Антон Ермаков - Авалон:Хроники бессмертных

• Название: Авалон:Хроники бессмертных
• Автор: Антон Ермаков
• Жанр: Фэнтези

Совет Фантомов в смятении — им посланы видения, предвещающие гибель Земли. Чтобы предотвратить катастрофу, они отправляют в наш мир двух посланников, которым необходимо разыскать восемь смертных, связанных узами дружбы, для создания Авалона — магического братства, которое спасёт планету от грядущего Зла…

---

— А я её и не открывала, — безмятежно сообщила Сильфида, глядя вдаль. — Меня ведь не останавливают запертые двери, забыли?

— А, ну да… — растерянно согласилась Таня.

Они некоторое время постояли в молчании, которое, однако, совершенно их не тяготило — словно они уже знали друг друга давным-давно, как общаются люди, знакомые несколько десятков лет, и между ними уже все сказано, и тишина поэтому не становится неловкой — просто каждый думает о своём. Сильфида продолжала всё так же задумчиво глядеть вдаль, и вдруг тихо произнесла: — Вы такая замечательная пара. Всегда наблюдаю за вами — и сердце моё одновременно радуется, что в мире подлунном ещё существует любовь, и в то же время полнится печалью.

— Отчего же? — так же тихо спросил Бирюк.

— Вы напомнили мне о древних днях — настолько древних, что даже рисунок звёзд с тех пор в небе иной. Ведь вы сейчас в точности такие же, какими были в свое время Они. Двое. А может быть, и нет. Кто знает теперь? Минуло столько лет, — Сильфида замолчала на мгновение, а потом сказала: — Это очень грустная история. Если желаете, я расскажу вам её.

Татьяна и Вова переглянулись — Сильфида никогда особенно не любила откровенничать, и разве можно было в этот миг отказать ей? Ребята молча кивнули.

— Когда-то очень давно, — начала свой рассказ Бессмертная, — задолго до того, как ваш мир обрел очертания, известные людям сейчас, был созван очередной Авалон. Уже и тогда, в те года, когда незыблемое время вашего мира только родилось, Бессмертные сражались в Великих Войнах против Истинного Зла. Зеркальные горы стояли на том же самом месте, что и сейчас — разве были чуть выше, — и Расстегайна, Мать всех гор, возносила в небеса свою немыслимо величественную, увенчанную снегами вершину. А вот Нифльхейм тогда ещё не был построен, и древний народ дварфов ютился в многочисленных тростниковых лачугах по берегам рек, что впадали в Великое озеро. Теперь-то многие из этих рек уже пересохли и сгинули без следа, а вот Кленовый лес даже в те далекие времена уже возносил свои зеленые кроны к лучам молодого солнца.

Сильфида приумолкла ненадолго, словно погруженная в воспоминания, а может быть, прислушивалась к чему-то, и потом продолжила:

— Тогда в созванный Авалон призваны были пятеро, и также, как и все вы сейчас, они постигали силу и мудрость, ведомые магией, чтобы, когда придет время, сразиться с Великим Злом. Двое из них познакомились и полюбили друг друга ещё до того, как стали бессмертными — в точности, как и вы — и невыразимо прекрасна была их любовь. Чем более проходило дней, тем сильнее становилась она, пока, наконец, могущество их чувств достигло такого предела, что не могло не отразиться даже на воплощении их магии, увеличив их силы тысячекратно. Поистине великими чародеями стали они, оказавшись легендами, живущими и воплощенными в обоих мирах.

То ли ночь творила свою извечную магию, то ли неведомое волшебство было тому виной, но чудилось, будто вся окружающая реальность погружается в воспоминания вместе с Сильфидой: и шелест листьев, опавших много осеней назад, и шорох далеких шагов — все это показалось вдруг невероятно реальным, словно сама Древность положила им на плечо свою руку, словно сама шептала эту историю внимающим слушателям на ухо.

— Однако время бежит неумолимо даже для Бессмертных, и наступил день, когда силы Света и Тьмы сошлись здесь, в Карнимирии, в величайшей битве своего времени, — грустно повествовала Сильфида. — Позже в хрониках и архивах она была записана как Битва Бессчетных Слёз, ибо нельзя описать словами весь ужас и все горе, которые принесла эта война. Дварфы, малый народ, вышли из своих домов, чтобы преградить путь воинам Тени, чьи изуродованные, бездушные тела гнала вперед лишь воля Тёмных сил. Дварфы сражались на стороне Великих Бессмертных — и почти все погибли тогда. И как не высока была цена за победу — Силы Света заплатили её. Мы победили. Но из пятерых, составлявших Авалон, в живых осталось лишь двое…

— То есть влюбленные выжили? — с надеждой спросила Татьяна.

— Нет, — горько ответила Сильфида. — Любовь не спасла влюбленных, и Чёрное Зло разрушило их судьбу. Он погиб, а Она была безутешна. Каждый новый день приносил ей лишь новую, ещё большую боль, и хотя невыносимо страдала Она, ей не хватало смелости даже на то, чтобы причинить себе телесные увечья, от которых можно было бы умереть, тем самым прекратив все мучения. И долго Она пребывала во тьме, и полоса серых дней без начала и конца слилась для неё в одну бесконечную череду полутонов, череду скорби и беспросветного отчаяния. Но не зря говорят, что дружба призвана сохранять улыбку там, где любовь оставляет лишь слёзы. Её друг — второй из оставшихся в живых — все это время был рядом с нею, тем самым облегчая страдания, и спас её от гибели духовной. Нет, Он, конечно, не в силах был помочь ей забыть любимого, но сумел обратить отчаяние в надежду, скорбь в светлую грусть, и заново научил её жить. И однажды наступил день, когда Она, став выше и сильнее, чем когда-либо до этого, решилась и решила, что в её жизни больше не будет места для серого безмолвия и уныния, и задумала Великий Труд — величайшее из всех дел, которое когда либо осуществлял любой из Бессмертных. Она вернулась сюда, в вечнозелёную долину Карнимирии, призвала всех дварфов, уцелевших в войне, и повелела возвести им у подножия Зеркальных гор этот замок — Нифльхейм, оплот тумана и скорби, как вечную память о тех днях, как символ их погибшей любви. Через сорок лет долгой и кропотливой работы дварфы, немало потрудившись, вырезали из самого сердца гор столько скальной породы, что каменных блоков хватило на сооружение всего комплекса, а Она помогала им в этом, и великолепный и прекрасный Нифльхейм был, наконец, завершен, а по периметру стен выстроили семьдесят девять башен — по количеству лет, проведенных влюбленными вместе. С тех самых пор замок стоит здесь, и в стенах его запечатлелась скорбь, и душа, оплакивавшая Его, сохранила память в предостережение будущим потомкам, тем, кто придёт после — чтобы никогда не забывали они о Великой Любви и Великом Зле, эту любовь разбившую.

Сильфида неожиданно осеклась, и Бирюк с Татьяной вдруг увидели, что по её прозрачным, небесно-голубым щекам бегут несдерживаемые слёзы.

— Вы напомнили мне о тех днях… — повторила Сильфида. — И память моя ещё жива.

— Простите, мы совсем не хотели вас расстраивать, — обеспокоенно произнёс Бирюк.

— Просто вы сейчас точно такие же, как когда-то были эти Двое, — Сильфида дрожащей рукой коснулась своей щеки, пытаясь вытереть слезы. — Словно вы — их воплощение.

Таня негромко ахнула, и Вова почувствовал, как сильно его любимая сжала ему руку. Он посмотрел на неё — лицо Татьяны казалось печальным и испуганным одновременно — кажется, она что-то поняла.

— Как звали ту девушку? — спросила Татьяна. — Кто такая Она?

Сильфида молчала, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции.

— Кто такая — Она? — повторила Таня. — Пожалуйста. Ответьте мне! Как её звали?

— Её звали Сильфида, — и слезы с новой силой заструились по щекам Бессмертной.

Глава 12. Телепортация

Осень катила по паркам и бульварам Москвы, топя городские улицы в наползающем ковре золотисто-медной листвы. Ещё совсем немного — и наступит октябрь, а это значит, что зарядят дожди с ветрами, придет унылая, монотонная погода и серое небо в угрюмых, низко нависающих тучах. Хмурыми днями последние остатки тепла ещё сохраняло бледное, болезненно-желтоватое солнце, а вот ночами все чаще стало подмораживать. Заморозки пришли неожиданно рано, и оттого казались ещё более холодными.

Давно начались занятия в институте, и Маша, сидя за партой в аудитории и слушая очередную скучную лекцию, день за днем наблюдала, как стройные, словно восковые свечи, тополя все больше желтеют; как прекрасная, но неотвратимо наступающая московская осень сжигает их все более редеющие кроны, заставляя листья бесконечно сыпаться на подъездную аллею, куда они, упав, растворялись и исчезали, превращаясь в слякоть и грязь под ногами сотен студентов.

Походы в Нифльхейм снова сократились до одного раза в неделю, хотя иногда (но все же очень редко) Малиновская умудрялась забегать туда в будние дни после занятий. Чаще всего компанию ей составляла Настасья, да и то подруга постоянно выражала ей своё недовольство — не то чтобы Насте не нравилось там бывать, просто дорога, да ещё в плохую погоду, и так занимала слишком много времени, а в итоге получалось так, что, не успев прийти, им уже нужно было уходить. Проводить ночь в замке тоже не имело особого смысла, все равно на следующий день опять нужно было быть на занятиях. Хотя, надо признать, в последнее время друзья все чаще оставались в Нифльхейме ночевать — в основном это были ночи с субботы на воскресение. Маша вообще обожала проводить здесь все свои выходные — не только оттого, что она каждый раз будто бы отдыхала на даче, дыша свежим воздухом, но и потому, что в Карнимирии стояла по-прежнему теплая, солнечная и хорошая погода — ведь времена года тут не менялись. У её мамы в последний месяц ночные смены на работе выпадали как раз на выходные, так что единственной необходимостью было просто приходить домой в воскресенье после обеда, чтобы не вызывать лишних подозрений. Ольга Александровна ничего, естественно, не знала, думая, что её любимая дочка только что пришла с прогулки или из магазина — ей и в голову не могло прийти, что эту ночь Маша не только провела вне дома, но даже вне пределов этого мира.