Антон Ермаков - Авалон:Хроники бессмертных

• Название: Авалон:Хроники бессмертных
• Автор: Антон Ермаков
• Жанр: Фэнтези

Совет Фантомов в смятении — им посланы видения, предвещающие гибель Земли. Чтобы предотвратить катастрофу, они отправляют в наш мир двух посланников, которым необходимо разыскать восемь смертных, связанных узами дружбы, для создания Авалона — магического братства, которое спасёт планету от грядущего Зла…

---

Главное все сделать быстро. Пока ещё есть решительность. Пока не покинула смелость. Ещё какое-то мгновение Женя смотрел на свою раскалённую ладонь, будто любуясь ею, а затем единым быстрым движением прижал её к щеке.

Сознание взорвалось ослепляющей, нечеловеческой болью. Прежде чем разум и реальность покинули его, он ещё услышал — как будто со стороны — собственный чудовищный крик. Сотни горгулий, потревоженные, взвились в воздух, заметавшись по ущелью… и всё исчезло.

Много позже дварфы прозвали это место Нан-Гирит, что дословно с их языка означало «Страшное Эхо», ибо с тех самых пор, как Огненный Князь постиг здесь пределы самой Смерти, любой громкий звук в этом краю пробуждал тот ужасающий крик — отзвуки этого крика навсегда поселились в нём, и всё ущелье до самых небес полнилось эхом его боли и яростной муки.

* * *

Великое сражение под стенами Нифльхейма, Наудур-ин-Фарот, Битва Бегущего Огня, завершилось. Пришло время скорби, горестных воспоминаний и оплакивания погибших. Но прежде, чем что-либо закончить, необходимо завершить в свое время начатое, и потому Каменная Армия дварфов во главе с великим Королём своего древнего народа — Ивонном, выстроилась в долине пред Авалоном, снова собравшись воедино в свои стройные, хотя и заметно поредевшие дружины — горнило войны не пощадило даже этих несокрушимых терракотовых воинов.

Вперёд прошествовал сам Ивонн, и, низко поклонившись каждому из Авалона, молвил так:

— Славный был бой, друзья мои — ибо отныне я буду называть вас так, потому что истинная дружба проверяется лишь в истинном бою, — могучий голос дварфа, разлетаясь над полем, звучал звонко, как бегущий ручей, и в то же время могуче, будто большие валуны перекатываются в горной реке. — Многое оказалось потерянным, и многому предстоит родиться заново. Так пусть же из праха и пепла воскреснет и воссияет прекрасный Новый Мир. Слишком ценными и невосполнимыми жизнями пожертвовали сегодня мы, чтобы после это оказалось неправдой. Я верю в то, что наша надежда не угаснет и не обманет нас…

Тогда от Авалона вперёд вышел Владимир: ведь именно он в час нужды призвал на помощь каменных стражей Нифльхейма — ему их было и отпускать.

— Благодарю тебя, Ивонн! — торжественно произнёс он. — Если бы не ты, и доблесть и отвага твоих славных воинов — страшно даже представить, что ждало бы нас всех. Не будем об этом говорить, чтобы не тревожить сердца воспоминаниями о Тьме. Ни я, ни мои друзья никогда не забудем того, что ты сделал для нас. Истинный подвиг всегда остаётся подвигом. Если ты чего-нибудь пожелаешь, любой из Авалона постарается исполнить твою просьбу — какой бы она ни была.

— Спасибо, Достойнейший! — изрёк Король. — Но сейчас я желаю только одного: поскорее возвратиться домой, в свои подгорные залы, где я и моя каменная дружина смогут отдохнуть в тишине и величии вечности, где ничто не потревожит наш покой. Это был славный бой, — повторил он снова, а затем слегка кивнул головой и прикрыл глаза, как бы прощаясь и говоря о том, что беседа завершена.

Тогда Авалон склонил головы ему в ответ, и Ивонн, возвышенно и величественно, зашагал прочь, обратно в свою обитель в самом сердце Зеркальных гор, а за ним следом устремилась вся Великая Каменная Армия дварфов.

Друзья стояли и смотрели, как отряды могучих воинов один за другим входят обратно в Нифльхейм, который всё ещё продолжал дымить на фоне синего неба и горных вершин, и скрываются из глаз обитателей наземного мира, дабы вернуться и уснуть долгим сном в своих бесконечных темных мраморных гробницах, ожидая до срока, чтобы когда-нибудь, возможно, снова прийти на помощь, если наступит новый день для битвы с Врагом.

Авалон постепенно разбрёлся по полю боя, и никто не знал, что теперь делать дальше и как поступить. Мария же все ещё стояла, печально глядя вослед уходящему в горы огромному войску, и боль и скорбь в равной мере овладели её сердцем.

Неожиданно она почувствовала, как кто-то тихо и осторожно трогает её за коленку. Маша опустила глаза и увидела Монфрода — тот был ранен в ногу, а на лице его зияли несколько кровоточащих шрамов.

— Вы живы, моя Госпожа! — произнёс дварф. — Большей радости и быть не может! Я всегда говорил остальным: Миррен Лилит — самая смелая из Бессмертных! Она будет сражаться — и победит. Я знал это!

Малиновская опустилась на колени, обняла Монфрода и сказала:

— Благодарю тебя, мой маленький друг, за то, что верил в меня. Наверное, только потому мне и достало сил победить. Знаешь, порою мне кажется, что Вера — это единственное, что нам нужно. Остальное лишь пыль… — она умолкла, глядя на клубящиеся в дыму замковые башни, а потом тихо добавила: — О, Монфрод, как же нам теперь жить дальше?

Мария поднялась с колен и, слегка проведя рукою по плечу дварфа, медленно побрела прочь. Она не ведала, куда идёт, и не знала, куда хотела идти — в этот миг казалось ей, что она уже испила до дна чашу скорби, налитую для неё в тот черный день. Но это было не так…

Она шла достаточно долго сквозь дым и туман, не останавливаясь, — никто не окликал её — и тут вдруг поняла, что уже давно должна была подойти хотя бы к границе Кленового леса, ведь долина и пологий подъём кончились. Маша пыталась отыскать знакомые деревья, но под ногами были только пепел и зола.

Когда же удушливые облака гари рассеялись, гонимые равнодушными ветрами, она огляделась вокруг, и горькие слёзы снова полились из её глаз: Кленового леса более не существовало. Всё было выжжено дотла, и на месте прекрасных зеленых рощ и изумрудных полян топорщились лишь вывороченные корнями наружу обгорелые, обугленные пни. Прекрасные волшебные деревья погибли в пламени, и голоса их умолкли навек.

Тогда Маша побежала туда, где, как казалось ей, должен был расти Старый Клён, но не смогла найти ни этого места, ни даже Дороги, — как наиболее верного ориентира: все потонуло в черноте и забвении. Тогда она упала на колени и горько зарыдала, скребя руками пепел и шлак, выкликая по именам своих древесных друзей, которых она помнила — всех до единого — и беседовала с ними когда-то, но ответом ей был только собственный голос. И в отчаянии казалось ей, что Тьма и Огонь навсегда поглотили всё то светлое и прекрасное, что она знала и любила…

* * *

Лишь к вечеру вторника старым друзьям наконец-таки удалось вернуться обратно домой, в свой мир. Всё прошедшее после боя время пришлось лечить раненых и хоронить погибших. Конечно, необходимо было оставаться в Нифльхейме как можно дольше, ибо каждому требовалась помощь и поддержка Авалона, но дома их ждали наверняка обеспокоенные столь долгим отсутствием родители и ещё целая куча дел, хотя всё это теперь — после всего пережитого — казалось не столь существенным, как раньше.

Дварфы, собрав на поле брани всех павших воинов, замуровали своих погибших собратьев в могучих и прекрасных белых гробницах, укрытых в отрогах Зеркальных гор, как то было у них в обычае, чтобы ни люди, ни время более не тревожили умерших и не нарушали вечный покой их отважных душ. Эти бесстрашные воины отправились в своё последнее путешествие, окруженные небывалым почётом, сложив головы в величайшей из битв своего времени.

Тела убитых друмлинов, горгулий и зомби сложили в один огромный курган, подальше от человеческих глаз, на восточных берегах Великого Озера. Страшным чёрным холмом возвышалось то место, и дварфы не дали ему ни имён, ни названий, ибо слишком горестные воспоминания обо всём случившемся навсегда остались в памяти Малого народа. Даже много поколений спустя, когда всё собранное обратилось в прах и тлен, на том месте не проросло ни единого куста и ни единой травинки. Оно оставалось чёрным и безжизненным, словно огненная злоба навеки поселилась в том краю, не желая затягивать старую рану и порождать новую жизнь.

А пока что искусные лекари народа дварфов принялись лечить и врачевать ушибы, ссадины, порезы и ранения, используя свои чудные, но невероятно действенные секреты целительства, известные лишь им. Они помогали лучше любых человеческих таблеток: люди обо всем этом либо никогда не знали, либо уже давно позабыли.

Дварфы-врачеватели за пару дней быстро поставили на ноги весь Авалон, исцелив их не только телесно, но и духовно: из памяти будто ушли все самые страшные воспоминания о войне, и боль от потерь притупилась, превратившись из горестной скорби в светлую печаль. Лишь два ранения беспокоили всех более остальных: рука Семёна никак не хотела заживать — рана от стрелы была слишком серьезной, хотя дварфы, надо признать, сделали всё, что могли. Кровь, несмотря на повязки, часто начинала струиться снова, и лекари предположили, что наконечник стрелы мог быть отравлен, однако определить точное наличие или отсутствие яда в ране они не сумели. Позже Сене всё-таки пришлось обратиться в травмпункт, соврав, что напоролся на арматуру. И его родители, и врач, видимо, поверили: вряд ли кто-либо из них мог догадаться, что послужило истинной причиной увечья.