Эдвард Ли - Тератолог

• Название: Тератолог
• Автор: Эдвард Ли
• Жанр: Ужасы и Мистика

Миллиардер Джон Фэррингтон одержим идеей оскорбить Бога настолько, чтобы тот пожелал явиться к нему лично. Фэррингтон похищает священников и монахинь и вовлекает в сексуальные оргии с участием самых тяжелых генетических калек, каких ему только удается найти. Похищенных людей он держит в состоянии повышенной сексуальной активности с помощью препарата, который производит его компания. Не способные контролировать себя пленники вынуждены без конца заниматься сексом в самый извращенных его проявлениях. Фотографу Уэстмору и журналисту Брайанту предоставляется редкая возможность взять интервью у богатого затворника и увидеть его особняк изнутри. Однако там их ждут невообразимые ужасы и те, кто стал пешкой в таинствах, творящихся за каждой дверью. Фэррингтон уверен, что его план сработает. И он пойдет на все, чтобы встретиться с Богом лицом к лицу…

СТРОГО 18+

---

— Кто вы?

— Мое имя является кабалистической тайной. Я не могу тебе его назвать. Мое имя — слово, которое ты не в состоянии понять.

Уэстмор с трудом поднялся на ноги и прислонился к длинному столу. Человек стоял у другого края. В лунном свете половина его лица светилась, словно покрытая фосфором. Уэстмор потряс головой, чтобы вернуть зрению ясность.

— Ваше имя… что?

— Я — ангел. Вот все, что тебе нужно знать.

Уэстмор сполз вдоль края стола еще ниже. Отлично. Выпей-ка еще, Уэстмор.

— Ты мне не веришь?

Кончик сигареты на мгновение вспыхнул, затем появилось новое облако дыма.

— Как иначе я узнал бы про все это? Помнишь парня, которого ты хотел убить в армии, за бараками роты «Браво»? Он назвал тебя сосунком, и вы подрались. Ты хотел убить его, Уэстмор. И убил бы, разве не так? Помнишь?

Уэстмор почувствовал тошноту. Он помнил тот случай.

— Но ты не сделал этого. Почему же?

Уэстмор всматривался в тень, одновременно пытаясь разглядеть свое прошлое.

— Я передумал.

— Ошибаешься. Хочешь знать, почему ты этого не сделал?

— Почему?

— Из-за меня. Это я шептал тебе на ухо. Я был твоим благоразумием.

— Правда? — Уэстмор усмехнулся себе под нос. Ладно, я галлюцинирую. Теперь понимаю. Теперь я могу это понять. И все же он решил бросить видению вызов.

— Зачем вы это делали? Почему шептали мне на ухо?

— Потому что тебе в твоем греховно-послужном списке не нужна запись об убийстве. Ты и так уже по уши в дерьме, уж поверь мне, засранец.

— Отличный у ангелов лексикон, — огрызнулся в ответ фотограф.

— Богу насрать. Главное — то, что у тебя здесь, — ангел коснулся головы, — и здесь, — ангел коснулся сердца. — И то, как ты этим пользуешься в миру.

Ангел указал на окно.

Очередная затяжка. Прищурившись, Уэстмор разглядел больше деталей. Глаза постепенно привыкали к темноте. «Ангел» был одет в темные джинсы и черную футболку с белой надписью, набранной рубленым шрифтом: «ЗИЗИЭЛСЕН». У него были длинные прямые, как у металлиста, волосы, красивое, грубоватое лицо.

— Ты не ангел, а просто гребаный педик.

Фигура кивнула, потом отхлебнула налитый Уэстмором виски.

— К тому же, — добавил Уэстмор, — ангелы не пьют виски и не курят «Мальборо».

— Почему это? Я позволяю себе каждые лет сто — думаю, я заслужил.

— А я думал, что тело является храмом господним.

— Это, засранец, для тебя. Но я от этого застрахован. Я — высшее существо. Сделав еще один глоток, он поставил стакан.

— «Джонни Блю» это ерунда. Ты вот попробуй «Маккаллана»[4].

Ангел сделал шаг ближе, его лицо ушло из лунного света.

— Слушай, и слушай хорошенько. Мы так тут дела делаем. Если что-то не поймешь, все равно слушай. Я принадлежу к ответвившемуся ордену Сарафима. Меня зовут Калигинавт. Ангелы моего ордена добровольно снизошли с неба. Мы что-то вроде божьего разведотряда, его коммандос. Мы акклиматизировались к темноте. Мы… особые ангелы.

— Где твои крылья? У ангелов должны быть крылья.

— Мы отрезали их себе, по закону нашего ордена. Назовем это жертвоприношением, Уэстмор. Мы должны делать это сами, и это ужасно.

Ангел приблизился к застекленным дверям, повернулся и задрал футболку.

— Видишь места соединения?

Уэстмор посмотрел и с трудом сдержал отвращение. Два заросших обрубка торчали из Y-образного хребта на спине.

— Хочешь сказать, вы ампутируете себе крылья?

— Ага. С помощью инструмента, называющегося Скиттаз. Он похож на огромные болторезы. Полная жесть.

Уэстмор почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он промокнул рану на голове носовым платком. Невзирая на боль, он продолжил играть с видением.

— Какой Бог может требовать подобное? Какой Бог смирится с подобным актом?

— Он не смирился. Он не хочет, чтобы мы поступали так. Но мы все равно это делаем, потому что НЕ МОЖЕМ иначе. Это такой жест. Единственный способ указать Ему на нашу недостойность.

Недостойность, — мысленно повторил Уэстмор.

Ангел наклонился вперед. Теперь он смотрел прямо перед Уэстмором.

— Все еще не веришь мне, хм? В последнее время стало так мало веры. Помнишь, как тот мальчишка Натан поколотил тебя, за то, что ты спер его солдатиков? Помнишь, как вы с Дуки довели маленького калеку до слез? Когда ты украл его школьный рюкзак. Четвертый класс начальной школы в Саммерсете. Откуда я это знаю?

— Это легко, — парировал Уэстмор. — Ты — галлюцинация, плод моего воображения. Я перепил, и теперь мне мерещится всякое.

— Возможно, ты прав. Если б ты умер, прямо сейчас, то отправился бы в ад. Будь осторожен.

— А разве ад и смерь это не одно и то же?

— И да, — ответил ангел. Далекие часы тикали с долгим интервалом. — И нет. Будь осторожен, Уэстмор.

— Какой ты двусмысленный.

— Нам приходится быть такими. Неисповедимы пути господни. И это лишь потому, что ты и твой род не в состоянии их постичь. Вся жизнь это тайна. Мы — духи, Уэстмор. Мы живем вечно.

Уэстмор уставился в темноту. Всякий раз, когда он пытался сфокусировать взгляд на фантоме — явлении, порожденном его подсознанием — у него начиналось головокружение. Он вздрогнул — ангел коснулся раны у него на лбу. Прикосновение было горячим и вызывало зуд.

— Дешевые фокусы для простаков, — донесся из темноты голос. Кончик сигареты горел красным огоньком. Уэстмор совсем не удивился, когда, дотронувшись до лба, обнаружил, что тот зажил. Ни раны, ни крови. Когда завтра утром я проснусь, все будет на месте. Я знаю, что все будет на месте, потому что я поранил голову. Это просто галлюцинация, белая горячка или вроде того.

Теперь голос напоминал шелест листьев на ветру.

— Хочешь кое-что увидеть, хочешь?

Ангел раскрыл ладонь у Уэстмора перед глазами.

— Помнишь ту девушку, которую ты очень любил, и которой так и не признавался в этом. Взгляни.

Уэстмор увидел ее в темноте. Она была без сознания. И какой-то мерзкий подонок трахал ее. Уэстмор почувствовал ауру этого человека — ауру его сущности. Девушка была для него всего лишь дыркой для траха. Ему было абсолютно на нее наплевать. Он напоил ее, чтобы усыпить ее чувства и оттрахать.

— Ты должен был признаться ей, Уэстмор, — прошипел ангел.

Собственный голос фотографа звучал как-то надломлено.

— Это не имело бы значения.

— Позволь мне рассказать тебе кое-что про правду… — Теперь слова ангела исходили откуда угодно, только не из его рта. — Правда всегда имеет значение…

Уэстмор заскрипел зубами. В уголках глаз выступили слезы.

— А вот жилище маленького калеки. Смотри, смотри…

Офис руководителя, большой стол, на обшитых панелями стенах — таблички и сертификаты достижений. На столе — фотография счастливой семьи в рамке.

— Он — тот, кем ты не являешься. Успешный бизнесмен. Меценат. Он достиг в этой жизни всего. В отличие от тебя.

Уэстмор почувствовал, будто тонет.

Ангел поспешно отступил. Казалось, он был раздражен.

— Грош цена, мужик. Грош цена твоей жизни. Не знаю, почему меня это волнует.

— Почему же тебя это волнует?

Снова похожий на шипение шепот.

— Потому что ты должен любить всех. Ты должен любить всех, как это делал Иисус. Все остальное не имеет никакого смысла. Ты — засранец, но я люблю тебя. Все вы — засранцы. Многие из нас очень злы на вашу расу. Многие из нас были отвергнуты.

— А что насчет тебя? Ты был отвергнут?

— Нет. Я живу ради любви и служу нашему Отцу Небесному. Я — его недостойный слуга на веки вечные.

Слова порхали в воздухе, словно маленькие птички.

— Потому что Бог был прав.

Ангел снова указал ему на лоб.

— Важно то, что здесь, — он коснулся его груди, — и здесь, — он указал на окна. — И то, как ты этим пользуешься в миру. Жизнь это дар. Не облажай ее. Именно это ты сейчас делаешь.

Уэстмор слушал тиканье часов, глядя на тень.

Ангел отбросил сигарету на плитку перед застекленными дверьми.

— Ты не в состоянии это понять — твои мозги слишком малы.

Он постучал пальцем себе по голове.

— Ты не можешь… мыслить. Не можешь… думать. У тебя нет способности к пониманию, мужик. Вот почему мы шепчем вам вековые загадки. Вот почему раскрываемся в виде мифов и легенд. Вот почему Моисей разделил Красное море. Вот почему, когда Иисус сказал «Лазарь, выйди», Лазарь вышел. Но все это — дешевые трюки. Ты не можешь постичь всей картины, никто из твоего рода не может. Бог дал вам рай, дал совершенство и счастье, а вы все равно повернулись к Нему спиной. Послали Бога на хрен. Вы сознательно выбрали ошибку и грех вместо Его совершенного дара. «Вы захлопнули дверь у Меня перед носом, поэтому я захлопну ВСЕ двери у вас перед носом — все, кроме одной. Я по-прежнему люблю вас, засранцев, поэтому оставлю вам возможность спасения. И скажу вам, что вы должны сделать, чтобы получить его. Но это все. Отныне вы — сами по себе. Вы, люди, свернули не на ту дорогу, и теперь вынуждены катить по ней. А по пути вам придется иметь дело со всем, от чего Бог хотел вас защитить. С войнами, ненавистью, болезнями, бедностью, неудачами — со ВСЕМ этим дерьмом. Это — не шутки. С тех пор, как Ева откусила яблоко, а Адам стыдливо напялил тот фиговый листок, право собственности на этот мир — в руках Сатаны».