Александр Конторович - В связи с особыми обстоятельствами

• Название: В связи с особыми обстоятельствами
• Автор: Александр Конторович
• Жанр: Боевая фантастика

Новый военно-фантастический боевик из знаменитого «Черного цикла». Продолжение бестселлера «Пограничник. Пока светит солнце». Наш человек в 1941 году. Капитан Погранвойск НКВД становится сотрудником секретного Управления «В», предназначенного для корректировки истории, и принимает бой против гитлеровцев и бандеровцев.

Хватит ли боевой и диверсионной подготовки капитану-пограничнику, который уже прошел через гражданскую войну в Испании, Финскую кампанию и страшное начало Великой Отечественной? Сможет ли он выполнить особое задание командования или его отправили на верную смерть? Как ему вырваться живым из Киевского «котла», где погиб целый фронт? Удастся ли пограничнику заманить в засаду немецкую ягдкоманду? Нужно действовать… «в связи с особыми обстоятельствами»!

Ранее книга выходила под названием «Пограничник. Рейд смертника».

---

Александр Конторович В связи с особыми обстоятельствами

И.о. командира 396 стрелкового полка

135 стрелковой дивизии

Майору Горбуненко В.А.

РАПОРТ

Докладываю вам, что сегодня 03.08.1941 г. в 03.46 утра, форсировав реку Ирша, на занимаемые полком позиции, из тыла немецко-фашистских войск вышла группа бойцов и командиров РККА в количестве 112 (ста двенадцати) человек.

При этом ими было уничтожено передовое охранение противника в количестве шести солдат и ефрейтора, и захвачен один станковый пулемет. Двоих пленных немецких солдат бойцы переправили на нашу сторону.

Вышедшими из тыла бойцами командовал старший лейтенант Ерихов П.В. – командир батареи 12 зенитно-артиллерийского дивизиона ПВО.

Всего в составе группы старшего лейтенанта Ерихова насчитывается:

Пять командиров РККА в званиях от лейтенанта до старшего лейтенанта;

Сто три бойца различных родов войск;

Четверо военнослужащих медсанчасти НКВД, вышедших вместе с бойцами группы из вражеского тыла.

На вооружении группы имеются:

Три станковых и шесть ручных пулеметов разных систем, в том числе – один станковый и три ручных – трофейные.

Одиннадцать пистолетов-пулеметов (семь трофейных).

Девяносто шесть винтовок и карабинов (восемнадцать трофейных немецких карабинов «Маузер»).

Имеются боеприпасы к стрелковому оружию и некоторое количество ручных гранат.

Четырнадцать бойцов и один командир – лейтенант Еремин А.С. имеют ранения и направлены в медсанбат.

О выходе группы старшего лейтенанта Ерихова мною было направлено донесение в Особый отдел, однако, до настоящего времени, никто из его представителей так и не прибыл.

Начальник штаба 396 стрелкового полка капитан Сидельцев А.Р.

Однако особист все-таки появился – им оказался невысокий седоватый (несмотря на относительно молодой возраст) политрук. Осмотревшись на месте, он сходу взялся за командира вышедших бойцов.

Пригласив его в землянку и выпроводив оттуда её обитателей, он уселся за стол и вытащил из своего планшета лист бумаги.

– Присаживайтесь, товарищ старший лейтенант. Моя фамилия – Грызлов, и я представляю здесь органы госбезопасности. Как вы понимаете, у меня к вам имеются вопросы, на которые хотелось бы получить конкретные и исчерпывающие ответы.

Ерихов пожал плечами, подтащил поближе к столу обрубок бревна, который здесь исполнял роль табурета и уселся на него.

– Для начала, попрошу предъявить ваши документы! – произнес особист.

– Пожалуйста, – зенитчик вытащил удостоверение личности, а из планшета достал и положил на стол какие-то бумаги. – Это приказ о занятии обороны моей батареей.

Внимательно просмотрев все, политрук кивнул.

– Итак, как явствует из предъявленных вами документов, вы и ваша батарея занимали позиции, согласно приказа начальника ПВО.

– Совершенно верно, занимали и отражали все попытки авиации противника нанести удар по станции. Нами был подбит один вражеский самолет и один сбит. Об этом имеются пометки в предоставленных мною документах. Также там имеется удостоверение личности погибшего фашистского летчика. В боевом журнале сделаны соответствующие записи.

– Кем сделаны записи?

– Записи сделаны мною собственноручно.

– Эти записи? – перевернул страницу боевого журнала особист.

– Да, эти.

– Как следует из журнала, вы также вели бой с танками и пехотой немцев. Чем это было вызвано? Немцы ворвались на станцию?

– Да. То есть, нет – они не сразу ворвались! Батарея была передислоцирована по указанию заместителя начальника Особого отдела штаба армии старшего политрука Ждановича. Он предъявил мне свои полномочия и отдал соответствующий приказ.

– Письменный приказ?

– Вот он. Даже печать есть – всё, как положено! – ткнул рукой в документ зенитчик.

– А кто дал вам приказ на отступление? Старший политрук?

– Нет. Он уже погиб к этому времени. Обороной станции командовал капитан Ракутин – его Жданович назначил. Нам было приказано прикрыть отход эшелона с техникой и беженцами.

– Удалось?

– Да. Ушел этот эшелон и ещё один – тот, что ближе к вечеру прибыл. Многих не вывезли – места не хватило. Но раненых погрузили почти всех. И всю технику.

– Какую технику?

– У группы старшего политрука были какие-то особенные немецкие танки – их и вывезли.

– Танки? – вопросительно приподнял бровь политрук.

– Ну, я сам только один видел… но говорили, что их несколько… Первым эшелоном и вывезли. А потом, когда уже стемнело, и немцы отошли, капитан…

– Кто?

– Так Ракутин же! Он и приказал отступить, мол, задачу мы выполнили, надо выходить к своим.

– А сам он куда делся?

– Позавчера у нас бой был… на колонну немецкую нарвались, а там танки! Вот его и отрезало… да так и не встретились мы больше…

Как фигово, когда болит голова… просто невыносимо! Гул какой-то в башке… Не встать толком и не повернуться.

А надо.

Надо, пусть и не встать, но уж от этого места по-всякому уползти. Ничем хорошим это не кончится.

И так уже остается только удивляться тому, что какой-нибудь любопытный фриц не поинтересовался ещё содержимым карманов и полевой сумки. Но очень может быть, что таковой фриц вскорости тут образуется. Прибудут сюда трофейщики какие-нибудь – и все…

Надо ползти, коли идти пока невозможно.

И Ракутин полз… обдирая колени и локти, переваливаясь через какие-то бугорки…

Вперед!

Всё равно куда, лишь бы отсюда подальше.

Чертов танк!

Угораздило же его вывернутся откуда-то в самый неподходящий момент! А так всё нормально складывалось!

И ведь до линии фронта почти уже дошли, пушки уже вовсю бахали, даже и ружейные выстрелы где-то раздавались… Рядом всё! Один рывок!

И вот в этот-то момент и появились немцы…

Приземистый гробообразный броневик вывернулся откуда-то сбоку, и притормозил. По-видимому, его водитель совершенно не ожидал увидеть тут красноармейцев. Дорога-то была совсем ненаезженная, глухая, можно сказать. И не самая удобная для передвижения. Оттого её и выбрали для отхода, по лесу грузовики не проехали бы. А как ещё раненных нести? Слишком уж их много…

Так и шли, пробираясь узкими стежками-дорожками, хоронясь в лесной тиши (там, где она имелась). А имелось её тут не так уж и много. Больше приходилось прятаться по всяким балочкам, изображая из себя разбитую автоколонну. Завидев самолет (а мог он тут быть только немецким), поджигали банки, набитые ветошью, щедро политой маслом и бензином. Бойцы падали на землю, изображая убитых и раненых.

Примитивно, конечно… но пока сходило с рук. Надо думать, у пилотов имелись задачи и поважнее.

Четыре грузовика, которые удалось взять со станции, были заполнены ранеными. К одному прицепили даже уцелевшую в последнем бою зенитку.

Две сотни бойцов – те, кто мог идти самостоятельно.

Зато с оружием проблем не было.

И так его имелось в достатке, да ещё потроша попадавшиеся по пути остатки автоколонн, осматривая места недавних боев, набрали всего вдоволь. Хуже было с едой – её-то как раз и не хватало. Воды – хоть залейся, а вот пожрать…

Плохо ещё и то, что передвигаться приходилось урывками. Можно сказать – от куста к кусту. Сначала вперед уходила разведка, осматривая дорогу. Потом – рывок! И снова сидим…

Днем идти почти не удавалось, слишком уж велик был риск налететь на фрицев. А там – только свяжись! Мигом со всех сторон налетят – у них это хорошо организовано.

Шли вечером, когда реже летали самолеты, да и активность немцев слегка затихала (во всяком случае, хотелось на это надеяться…).

День, второй… пока все получалось неплохо. Правда, некоторую часть раненых пришлось-таки оставить у местных жителей – тряски в кузовах машин они не выдерживали. Остался и один из фельдшеров – надо же было кому-то смотреть за бойцами?

Зато на следующий день подобрали в небольшой роще сразу нескольких медиков – из числа войск НКВД. Те отсиживались в кустах после стычки с немецким патрулем. Отстреливаться медсестрам было не из чего, на всех имелся всего один наган с тремя патронами. Так что шансов выйти целыми из любого столкновения имелось ноль целых, фиг десятых.

Спасенные девушки, едва освоившись, тотчас же захлопотали около раненых, чем сняли изрядную головную боль у последнего оставшегося в отряде фельдшера. Совершенно гражданский человек, работавший ранее в пристанционном медпункте, Трофим Иванович Граченко, был совершенно ошарашен свалившимися на его голову заботами и хлопотами. Ракутин своей властью мобилизовал его на станции, когда сколачивал отряд для прорыва к своим. Единственный оставшийся в живых после боя, военфельдшер Ластовенко только руками разводил, растерянно оглядывая почти шесть десятков раненых бойцов. Он один мало что мог сделать. Не сильно спасали положение и четверо бойцов, которых капитан отправил ему в помощь. Выбирать не приходилось и Алексей приказал бойцам перерыть всю станцию и отыскать хозяина пристанционного медпункта. Через полчаса того доставили на перрон, где капитан заканчивал формировать колонну.