Александр Протасов - Планировщик задач

• Название: Планировщик задач
• Автор: Александр Протасов
• Жанр: Научная Фантастика

Большой город – большие проблемы, Джек Сильвер – возглавляет межгалактический спецназ и его жизнь течёт в обычном русле: столь любимого дела, которое уже давно, из обычной службы, стало частью его самого, Но вот, при очередной, миротворческой миссии на Самунге, Сильвера ждёт подлая подстава: от высших армейских чинов, и как потом оказывается – в этом замешана, большая политика, Пенсия и отставка, как легкий испуг: верхушка айсберга, дальнейших испытаний – начало водоворота событий, что уготовила ему судьба.

Далекие планеты и чужедальные технологии сплелись в адский омут страстей; нанизав на свое острие: похотливого и меркатильно естества – множество безвинных душ, полностью окутав сознание, пеленой необратимого процесса поглощения, Поглощения в большой хаос, который возродил нечто могучее и необьяснимое, которое может положить конец всему живому – не только в нашей Галактике, но и в мире всех миров, И чтобы не дать шанс темным силам взять верх в этой битве – полковнику Сильверу и его команде, придется пройти семь врат ада и сто одну долину искушений, чтобы спасительный свет возрожденной энергии, раз и навсегда, очистил от вековой пыли, все падшие души нашей вселенной и с новой силой возродил кристальное «Я»,

---

Взгляды волка и собаки пересеклись, и вся та энергия, которая переполняла Тузика, передалась дикому зверю, и дала с лихвой прочувствовать: всю ту решительность и напор, что неоднозначно прочиталось по его взгляду, «Лёгкой добычей он не будет, придётся повозиться», – подумал волк, воображая сердце Тузика, на тарелочке с голубой каёмочкой, Но видя, что этот хозяйский собака: не скулит и не убегает, а наоборот готов ринуться в бой – вызвало у волка большое уважение к этому псу; хотя в животе урчало уже не первые сутки.

«Значит у него должна быть, очень весомая причина: чтобы быть в лесу и без хозяина, а если он просто так бродит, рано или поздно я его съем», – подумал волк и зашёл обратно в лес, где бесследно растворился в его зарослях.

Времени на раздумья не было и Тузик в тотчас продолжил свою погоню, Через пять минут бега он в вдалеке увидел свойскую телегу, но подбежав ближе больше никого он там не обнаружил, Быстро все обнюхав вокруг и в середине, собака учуяла совсем свежий запах, тот самый: родной запах – запах гречневых блинов и тыквенных семечек – так пахла Любка когда заводила его в сарай.

Он внюхивался все тщательней и глубже, обследую каждый сантиметр телеги, и тут резкий дух: горький и приторный, винный и кровавый, что был совсем рядом с его любимым ароматом, перевернул сознание – это был запах того, того, так ненавистного, но так желанного, спущенного судьбой, но по чьему велению? Незнакомца, Тузик «закипел», и его и так лютая злоба дошла до белого колена; издав громкий рык он спрыгнул с телеги – и ловя всеми, фибрами собачей преданности: совсем «горячий» след; устремился в погоню.

Вдали показался тот самый незнакомец, который толкал впереди его Любку, Тузик немного притормозил и нацеливаясь на шею врага, подкрадывался с заду, ещё мгновение и его горло будет перегрызено в один миг, но девушка случайно обернулась и увидев собаку – громко-громко закричала: «Тузик! Спасай родимый!» Готфильд успел повернуться, и его хорошая реакция, вовремя, помогла сохранить ему свою шкуру, от прыгающего на него кобеля, Филипп быстро вбежал с дороги в лесную чащу, и стал спиной у первого попавшегося дерева, – в руках, тотчас, сверкнул армейский нож; шапка-ушанка Афанасия: большой, боксёрской перчаткой – укутала его правую руку.

– Ну что животное, давай! Посмотрим, какого цвета, – закричал он во всё горло.

Люба очень любила собаку и не хотела, чтобы её питомец пострадал, она обняла мохнатую шею друга и прослезила: «Тузик не надо, идём домой, Бог ему судья», Кобель облизал Любкино лицо и вывернув голову с её объятий, – это был первый раз, не считая далёкие времена щенячества, когда Тузик ослушался.

Собака не спеша, двинулась в сторону Филиппа, морду скрасил судьбоносный оскал, который обнажил огромные клыки; глаза налились кровью, леденящее душу горкотанье, пронизывало лесную тишь.

Ладошка Готфильда, которой он держал нож, пропотела, и по спине пробежали тысячи мурашек.

Теперь эти две: такие далёкие, но в чём-то родственные, противоборствующие души, встретились на «равных»; и хоть в каждом из них играли разные чувства – животный инстинкт был один на двоих: выжить и любой ценой.

А недалеко, из-за кустов, за ними наблюдала точно такая же: братская душа – тот самый волк, который всю дорогу незаметно следовал за Тузиком, и сейчас он был как та тень, что в любую секунду могла оказаться в гуще всех событий, Нет, он не собирался есть – ни Любку, ни собаку, ни того человека с ножом, он просто стоял и не спускал глаз, и не сомневался, что в любом случае: голодный не останется.

Тузик кинулся на противника с открытой пастью, но Филипп не растерялся: сразу сунул ему в зубы правую руку, Пасть кобеля набилась противным на вкус, свиркуном, и вонючий, пропитанный моликмором[30] мех, полез в саму глотку, но собака только прищурила глаза и замотала головой; в туже секунду Готфильд левой рукой, со всего маху, ударил его ножом в шею, Послышался металлический скрежет, и стальное лезвие скользнувши по пластине, прошло выше головы Тузика – железный ошейник с кованными шипами, спас от неминуемой смерти.

Пёс перекусил хват, и, поудобней: на всю пасть – вцепился в шапку, Послышался хруст костей – кобель давил челюстями: точно гидравлический пресс, на десять тонн, Филипп вскрикнул от боли, и его сверкающий взгляд: потух тупым взором – Тузик туго знал своё дело, и это было только начало; собака остервенело затрепала обмотанную руку и приподняв передние лапы – всем весом вложилась в укус; Готфильда дёрнуло: со стороны в сторону и он не удержав такого напора, кубарем покатился по тонтовой подстилке леса – салиннки полетели в одну сторону, он в другую, только шапка и осталась, в пасти у собаки, Вытолкав языком, противный мех сверкуна, кобель: не давая опомниться – прыгнул на лежащего Филиппа, но тот успел увернуться, и тут же, двадцати сантиметровое лезвие армейского ножа, залезло по самую рукоять, в левое бедро Тузика; но пёс боли не чувствовал, вся та злоба к незнакомцу затмила его сознание.

Кобель развернулся, и в тот миг впился в задницу встающего врага, и с рёвом трепанул его плоть – большой кусок мяса оказался в пасти, Филипп упал на живот, и с трудом перевернулся на спину; предательская боль: словно мать – окружила его своим вниманием; сладкий запах торибона, впрыснутый пламенной инъекцией, этой мачехи: божественным наслаждением, подпитал священную месть Тузика – с необычайной силой.

А подарком Готфильда, было скинутое с небес, колючее покрывало Азраила, которое надёжно окутало его тело: поломанные пальцы правой руки, большая дырка в заднице – граничило с шоковым состоянием, но эта грань, только стеклянная дверь, чтобы он мог не прозевать то, что ждало его дальше; ведь здесь был бой не на жизнь, а на смерть.

И никто не собирался брать пленных.

Только Филипп оказался на спине, первое что он увидел перед собой, это была разъярённая морда Тузика; с его пасти доносился, отрывистый, булькающий рык и через этот тлетворный оскал: слюни в вперемешку с кровью, капали на опухший нос врага.

И сейчас их взгляды пересеклись в последний раз, на этом белом свете, Собака медленно повела, задирая голову вверх – как неожиданно, Филипп схватил пса правой рукой за шею, одновременно пытаясь ударить его ножом в голову; кобель перехватил левую кисть, а через секунду и его правая, ловким движением, «клоритной» пасти, срезало словно бритвой; армейский клинок полетел далеко в кусты.

Филипп громко закричал и попытался сопротивляться: крутил телом и брыкал ногами, но Тузик не спешил – наслаждался, мучением незнакомца, но неожиданный, тревожный плач Любки – где там сзади, всколыхнул его сознание; Тузик только повернул голову, и убедившись, что с ней всё нормально, всем своим весом, со всей злобой, за всех и от себя, и от безмерной любови к Любке – разодрал грудную клетку Готфильда, где показалось ещё бьющееся сердце: этого незнакомца, который посягнул на святое святых, этой мохнатой души.

Филипп лежал на земле весь в крови, и пока ещё, его не покинуло сознание, он с последних сил громко закричал и резко подняв голову, схватил собаку, зубами за нос, но для кобеля это было словно укус комара; и в тотчас ещё бьющееся сердце врага, оказалось в пасти Тузика.

Любка никогда не видела своего питомца в таком гневе, и даже немного перепугалась: «Тузик хватит! Не надо больше, он всё равно уже мёртвый, Идём домой», Пёс повернул голову в сторону девушки, и тут же спрятал свой устрашающий оскал, но в середине его, все ещё бурлила ненависть к этому человеку, и она не давала ему покоя – это был второй раз, когда он не послушал Любку.

Тело было разорвано на малейшие фрагменты: лёгкие и остальной ливер висели на соседних кустах, а сердце: для пущей надёжности – Тузик съел; голову он же поднёс и гордо кинул под ноги девушке, «Ты мой хороший! Спаситель, ты мой», – слезила Любка и поцеловала Тузика в кровоточащий нос.

Волк не стал ждать: пока собака с человеком уйдут, тотчас подбежал и начал трамбовать своё ненасытное брюхо.

Он покрутил её на колбасу!

Кровинку ту, которая души не чая в нём:

Дарила жизнь – лелеяв чадо;

А сам пошёл на пироги:

На праздный стол – отребьев ада

Пёс повернул голову в сторону волка и оголил клыки – дикий зверь ответил тем же, и показал ему уже свои: в два раза большие чем у Тузика; и это была уже его добыча и попробуй собака сделать хоть малейшее движение по направлению.

Любка взяла своего ангела хранителя за небольшой обрывок цепи, который свисал с железного ошейника и они побрели в сторону оставленной лошади, Тузик при этом не выпускал голову Готфильда с пасти, и как девушка не пыталась его уговорить оставить её, всё это было напрасно.

Вдалеке показалась отцова повозка, и какие-то люди, что крутились возле их телеги, рядом стояла незнакомая бричка, запряжённая двойкой вороных, Как потом оказалось, то были мужики с Нижней Балаболовки, что заготавливали дрова на зиму, они помогли Любке с колесом, после чего она быстро прыгнула в телегу и прижала к себе Тузика.