Михаил Лапиков - Чепай

• Название: Чепай
• Автор: Михаил Лапиков
• Жанр: Научная Фантастика

…Воевали как могли — с косяками, тупняком, огоньком и задором. Внезапно оказалось, что с обеих сторон никто и ничего толком не знает о противнике, да ещё и вооружены говном различной степени говённости.

Занавес.

---

Дед же невозмутимо улыбнулся беззубым ртом и протянул глиняную крынку с обколотым краем.

Молоко. Тёплое. Козье. Из грязной крынки. На летней жаре. С мозговым сотрясом хренадцатой степени.

Конечно, буду!

* * *

— Почекай, доню, зараз дойидэмо, — в сотый, наверное, раз повторил дед. Словарный запас у него явно уступал современной хорошей стиральной машинке, да и понимал он меня не сильно лучше, чем я его.

Выжать из него удалось лишь то, что находимся мы "опрежь миста", куда "зараз и дойидэмо". Пресловутый "зараз" относился, наверное, к этому году, но вот насчёт месяца уже возникли ощутимые сомнения. Лошадь не торопилась, да и ехали мы ни разу не по дороге.

Железка с разгромленным поездом осталась далеко в стороне, как и пара достаточно широких просёлков. Корявые ветки над головой то и дело сплетались в тёмный полог. Узкую просеку даже асфальтировать поленились.

О комфортной поездке оставалось только мечтать: рессор у телеги деда Панаса не предполагалось даже в проекте, а возил он в ней явно всё подряд — от хвороста до навоза. Убойный запах, не менее убойный пронзительный скрип несмазанных колёс и тощая прослойка слегка подгнившего сена вместо любых сидений прилагались.

Иногда в небе что-то басовито гудело — не то чья-то "Цессна", не то ещё какой прогулочный кукурузник. Это вселяло размытую надежду, что цивилизация ближе, чем кажется.

Айфончик признаков жизни подавать не торопился, хотя, по моим прикидкам, ему давно уже следовало раскалиться от звонков. Лезть за ним прямо на глазах вооружённого деда и его не в меру цепкого правнука и проверять, куда пропала сеть, ни капли не хотелось. Достаточно того, что брелок с коллекционной фигуркой Харухи Сузумии и без того перекочевал в грязные загребущие ручонки с кармана джинсовых шорт, пока Вашу Покорную снова мутило.

Тем временем просека закончилась.

Мы снова оказались на пропылённой насмерть сельской грунтовке. Выглядела она так, будто утром её целенаправленно вспахало стадо мотолыг. На обочинах кое-где попадались остовы грузовиков таких древних, что помнили, наверное, ещё бегство Наполеона из России.

Ну, может, чуточку поновее.

Дед и пацан заметно нервничали. Понятное дело, в таких краях преимущество на трассе наверняка у самой тяжёлой машины. Собьют зилком-говнососом по залитым глазам вместе с лошадью, доказывай потом из могилы, что ехал согласно правилам. Очень это кому-то поможет, а моим безутешным родственникам — особенно.

Басовитое гудение в отдалении сначала не показалось чем-то достойным внимания. Далеко не первое за сегодня, оно уже давно воспринималось как обычная деталь шизофренического сельского пейзажа.

На деда оно произвело совсем другое воздействие. Он даже попытался как-то подхлестнуть свою клячу, с нулевым, впрочем, результатом.

Гудение приближалось.

— Эй, — поведение деда пугало. — Что происходит, а? В чём дело?

Вместо ответа тот сорвал ружьё с плеча, остановил телегу и встал на облучке в полный рост. Вопросы дед игнорировал. Гудение приближалось. Чуть в стороне приглушённо набирал воздух, готовясь вот-вот шумно завыть, малолетний дедов правнук. Ствол винчестера двигался как башенная установка КПВТ — плавно и целеустремлённо.

— Гах! — винчестер деда зримо подпрыгнул. Возле ствола повисло синее облако дыма от явно самодельного патрона.

— Щёлк-клац! — рычаг, таким привычным движением, прыгнул вперёд-назад. Затвор выплюнул дымящуюся гильзу, и дед снова приник к прицелу.

— Гах! Щёлк-клац! Гах! — выстрел следовал за выстрелом, артритные пальцы в глубоких морщинах двигались быстро и уверенно, без малейшей дрожи.

— Хлюп-хрясь! — оранжевая молния трассера просто разрубила деда напополам. Кровавые брызги, фрагменты винчестера и согнутый баранкой ствол мелькнули перед глазами. Безголовое тело покачнулось и упало под колёса телеги. Бешено завизжала и забилась покалеченная лошадь.

— Диду! — крик пацана заглушил даже предсмертные лошадиные крики. — ДИДУ ПАНАС!

Гудение в небе возвращалось.

Небесный охотник шёл на второй заход.

— Беги, — короткое слово потребовало таких усилий, что перед глазами снова потемнело. — Слышишь, придурок малолетний? Беги!

Завывая, как сирена путинского кортежа, пацан кинулся прочь от замершей посреди грунтовки телеги.

Короткий треск очереди — и стук босых пяток оборвался. На его место пришёл оглушительный гул мощного двигателя. Характерно вытянутый силуэт — жёлтая окантовка, серо-голубой фюзеляж и широкие балкенкройцы на плоскостях, размытой молнией промелькнул в считанных метрах над дорогой и унёсся вдаль.

Перед глазами снова встали нарисованные самолётики Хомяка, за которыми он запросто мог сидеть пару суток подряд с перерывами только на поесть и посрать с полным компьютером других таких бездельников.

Прозвище этого знала даже Ваша Покорная: худой.

Me-109.

* * *

Хомяк про такие ситуации трындел много и с удовольствием. С его точки зрения, священный долг каждого русского — попасть в прошлое, где и задушить грязными носками хотя бы одного чёрта, беса или нерусь, помыть сапоги в атлантическом океане и задушить ещё кого-нибудь.

А то чего они тут?

Когда же завоевание мирового господства путём расстрела нарисованных самолётиков, танчиков и корабликов с неподобающими знаками различия на корпусе давало сбои, все его доморощенные шизомилитаристы собирались в кучу на специально выделенных сетевых ресурсах и дрочили на свою нехитрую философию так, что с потолка за шиворот стекало.

Наши доисторические предки, насколько известно Вашей Покорной, где-то так и эволюционировали, фетиши с мамонтами на стенах пещер тому свидетелями. Довольно быстро эволюционировали, тысячелетий за сорок. Наверняка, и у этого молодого, подающего надежды, племени впереди лежало настолько же светлое будущее.

Примерно в тех же исторических границах.

Только вот о том, каково это — шлёпать босой ногой по раздолбанной дороге под визг смертельно раненой лошади, они, почему-то не задумывались. Никто и никогда. Или брелок забирать из мёртвой ручонки пацана, который теперь навсегда останется пятилетним.

И безымянным.

А ты ни похоронить их не сможешь, ни даже помочь как-то. Тебе бы кто-то помог.

Ага.

Подавляющее большинство друзей Хомяка о такой ситуации рассуждали с позиций маньяка-педофила дорвавшегося, наконец, к посту директора сиротского приюта. Причём в Заполярье, на земле Франца-Иосифа, откуда сиротки, ха-ха, никуда уже не денутся.

Вроде как стоят они такие, в белом, и указывают, как правильно Хрущёва за педерастию в народном хозяйстве насиловать, а тот кричит, вырывается, и обещает внедрить командирскую башенку на марсианском треножнике с тепловым лучом, радары загоризонтного обнаружения на трёх гальюнных лампах и одной военно-морской кочерге, и ещё какую-нибудь ерунду.

Песни Высоцкого о подвигах бойцов горно-водолазных частей на вечерах культурного досуга малых народностей ташкентского военного округа по-дой-дут.

А вокруг знай себе все такие аплодируют и аплодируют.

Вприсядку.

Чтобы нормально чувствовать себя в такой обстановке, нужно родиться шизофреником. Ваша Покорная к шизофреникам себя не относила — хотя длинным списком других недостатков предпочитала не столько мучиться, сколько наслаждаться.

В любом случае, грядущий жестокий хроноложеский анал пах чем угодно, только не розами.

Пуговки наушников скользнули в уши сами, без малейшего намёка о сознательном действии.

— About a maid I sing a song, sing rikety-tikety-tin… — привычная ирония Тома Лерера вернула хотя бы иллюзию того, что всё пока что не так уж и плохо.

Интересно, через сколько часов сдохнет аккумулятор?

— About a maid I'll sing a song, who didn't have her family long… — насчёт семьи, увы, сугубая правда. Чего нет, того нет. Прадед стенает под колониальным игом беспощадных японских империалистов, прабабка теоретически доучивается в школе, фактически — побирается, и заниматься ей этим увлекательным занятием до конца войны, если не позже.

Не то, чтобы у нас особо распространялись про её первый скандальный брак. В основном всё начиналось тем, как она встретила прадеда, и как у них с первого взгляда появилось большое и светлое чувство, как раз благодаря которому на свет и появились, в итоге, в том числе Ваша Покорная, Хомяк и ещё несколько бессовестных москвичей в третьем колене.

Что, в целом, не так уж и плохо — у местных замкадышей иммунитета к москвичам наверняка ещё толком не выработалось. Будет им, стало быть, случка города с деревней. Нетрадиционная.

Если доживу.

А с этим тут без родственников, но с моей внешностью, однозначные проблемы. Разве что казашкой прикинуться. Комсомолкой, ага. Спортсменкой и красавицей. Зря, что ли, Ваша Покорная городской уровень соревнований последние года три рвёт, не приходя в сознание?