Анатолий Чехов - У самой границы

• Название: У самой границы
• Автор: Анатолий Чехов
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: О войне
• Год: 1965

Никто не услышит, как по мягкой болотной траве пробирается враг. Пограничник услышит… Темной зимней ночью трудно увидеть на снегу белый маскхалат нарушителя. Пограничник увидит… Чей след? Кто здесь прошел? Почему сдвинут камень, сломан куст? Почему вдруг метнулась на дальней поляне косуля? Пограничник все разузнает. Об этой интересной, полной тревог и волнений жизни на границе рассказывает книжка Анатолия Чехова «У самой границы».

Анатолий Викторович Чехов опубликовал уже не одну книгу на эту тему: «Пять шагов до горизонта», сборники рассказов «Командир корабля», «След в пустыне», роман «Черный беркут»

Военной темой А. В. Чехов увлекся не случайно. В тридцать девятом году восемнадцати лет ушел он в армию с первого курса Ленинградского политехнического института. Участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками на фронтах Отечественной войны: Западном, Ленинградском, 1-м Белорусском, 1-м Дальневосточном. А после войны закончил Литературный институт имени А. М. Горького и стал профессиональным писателем.

---

А на Буяне Шакирзянов поскачет,- сказал Славка.- Буян всех обставит!

Буян, конечно, конь знаменитый, но Саше хотелось, чтобы выиграла Оса дяди Андрея. Она и в самом деле была похожа на осу — длинный поджарый корпус, небольшая с темными горячими глазами голова на изогнутой шее и, словно точеные, ноги с крепкими сухими мускулами, играющими под белой шелковистой кожей.

— Пожалуй, Оса обскачет Буяна,- сказал Саша. Он от души желал, чтобы дядя Андрей пришел на Осе первым.

— Ой, ты-ы! — презрительно протянул Славка.- Буяна обскачет?!

— Обскачет! — сказал Саша.

— Обскачет?!

— Посмотришь!

— А давай спорить,- предложил Славка,- если Оса обскачет Буяна, я тебе противогаз отдаю.

— А если Буян первый, я тебе якоря и «колорадского жука» отдам!

Саша и Славка ударили по рукам.

Наконец-то двор опустел, и можно было приниматься за дело. Саша побежал к дому и заглянул в окно.

— Тетя Нюра, можно? — крикнул он.

Ребята втащили в комнату и на видном месте поставили настоящую этажерку, которую они сами выстрогали, сколотили и покрасили.

Нюра расстелила на верхней полке этажерки салфетку, связанную специально к этому дню, а на салфетку поставила цветы. Дядя Андрей давно собирался сделать себе этажерку для книг, да последнее время все ему было некогда. Теперь вот придет домой, а этажерка уже готова.

Для Зозули Нюра приготовила целую пачку нот. Тут были и песни советских композиторов, и сборник танцевальной музыки, и вальсы Штрауса, и даже ноктюрны и полонезы Шопена.

Но пора было идти к Лаврову, и ребята, перебежав двор, осторожно пробрались в его комнату. Там Саша прибил полку, Нюра поставила на полку цветы и фотографию Кати. Рядом с цветами ребята положили все альбомы старшины. Когда они были здесь на разведке, Славка заметил, что один альбом Лавров отложил в сторону и не дал им смотреть. Ну, раз не дал, значит и не надо. Но все-таки сейчас Славка, мимоходом заглянув в него, позвал Сашу, и они увидели, что в этом альбоме, куда ни повернись, всюду была Катя. Катя и сидит, Катя и стоит, Катя сетку тянет, Катя улыбается, Катя цветы нюхает, Катя домой пошла — все Катя да Катя! И что он нашел в этой Кате!? Сколько бумаги перепортил! Славка даже смотреть больше не стал.

Нюра отобрала у них альбом, дернула их за носы и сказала, чтоб они не лезли в дела, которых не понимают. А разве они не понимают? Они понимают…

Но полка — это был еще не самый главный подарок. Предоставив Нюре хозяйничать в комнате, Саша и Славка занялись делом.

Рядом с комнатой у Лаврова была небольшая каморка, оборудованная старшиной под фотолабораторию. Здесь ребята поставили в углу на высокую подставку бочонок, который опять-таки дала им Нюра, налили его доверху водой и повесили длинную резиновую трубку, чтоб устроить сифон, потому что для промывки пластинок обязательно нужна была проточная вода. Опустишь конец трубки в бочонок, а другой перевесишь через край, воду потянешь в себя — и побежит струйка, пока вся вода из бочонка не вытечет.

Когда они совещались с Зозулей насчет подарка Лаврову, тот им прямо так и сказал, что фотография — «темное и мокрое дело», и умывальная раковина в лаборатории обязательно нужна.

Раковину помог им сделать Цюра, впаяв жестяной патрубок в оцинкованный таз.

На складе у него оказалась покореженная выхлопная труба от какой-то подорвавшейся на мине автомашины. Цюра подобрал ее возле дороги и приберегал до случая. Вот случай и подвернулся! Он сам опилил ножовкой и выровнял край трубы, потихоньку от Лаврова прикинул, как ее нужно было изогнуть, теперь только оставалось вывести трубу через пол в фотокомнате Лаврова.

Вот тут-то уж пришлось им помучиться как следует. Саша и стамеской половицу долбил, и ножовкой пилил, и топором ее тюкал. Славка раз двадцать выбегал во двор и лез под дом.

— Еще давай! — как из-под земли кричал он, и Саша опять долбил, пилил и тюкал. Наконец в отверстии показался свет, и от земли потянуло свежим сыроватым воздухом. Вдвинув трубу, они укрепили ее чурками и битым кирпичом, дырку в полу замазали глиной, а из-под дома прорыли канавку, чтоб вода стекала за казармой по склону,

И вот настал долгожданный момент. Саша, Алька и Нюра вышли из дому. Славка остался в комнате лить воду.

— Давай! — крикнул Саша.

Наступила тишина. Вдруг из-под дома побежал ручеек, растекся по пригорку и скрылся в зелени.

— Хватит! Идет! — крикнул Саша, но Славка, наверное, расстарался, включил сифон и налил целый таз: ручеек все бежал, Нюре даже пришлось постучать в стенку.

Ребята стояли и любовались своей работой. Особенно был доволен Алька: с матерью он дарил ноты, а со Славкой и Сашей — водопровод. Пожалуй, это было не меньше, чем один Тобик.

— Теперь к Зозуле пошли! — сказал Славка, и ребята, захватив ноты и главный подарок Зозуле — подставку для нот, отправились к кухне.

В это утро Зозуля перебрался из-под навеса в только что отремонтированную большую и светлую столовую.

На кухне от новой плиты тянуло дымком, кое-где на полу виднелись не отмывшиеся брызги известки, но Зозуля был счастлив. Ради праздника, ради целого взвода приехавших на катере гостей он решил отличиться и приготовить к ужину сдобных булочек.

Поставив перед столом длинную широкую скамейку, Зозуля взгромоздил на нее деревянную бадью и принялся месить тесто, посыпая его толчеными орехами.

Арап, выставив усы вперед и распушив хвост, на цыпочках обошел помещение. Все оказалось в порядке, все как следует, и он уселся под скамейкой у ног Зозули, подвернув лапы и недовольно шевеля ушами: скамейка ходила ходуном, бадья ездила на месте, тесто пыхтело под руками Степана.

Когда Саша, Славка и Алька подошли к новой столовой, раскрасневшийся Зозуля с засученными рукавами выбежал на крыльцо и на десять шагов не подпустил к кухне.

— Вечером приходите, а сейчас и не просите — не пущу,- сказал он и, растопырив руки, грудью загородил дверь.

— Да нет, дядя Степан, мы в кухню не пойдем,- заверил его Славка.- Мы пришли поздравить вас с годовщиной обороны заставы,- и Славка передал ему Нюрины ноты, а Саша — покрашенный той же краской, что и этажерка дяди Андрея, новенький пюпитр.

Услышав, что его поздравляют с праздником да еще и подарки принесли, Зозуля сразу переменил тактику. Он в один миг просмотрел ноты и принялся на все лады расхваливать пюпитр. Уж он и ножку пальцами проверил, не остался ли какой сучок или задоринка, и крестовину, в которой была укреплена ножка, и дощечку с планочкой, на которую ставят ноты,- все было сделано хорошо, и ребята видели, что Зозуля и в самом деле доволен.

— Постойте, я сейчас,- крикнул Степан, скрываясь в кухне. Он вынес тарелку с орехами, за которыми специально ездил в город. Как ребята ни отнекивались, Зозуля и слушать ничего не хотел и насовал им полные карманы орехов, заявляя, что, если они не возьмут, он на всю свою жизнь на них обидится.

Из-за леса со стороны стрельбища раздались частые винтовочные выстрелы.

— Стреляют! — крикнул Славка.

Приказав Альке идти домой, ребята помчались по дороге к стрельбищу. Вскоре выстрелов не стало слышно. Пограничник, стоявший на посту, чтоб не подходили к стрельбищу во время огня, погрозил им пальцем, потом дал знак: бегите, мол, скорей, пока не стреляют.

Саша и Славка спустились по откосу и соскочили в блиндаж.

Перед блиндажом выстроился ряд одинаковых мишеней. На двухметровом фанерном щите зеленый фашист целился прямо в ребят. Щит был продырявлен, как решето. Каждую пробоину старшина Лавров обводил красным кружочком.

Ребята хотели незаметно проскочить в блиндаж и наткнулись на подполковника. В кожаной куртке и хромовых сапогах стоял он возле барабана и заносил результаты в записную книжку.

— Разрешите, товарищ подполковник? — спросил Саша.

— А вот мы наведем справки,- ответил подполковник и позвонил капитану на линию огня. Хоть Костомаров и был старшим по званию, но насчет Славки и Саши считал себя обязанным спросить у капитана.

— Внимание! — подал он команду телефонисту.- Огонь! — и молча указал ребятам место рядом с собой.

Загремели выстрелы. Раздался щелчок пули о щит. На том месте, где у фашиста был нарисован подбородок, образовалась маленькая дырочка. Следующая пуля попала фашисту прямо в глаз. Снова и снова щелкали пули, все пробоины не выходили из фигуры, а до стрелявших пограничников было целых триста метров.

— Приготовить мишень перебежчика! — скомандовал подполковник.

Запищала ручка барабана, слышно было, как, повизгивая колесами, катилась по рельсам тележка с «перебежчиком».

Сверху ударило частым градом по фанере мишени. «Так-так-так-так!» — простучала пулеметная очередь.

Старшина Лавров, сидя на патронном ящике с телефонной трубкой в руке, передавал результаты на линию огня. Стреляли все новые и новые пулеметчики, трещали сухие короткие очереди.