелателей» фельдмаршала[186]. Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев называют трех лиц (Л.Л. Беннигсена, А.Ф. Ланжерона, А.П. Ермолова), позволивших себе высказаться о «так называемых (! — Н.Т.) негативных качествах Кутузова», и заключают, что такие высказывания «связаны в основном либо с недопониманием масштабности полководца, либо с личными обидами, возникшими в результате строгой оценки Кутузовым промахов по службе, имевших место в ходе войны, с завистью, а иногда и с чрезмерным тщеславием указанных лиц. Ведь кроме этих авторов, совсем другие оценки деятельности Кутузова мы встречаем в воспоминаниях К.Ф. Толя, Н.Н. Раевского, братьев Глинка, И.П. Липранди и других»[187].

Заключение — удивительное по предвзятости (или неведению?). Во-первых, и Сергей Глинка, как мы видели, осуждал лакейство Кутузова перед временщиком Зубовым; и Раевский ставил фельдмаршала «ни в духе, ни в талантах» не выше «ничтожества»[188]; и Липранди считал Кутузова «виновным выпуска из России Наполеона»[189].

Главное же, о «негативных качествах» Кутузова свидетельствовали еще очень многие авторитетные современники. Конечно, Федор Растопчин, считавший Кутузова «интриганом» и «лгуном»[190], или Жозеф де Местр, клеймивший «двуличие, себялюбие, развратную жизнь» Кутузова, как явные его зложелатели не могли судить его беспристрастно. Но ведь и канцлер А.А. Безбородко уличал Михаила Илларионовича в придворной угодливости (вспомним «кофейник Кутузова»!), и генералиссимус А. В. Суворов говорил: «Я не кланяюсь Кутузову; он поклонится раз, а обманет десять раз». Это же имел в виду А.П. Ермолов, говоря о «низком малодушии» и «неразлучных интригах» Кутузова, а М.А. Милорадович считал, что Кутузов вообще «был человек подлого нрава»[191]. К «малодушным людям» относил Кутузова Д.С. Дохтуров[192], к «интриганам» — П.И. Багратион. Что — все они (включая Суворова) завидовали Кутузову и «недопонимали» его «масштабность»?

Одна из самых «кутузовских» черт, которую современники воспринимали негативно, вполне может быть расценена как достоинство: Кутузов был «хитрейшим из людей»[193]. Хитрость его — житейская, дипломатическая, военная — обрастала легендами. Вот два разительных примера. На войсковых маневрах 1800 г. под Петербургом одним корпусом командовал П.А. Пален, другим — Кутузов. Павел I был при штабе Палена. Заметив в подзорную трубу, что Кутузов стоит вдалеке от войск, почти без охраны, Павел I решил взять его «в плен». Во главе эскадрона гусар Император скрытно подступил к тому месту, где стоял Кутузов, как вдруг был сам окружен со всех сторон и принужден «сдаться». Оказалось, что Кутузов заметил маневр Павла и, вызвав «огонь» на себя, приготовил ему засаду. Император был и расстроен, и восхищен. После маневров он обнял Кутузова со словами: «Обнимаю одного из величайших полководцев нашего времени!»[194]

Другой пример относится к 1812 г., но для полноты впечатления о хитрости Кутузова приведу его здесь. Вот как Кутузов опроверг слух в армии о том, что он плохо видит. Отправив заблаговременно и тайно казачий надзор в ту сторону, откуда мог бы появиться и неприятель, за версту от большой дороги, по которой он ехал со своим штабом, Кутузов вдруг остановился, стал смотреть на едва различимых всадников у далекой лесной опушки и спросил: «Кто бы это мог быть?» Цитирую дальше очевидца, А.Н. Муравьева (будущего декабриста): «Приближенные начали уверять его, что это неприятельские разъезды, но он, пристально посмотря, отвечал: „Нет, это казаки, пошлите справиться“ — и продолжал спокойно путь свой. Вскоре посланные адъютанты воротились, удостоверяя, что это действительно казаки, а не французы, и с этого времени сомнение о слабости зрения главнокомандующего исчезло».

Вернемся теперь к службе Кутузова у Павла I. С 1799 г. он выполняет ряд поручений — одно ответственнее другого. 27 сентября Павел I назначил его командующим русским экспедиционным корпусом в Голландии вместо генерала от инфантерии И.И. Германа, который был разбит французами при Бергене и взят в плен. Кутузов выехал в Голландию, чтобы принять там корпус и действовать против французов совместно с английскими войсками. Император напутствовал его очередной наградой — орденом Святого Иоанна Иерусалимского. Но доехал Михаил Илларионович только до Гамбурга. Поскольку главнокомандующий союзным воинством в Голландии английский герцог Ф. Йорк договорился с французами о прекращении боевых действий, Павел I отозвал Кутузова обратно в Россию. Здесь, с 26 октября 1799 г., Михаил Илларионович вступил в должность литовского военного губернатора. Вместе с тем он был назначен командующим одной из трех армий, которые должны были составить резерв поддержки А. В. Суворова, отправленного в итальянский поход, и, «если бы французы <…> угрожали низвержением римского императора[195], тогда идти помогать и спасать его»[196].

Тем временем Павел I охладел к своим партнерам по антифранцузской коалиции: к Австрии — за то, что она предательски оставила Суворова без обещанной помощи, к Англии — из-за того, что в перехваченной депеше английского посла Ч. Уитворта от 21 февраля 1800 г. Павел прочел о себе: «Император буквально не в своем уме». В этот момент Наполеон Бонапарт, только что возглавивший Францию, сделал первый шаг навстречу Павлу — шаг, равно эффектный и эффективный. Он предложил из уважения к «храбрым войскам» России возвратить на родину безвозмездно и без всяких условий всех русских пленных числом в 6732, включая 134 генералов и штаб-офицеров, причем выказал невиданную в истории войн любезность, повелев, чтоб им не только вернули оружие, но и выдали новенькие мундиры, сшитые за счет французской казны по форме их частей.

Павел I был пленен рыцарским жестом Бонапарта, которого он еще недавно называл «корсиканским узурпатором», и тотчас из врага обратился в его поклонника. Главы Французской республики и Российской империи вступили в деловую переписку, согласовывая друг с другом свои шаги не только к миру, но и к союзу. Павел I одобрял каждый шаг Бонапарта и сам делал встречные предложения, иногда даже сверх ожиданий партнера. 12 января 1801 г. он предписал атаману Войска Донского В.П: Орлову: «Имеете вы идти и завоевать Индию!»[197] — а через два дня в личном письме к Бонапарту справлялся, «нельзя ли предпринять что-нибудь на берегах Англии». К началу 1801 г. союз между Францией и Россией фактически стал уже делом решенным и мог быть оформлен в ближайшие недели.