Борис Лапин - Ничьи дети (сборник)

• Название: Ничьи дети (сборник)
• Автор: Борис Лапин
• Издательство: Восточно-сибирское книжное издательство
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 1985

Сборник фантастики иркутского прозаика — результат многолетней привязанности автора к этому жанру. Но и в своих фантастических произведениях писатель остается реалистом, для которого фантастический сюжет — лишь повод обратиться к проблемам социально-нравственного порядка.

Предисловие Александра Осипова.

Иркутск: Восточно-сибирское книжное издательство, 1985 г.

---

Когда Шипулину дали кислород, он прошептал спекшимися губами:

— Немедленно… заготовленную радиограмму… на Землю… которая у Сашки…

6

Люк подался неожиданно легко.

Люди — от волнения, что ли, он даже не видел, кто — уважительно посторонились, пропуская его вперед и подсвечивая фонариками. Он первым шагнул в этот чужой мир.

Лестница в десяток широких ступеней вела вниз, в круглый вестибюль. Здесь вдоль всей стены шли двери, которые бесшумно раздвигались, едва к ним подходили — столько тысячелетий прошло, а ничего не испортилось! За каждой дверью была небольшая, человек на пять, кабина. Внутри кабины громоздились строчка на строчку непонятные рельефные рисунки. Шипулин пригляделся к ним, но изображения человека нигде не обнаружил. Может быть, это были и не рисунки, а знаки, иероглифы.

Он повернул какую-то рукоять на противоположной от входа стенке кабины — пол под ногами дрогнул и поплыл вниз. «Лифт, — догадался он. — А как же выберемся? — Оглянулся: в кабине был он один. — Вот так штука! Увлекся, Михаил Михайлович, увлекся! Ну да ничего, конструкция вроде бы несложная».

Он спускался довольно долго и все жалел, что не знает скорости лифта: на какую глубину он опустился? Наконец лифт остановился, дверь открылась. Это был точно такой же круглый зал, только освещенный призрачным желтоватым светом. Вглубь вел широкий коридор, и Шипулин смело пошел вперед. Через две минуты он оказался в другом зале, более просторном и светлом. На возвышении стояла золотая скульптура, устремленная вперед и вверх, как бы рвущаяся взлететь обнаженная женщина держала в руке сверкающую острыми лучами звезду. Женщина была очень похожа на земную…

В какой-то пустой комнате он остановился у вмонтированного в стену матового рефлектора, и сразу в голове его начала складываться таинственная песня…

«Было три дочери у нашего солнца, три родные сестры. Старшую звали Оуа, среднюю — Аэу, младшую — Юиа. И когда поняли три сестры, что умирает их отец и уже не сможет обогревать их своим теплом, собрали они Объединенный Совет Мудрецов. Двадцать лет думали мудрецы и порешили: лететь, искать себе новое солнце, очень похожее на наше, и планеты, чтобы можно было на них жить и чтобы не угас в веках разум человечества, родивший великое Знание. И порешили: не строить для полета искусственных сооружений, ибо дороги они и ненадежны, а обуздать подходящую малую планету, поселить внутри ее три человечества трех планет-сестер, разогнать до нужной скорости и покинуть родное солнце, чтобы в неизведанных дебрях Бесконечного обрести новое солнце и новую жизнь. И нашли такую планету, называлась она Л'Уна, и за сто лет построили внутри ее все необходимое для, жизни четырех миллиардов людей в течение трехсот поколений и для защиты в пути от полчищ летающих глыб и смертельных для всего живого лучей, видимых и невидимых, и двинулись в путь в тридцать две тысячи восемьсот тридцать пятом году, рискуя либо потерять все, либо все обрести заново…»

«Передача мысли, — догадался Шипулин. — Это еще успеется, надо дальше, дальше, надо найти что-то самое главное, найти тайну этого космического Ноева ковчега. Кстати, если они разгоняли свою планету до третьей космической скорости, должны же где-то быть дюзы. Может, то, что мы принимали за кратеры, вулканического происхождения, и есть дюзы двигателей? А все остальные кратеры — от встречных метеоритов? Боже, как просто!»

Он торопился, во многие помещения вовсе не заглядывал, в другие заглядывал мимоходом, пытаясь определить, для чего они предназначены. Быстро, почти бегом, миновал большой плавательный бассейн, полный воды. За стеклянными стенами плескались золотые рыбки. Отвернул и снова прикрыл кран водопровода, из которого потекла тоненькая струйка, и вовсе не удивился, что все еще действует и водопровод, и электричество, и кондиционирование воздуха. Он попробовал на секунду свинтить шлем — воздух был нормальный, немного тепловатый, с запахом пыли и нагретого металла. «Какой же энергией они пользовались, чтобы столько веков продержаться внутри планеты? Ладно, это выяснится позднее, а пока вперед, вперед!»

Он пошел дальше, уже без шлема, идти было легко и приятно, и чем дальше, он шел, тем вкуснее и прохладнее становился воздух. Вскоре он обнаружил, что, коридор не прямой, а закругленный, с едва заметным уклоном. Ему представилась спираль, бесконечно спускающаяся вниз, к центру планеты. Так можно было идти много дней, и он свернул в один из боковых коридоров. Здесь располагались крохотные каютки, видимо, жилые: в ковчеге было тесновато, как в коммунальной квартире годов детства его бабушки. Он бродил по запутанным проходам и тупичкам, стараясь запомнить дорогу назад или хотя бы не потерять ориентировки. Откуда-то смутно повеяло запахом роз…

Вдруг в полутьме мелькнуло что-то. Чья-то тень? Шипулин побежал за нею, свернул налево и снова увидел что-то черное, нырнувшее в люк на полу. Когда он подбежал к люку, легкая крышка его, неплотно прикрытая, все еще подрагивала. Не раздумывая, Шипулин откинул крышку и прыгнул в темноту люка. Здесь явственно пахло розами. Он нащупал ногами крутые ступени и начал осторожно спускаться по узкой винтовой лестнице. Темнотища была беспросветная, хоть глаз выколи.

«Отстану, — с досадой прошептал Михаил Михайлович, — ему каждая ступенька знакома, а я…» И тут же поймал себя на мысли, что думает о НЕМ как о совершенно реальном существе. Да неужели ОНИ могли жить в трех шагах от нас, внутри Луны, когда их, космических братьев по разуму, надеялись найти лишь где-то далеко, в неведомых глубинах Вселенной? Но надо быть логичным: куда же они могли подеваться, раз прилетели к нам? Четыре миллиарда не пустяк, чтобы исчезнуть бесследно. Неужели все погибли? А может, они — это мы?!

«Слушай, Шипулин, — представился ему оживленный голос Гришаева, сидящего в знаменитом кресле у себя в кабинете. — Если они выбирали себе планету для заселения, то ведь наверняка побывали и на Марсе, и на Венере. Вдруг они стали марсианами и живут там, внутри? А может, с ними связана катастрофа Атлантиды? И все древние легенды о космических пришельцах и богах? Вот это да! — Гришаев даже подскочил в кресле, настолько изумила его самого эта мысль. — Эх ты, Шипулин, Шипулин! Ты способный человек, но ты узкий практик. Как же раньше не пришла тебе в голову эта идея?!»

Шипулин усмехнулся и ответил с ехидцей, которой Гришаев, кажется, не уловил: «Мне всегда не хватало твоей окрыленности. Но на этот раз твоя гипотеза недостаточно безумна, чтобы быть истинной. Самая безумная — вот она: и Луна, и Пояс астероидов, и всемирный потоп, и гибель Атлантиды, и Тунгусский взрыв, и все прочее — свидетельства разных контактов с разными космическими путешественниками! Чуешь: Вселенная перенаселена, и десятки делегаций были у нас в гостях, и все оставили свои следы. А мы, на Земле, — истинные робинзоны. Упрямые, заскорузлые, нелюбопытные робинзоны. И главный робинзон — ты, Гришаев!»

Гришаева перекосило, и он вместе с креслом исчез из-за стола директора института — как ветром сдуло. «Ну наконец-то выдал я ему!» — с удовлетворением подумал Шипулин.

…Ступеньки мелькали под ногами, он торопился, торопился и чувствовал, что уже настигает ТОГО, в лицо ему уже веяло ветерком от движения ТОГО. И вдруг Шипулин с ужасом обнаружил, что под ногами нет ничего. Неизвестно на какой высоте лестница оборвалась. В детстве он часто видел это во сне: он спускался по крутой винтовой лестнице в полной темноте, и вдруг лестница обрывалась.

Он рухнул вниз… но ничего не произошло. Он оказался в новом полутемном коридоре, рванул первую попавшуюся дверь — и замер. В небольшой опрятной комнате стояла на столе золотая критская ваза, точно такая же, как у него, только побольше. Он взял ее в руки и прочел древнегреческий текст: «Летели двести поколений, и вот планета цветущая».

Пораженный этим новым открытием, он неосторожно выронил вазу, и она разлетелась мелкими осколками, словно была стеклянная. В двери соседней комнаты появился человек. Увидев Шипулина, он изумленно попятился.

— Кто вы? — спросил человек на чисто русском языке.

— Я — Шипулин.

— Извините, вы что-то путаете, — смущенно возразил человек. — Дело в том, что Шипулин… это я.

Шипулин пригляделся и понял, что перед ним стоит он сам, он, Шипулин, похожий как две капли воды, только иначе, по-домашнему одетый. Шипулин не поверил, почему-то ему показалось, что перед ним зеркало, и он тронул лицо незнакомца. Лицо было теплым, чуть влажным и отпрянуло под его рукой.

— Не может быть, чтобы вы были Шипулин! Наверное, вы меня разыгрываете, — сказал он. — Это невероятно. Невероятно, чтобы во Вселенной случались такие парадоксы!

— В чем же вы усмотрели тут парадокс? — обиделся тот, второй. — Я, слава богу, вот уже пятьдесят семь лет ношу эту фамилию, и у меня нет оснований отказываться от нее…