Инна Тронина - Кросс на 700 километров

• Название: Кросс на 700 километров
• Автор: Инна Тронина
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2016

Лето 2002-го года. В поселке Комарово под Санкт-Петербургом, в детском оздоровительном лагере убиты вожатая и ди-джей. Свидетелями преступления случайно оказываются другая вожатая Алиса Янина и ее восьмилетний воспитанник Денис Оленников. Только они знают, что убийство — дело рук бандитов, мстивших за шантаж и вымогательство. Алиса дала правдивые показания и тем самым поставила себя под удар, так как следователь Суслопарова, беседовавшая с ней, оказалась связана с группировкой Евгения Зеньковича по кличке Академик. Главарь приказал, во что бы то ни стало, уничтожить свидетелей. В первую же ночь после признания Алиса едва не погибла при пожаре. Поняв, что оставаться в лагере опасно даже для мальчика, не говоря уже о ней самой, Алиса вместе с Денисом покидает лагерь и тайно пробирается в Петербург, чтобы оттуда выехать в Москву. Тем временем вожатую обвиняют в похищении ребенка и объявляют в розыск. На всем протяжении пути из Петербурга в Москву, растянувшегося почти на месяц, за девушкой и мальчиком неотступно следуют люди Академика и фактически работающие на них милиционеры. Все-таки беглецы добираются до Москвы. Сотрудница столичного филиала частного сыскного агентства Оксана Бабенко и ее шеф Андрей Озирский — последняя надежда Алисы и Дениса. Но погоня продолжается. И в Москве разыгрывается очередной, наиболее масштабный и кровавый акт трагедии, начавшейся за 700 километров от столицы, на берегу Финского залива…

---

— Ага!

Денис скорчил равнодушное лицо. А Алиса уже в который раз позавидовала лёгкости и непосредственности детского восприятия мира.

— Нам нужно попасть на дорогу к станции, причём незаметно. Как здорово, что нет луны!

Алиса старалась сделать голову пустой и пока не думать о пережитом. Непослушными руками она стащила с мальчика обе куртки.

— Ну, так! — Денис на четвереньках выполз из кустов.

А Алиса боялась даже взглянуть в ту сторону, где на траве, наверное, осталась кровь Люции Бражниковой. Вожатая отряда «Чебурашка» понимала, что сегодня у них с Денисом началась совершенно другая жизнь. И если ребёнок, кажется, пришёл в себя, то сама Алиса до утра, возможно, лишиться рассудка…

Глава 2

«Коль боишься поцелуя, постарайся не любить. Ведь любовь без поцелуя никогда не может быть», — прочитала Алиса на обложке толстой тетради, которую неделю назад Гуля принесла в их вожатскую.

Тетрадка была наполнена наивно-откровенными описаниями сексуальных сцен между девчонками, как правило, красивыми и добрыми, и мальчиками-юношами. У тех характеры разнились — были и рыцари, и подлецы, и откровенные злодеи. Содержала тетрадка и девичьи правила любви, которые воспитанницы лагеря по мере сил старались соблюдать.

Читая от нечего делать выстраданные постулаты, Алиса с удивлением обнаружила, что сама любовью никогда не интересовалась, несмотря на страстный «испанский» характер. И уж точно не анализировала поведение парней — как Он взглянул, куда поцеловал, в каком месте сжал руку. Алиса совершенно искренне не понимала, какая во всём этом заключается прелесть. Что может привлекать в прыщавом, не имеющем мускулатуры юнце, у которого нет ни жизненного опыта, ни знаний, ни, наконец, денег и положения в обществе?

Она подозревала девчонок в конформизме, в желании просто не отстать от других. Влюбляться обязательно нужно в двенадцать лет, в тринадцать — делать первый аборт. А после — томно курить в баре, обсуждая технику орального секса, чтобы больше не влипнуть. Все газеты и журналы были переполнены инструкциями по кувырканию в постельке; тут же помещались иллюстрации. Телик показывал то же самое. В Интернете тоже не пропихнуться. А зачем? Все всё знают. Ведь не пресёкся же до сих пор род человеческий…

Подруги в университете, коллеги-вожатые в лагере предлагали Алисе сходить к врачу и проверить гормональный фон. Крупные черты лица, порывистые движения, усики, вечные джинсы и ковбойки, неприятие изящной женской обуви и прочих милых прелестей туалета — разве так должна выглядеть современная девчонка? Её и раздеть никто никогда не захочет, разве что «голубой». Для чего ей, дурёхе, дано главное оружие, если оно до сих пор пылится в ножнах? «Ты же красавица, Кармен, должна мужиков завлекать одним своим взглядом, а сама корчишь из себя недотрогу! Так и прокукуешь в школе весь век. Увянешь, как несорванная алая роза…»

А мама радовалась, потому что не испытывала неудобств в связи с дочкиными романами, не водила её по врачам и не думала, как избавиться от будущего внука. Алиса ответственно подходила к любому шагу, и в лагерь её можно было отпустить со спокойной душой. Над ней не нависали религиозные запреты, как над Гульдар, но их вожатская оставалась, единственная в лагере, островком тишины и чистоты.

Больше ни с одной вожатой Гуля и Алиса жить не хотели. Перспектива спать под скрип расхлябанных кроватей их не привлекала, а запретить соседкам принимать бой-френдов они не могли. Так они и жили, негласно прозванные монашками, и читали откровения в тетрадках только для развлечения.

Гуля знала, что осенью выйдет замуж по сватовству, и поэтому приехала «на отряд» в последний раз. Алиса же своей судьбы не ведала и полагалась на волю Провидения. Собиралась после окончания университета преподавать в школе, но втайне грезила о научной работе и великом открытии. Идеалом для неё были супруги Пьер и Мари Кюри. Во всяком случае, семейную жизнь Алиса никогда не противопоставляла карьере. С мужем, который посягнул хотя бы на одну из её привычек, Алиса жить не собиралась — ведь её привычки не были дурными или вредными.

Так считала Алиса раньше, до вчерашнего позднего вечера. Теперь же, сидя перед зеркалом с дурацкой тетрадкой на коленях, глядя на свои виски, будто присыпанные мелом, Алиса думала, что никогда не найдёт в себе сил приблизиться к мужчине. После того, что довелось увидеть из кустов, она воспринимала любые поцелуи, объятия и всё, что за ними обычно следовало, как насилие, как убийство.

Соседки и мамины сослуживицы пеняли Лолите Эрнестовне, что зря она воспитала дочку мужененавистницей. Один подлец Мишка Янин, которому была нужна ленинградская прописка, не может олицетворять собой всё мужское население. Придравшись к тому, что Лолита родила ему дочку, а не сына, он всяческими провокациями, скандалами и, наконец, откровенной изменой довёл дело до разрыва.

Но мама не воспитывала Алису в ненависти к мужчинам. Просто она не внушала дочери мысль о непременном раннем браке как о счастье, панацее от всех бед и главном смысле жизни. Не внушала, потому что сама двадцать два года назад сделала непростительную глупость. Поверила в этот вздор, пропагандируемый официально и охотно поддерживаемый кумушками с лавочек.

Олимпийским летом Лолите Суарес было двадцать семь. Она работала инженером-технологом на абразивном заводе. Была серьёзной, задумчивой, возвышенной. Несмотря на свой южный темперамент, старалась в авантюры и склоки не ввязываться. Но всё равно на яркую красавицу наседали со всех сторон, каждый день спрашивая, скоро ли она позовёт друзей и сослуживцев на свадьбу.

Родителям было стыдно выйти во двор, потому что дочка засиделась в невестах. И они без колебаний дали согласие на прописку в трёхкомнатную квартиру командированного из Рыбинска на Лолитин завод Михаила Янина. А через два года им пришлось перебираться из просторной «сталинки», из Автово, в «хрущёвку» близ Серафимовского кладбища. Свою законную площадь Янин отсудил не торопясь, по-хозяйски. Потом умер Лолитин отец Эрнест Суарес, и Алиса с мамой и бабушкой Мананой Георгиевной остались втроём.

Сейчас бабушка в больнице, надо с ней как-нибудь забежать. Только вот когда получится такая встреча? И что ей рассказать? Бабуся ведь сразу заметит, что с внучкой случилась беда. Лишь бы седина до тех пор пропала. Неужели придётся закрашивать в двадцать-то лет?

Чтобы немного отвлечься, Алиса снова раскрыла тетрадку и принялась читать заговоры на «присуху» любимого. Когда дошла до молитвы о наслании любовной тоски: «Иди к крыльцу, к моему дворцу, к моим сеням, к моему порогу, по моим следкам. Я тебя никому не отдам. Слово, замок, язык. Аминь», её разобрал нервный смех. «Присуху» нужно было читать девять раз, выглядывая в окно, и в начале называть имя любимого вместе со словом «раб».

Алиса уже собралась ознакомиться со способом заставить любимого каждую ночь видеть себя во сне, но в это время хлопнула разболтанная дверь вожатской.

— Аличе, тебя следователь вызывает! — Гульдар вошла в комнату и села верхом на табуретку. — Хочет с тобой поговорить. Я их себе другими представляла. Такая классная тётка! Целую очередь опросила, и всё так вежливо, ласково! Менты-то уже пару раз за пивом бегали, а она работает…

— Гуль, а что в лагере говорят? Такие все тихие ходят, понурые. Вована жалеют? — Алиса еле ворочала языком.

Подруга ведь ничего не знала. Думала, что два трупа появились на берегу залива в результате любовной ссоры. Такую версию Чаркин, судя по всему, придумал уже в лесу и сумел навязать окружающим.

— Девчонки по углам шепчутся. И в тетрадки пишут слезливые истории про Люлю и Вована, — грустно сказала Гульдар. — Так я и знала, что эти дискотеки плохо кончатся! Пьют, ширяются, всякое такое… Вот и результат. Сперва её избил, потом задушил, аж шею сломал, а потом себе в живот нож всадил. Местные утром порыбачить решили… Первым нашли Вована, он на песочке лежал, лицом вниз. И вокруг — кровища! Кошмар! А Люлю собака отыскала, овчарка. Она с рыбаками пришла. Под перевёрнутой лодкой… Вся в рубцах, в синяках, оба глаза подбиты. Чего у Вована, совсем крышу снесло? Наширялся сверх меры? Или садо-мазо? Не знаю… И никто не знает ничего. Думали, что в Выборге, у него мать там живёт. Но Люля-то должна быть на вечерней планёрке… Аличе, а очнись же! Я понимаю, жутко всё это. Директор и Маркона в шоке. Спорят, нужно лагерный флаг приспускать или нет. Но «Мурзилки» к своему чёрную ленточку привязали. Плачут сидят. Боятся на улицу выходить. Пацаны из-за Вована постановили все дискотеки до конца сезона отменить. Портрет его поставили на крыльце, свечи зажгли. Хоть и дурацкая гибель, а на ребят действует… Аличе, ты слышишь меня? У тебя же порядок в отряде! Даже Маркона сегодня хвалила. Тебе ведь удалось Дениса с электрички снять!