Лев Лайнер - Веселая троица - Вицин, Моргунов, Никулин

• Название: Веселая троица - Вицин, Моргунов, Никулин
• Автор: Лев Лайнер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00873-6

Комическая тройка актеров — Вицин, Моргунов и Никулин — появилась ровно 40 лет назад, промелькнула на экране всего в нескольких фильмах и осталась в памяти зрителей навсегда.

Известный писатель-сатирик Лев Лайнер рассказывает о рождении веселой троицы, о том, как она существовала на экране и в жизни, о работе актеров над созданием комедий, о их неслыханной популярности у зрителя.

Каждый из трех актеров интересен сам по себе. Автор подробно рассказывает о судьбах Георгия Вицина, Евгения Моргунова и Юрия Никулина. Их детство и отрочество, приход в искусство, творчество до и после участия в тройке, личная жизнь — об этом рассказано на страницах книги с юмором, а иногда и с грустью.

Книга иллюстрирована редкими фотографиями.

---

поместили маленького тщедушного старичка.

— А тебя-то за что, божий одуванчик? — спрашивают сокамерники.

— Приколист я, братцы, — отвечает старичок. — Приколы устраиваю.

— Какие еще приколы? Покажи.

— Да нет, братцы, не надо — вы потом недовольны будете, еще побьете.

— А ну показывай, ничего тебе не будет, гадами будем.

— Ну ладно, только уж потом не серчайте, вздохнул старичок.

Взял веник, сунул его в парашу, поболтал, потом постучал в дверь камеры.

А когда в двери открылось окошко, старик сунул в него веник

и быстро повернул пару раз. Через несколько минут дверь открылась,

и в камеру вошли десять дюжих охранников.

— Так, — сказал старший из них, оглядевшись, — ну-ка, дедок, отойди в сторонку…

Анекдот от Никулина.

Мы хорошо знаем себе цену.

Она всегда выше нашей зарплаты.

Данил Рудый.

А вот «прикольчик» посерьезнее. Штука, как говаривал Иосиф Сталин, посильнее «Фауста» Гете.

Однажды в 50-х годах в дирекцию Театра киноактера позвонили из ЦК партии и сообщили, что завтра приедут вожди Молотов и Каганович. Поговорить, побеседовать о путях развития советского кинематографа. Директор и худрук сразу пришли в страх, шок и транс. Их трясло, било и знобило. Они не знали, что делать, как быть… Моргунов решил их выручить.

Когда вожди прибыли, им навстречу, как чертик из табакерки, вышел улыбающийся артист. Он представился как един в двух лицах: директор и художественный руководитель. Моргунов беседовал с Молотовым и Кагановичем около часа, а то и больше. Евгений Александрович обстоятельно осветил положение дел в советском кинематографе, сделав упор на главном, что больше всего его интересовало и занимало: пора, мол, увеличить зарплату артистам низшей категории. Надо сказать, к артистам низшей категории относился он сам. О чем, конечно, вождям не сказал.

— Высокоталантливая молодежь — надежда нашего советского кино. А из всех искусств для нас важнейшим является кино, — с пафосом произнес Моргунов.

Вожди не стали спорить. Моргунов тепло распрощался с Вячеславом Михайловичем и с Лазарем Моисеевичем, проводил их до машины. Потом успокоил директора и худрука, находившихся все это время в обморочном состоянии.

Вожди сдержали свое слово, не то что нынешние. Моргунов, как и другие артисты низшей категории, получил прибавку к зарплате. К тому же Моргунов выиграл спор с коллегой, что пожмет руку Молотову.

«Прикольчик», прямо скажем, на пятерку. Но ведь за такой «прикол» можно было в те времена и срок схлопотать. И немалый.

Это еще что! В шестнадцать лет он на спор, принародно, кинул камень в портрет Сталина — и все сошло ему с рук.

Ну ладно, хватит «шекспировских страстей». Хотя, как пел Владимир Высоцкий, «это была присказка, сказка впереди»!

Приехал к нам как-то певец. Американец. Негр. Поль Робсон. Уж за что он любил Россию, не знаю. Но любил. Приезжал к нам в страну несколько раз. Русский знал едва-едва. Но выучил русские песни и выступал с ними и в зале Чайковского, и в Колонном.

Прорваться к нему было просто невозможно. Один Моргунов знал, что надо делать.

Собрал группу студентов и повел их к гостинице «Националь». Ребята остались на улице, а Моргунов направился прямо к сотруднику, сопровождающему певца, и сказал ему:

— Вы знаете, у меня письмо от студентов ВГИКа. Они хотят списать слова песен, которые наш любимый певец поет по-русски.

Сопровождающий обратился к стоящему на страже, стоящий на страже обратился к старшому. Все трое ничего не поняли. Все трое махнули рукой — проходи.

На третьем этаже Моргунов встретил огромного красивого чернокожего улыбающегося человека.

— Извините, — сказал ему Моргунов, — меня ждут еще двенадцать человек, которые тоже хотят получить автограф на вашей книге.

Переводчик перевел.

— С удовольствием, — ответил Поль Робсон. — Зовите их всех сюда.

И студентов пропустили.

— А где же книги? — удивленно спросил певец.

— Вся беда в том, что их у нас нет, — извиняясь, ответил Моргунов, — но они есть у вас.

Поль Робсон рассмеялся и попросил принести ему книги, которые он привез с собой. После чего подписал их всем собравшимся. А среди студентов были и будущие звезды российского кинематографа Сергей Бондарчук и Леонид Гайдай.

Не знаю, насколько любил Евгений Александрович Поля Робсона и его творчество. А вот то, что он являлся поклонником таланта известного индийского актера Раджа Капура, доподлинно известно. «Факт!», как любил говорить Давыдов из «Поднятой целины» Михаила Шолохова.

«После просмотра фильма «Бродяга» в Доме кино, — рассказывал Моргунов, — я, но молодости, взял грех на душу — снял со стенда его фотографию, протиснулся сквозь толпу почитателей индийского актера и получил у Капура первый автограф. А второй получил спустя одиннадцать лет. «Где-то я вас уже видел», — сказал мне Капур. Я достал и показал ему фотографию с первым автографом».

Следующая встреча была у них на кинофестивале в Ташкенте. Там Моргунов спел песню бродяги из одноименного фильма, чем тронул Капура и получил третий автограф.

Позже, в Москве, вновь на фестивале, индийский артист уже сам узнал Евгения Александровича.

Мор-гу-нов! Пленница… Очень хорошо.

И тут же спросил через переводчика:

— А фотография с собой?

Разумеется, она была с собой. Капур вновь приложил перо к своей фотографии.

А потом Моргунов был в составе советской делегации в Дели. Встретился с Раджем и только протянул ему фотографию, которую привез с собой, как Капур достал фотографию российского артиста. И чтобы опередить Моргунова, громко сказал:

— Мор-гу-нов! Автограф!

Встречался Моргунов и с французской кинозвездой Катрин Денёв. Она приехала в Советский Союз встретиться с нашими мастерами кинематографии. Среди них были режиссер Сергей Герасимов и его ученик актер Евгений Моргунов. Моргунов не мог сдержаться и тут же выдал очередной каламбур:

Мне не обязательно знакомиться с Катрин Денёв, можно было бы и с Катрин Часов.

Денёв попросила переводчицу перевести фразу Моргунова, а когда ей перевели, тут же улыбнулась и шепнула что-то переводчице на ухо.

— Что она сказала? — поинтересовался Моргунов у переводчицы.

— Ах, какой проказник! — ответила та.

А ведь, пожалуй, самое верное определение дала Евгению Александровичу Катрин Денёв: проказник.

«С молодых лет я всегда старался смешить людей хотел, чтобы они не вешали носы, не люблю кислых физиономий» таково было жизненное кредо Моргунова.

И он старался вовсю. Смешил всегда, при любых обстоятельствах. Старался во всем находить смешное. А если не находил, то сам устраивал представление. По поводу или без повода. Хорошо относился к кому-либо или нет — не важно. Шут не только в кино или в театре, но и в жизни. Почти всегда. Почти везде. Иногда с перебором. Иногда даже зло. «По-черному». Как, например, в этой истории.

В аэропорту при большом стечении пассажиров диспетчер объявляет посадку на самолет:

— Граждане пассажиры, самолет — рейс сорок два двенадцать Москва — Сухуми объявляет посадку.

Моргунов во весь голос:

— Повтори, сука.

Диспетчер:

— Повторяю. Граждане пассажиры, самолет… Довольно «черненькая» шутка! Но такова была природа артиста. Который считал, что разыгрывать первого апреля — это все равно что дарить женщинам цветы только Восьмого марта.

— Нелюдимо только море, — считал артист. — Для меня нелюдимый человек — это Достоевский Федор Михайлович. Удивительно, я его очень любил и люблю, но считаю, что все, что он создал, настроено только против человека, а не за человека. Так же все мы любим курицу, которую жарим. И забываем, что помимо того, что она несет яйца, ей еще и отрезают голову.

О ПОЛОВЫХ И ОРГАНАХ

В КГБ приходит человек:

— У меня улетел попугай.

Если он прилетит к вам, имейте в виду,

что я его политические взгляды не разделяю.

Анекдот от Никулина.

— У меня радостная весть из кухни, — говорит

официант клиенту. — Вы оказались правы! То,

что вы съели, действительно был не суп, а помои.

Просто анекдот.

Напомню, что половыми при царе-батюшке называли официантов, а органами при дедушке Ленине и после него — ЧК, НКВД, КГБ. Ой, любил Евгений Александрович и тех и других — и половых, и органы. Ой, любил! Любил, но, как и один известный поэт, странною любовью…

В вагоне метро, собираясь выходить на своей остановке, Моргунов подходил к какому-нибудь мужчине, доставал красную книжечку (а-ля КГБ) и говорил: