Наталья Павлищева - Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод

• Название: Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод
• Автор: Наталья Павлищева
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55294-8

Кровавая зима 1569 года. Царь Иван Грозный лютует над Русской Землёй, казня уже не только изменников-бояр, но целые города — сожжён заживо Торжок, вырезан Новгород, разгромлен Псков... Историки до сих пор спорят, что заставило самодержца просеять свой народ сквозь сито опричнины, залив кровью и превратив в пыточный застенок всю державу. Как умный, храбрый, справедливый государь превратился в «царя-ирода» — словно бешеный зверь-людоед, отведавший человечины? Почему, подобно библейскому Ироду, истреблял матерей с младенцами? Зачем глумился над мёртвыми и осквернял могилы? Чего он так боялся, кого разыскивал, что угрожало его абсолютной власти?..

НОВЫЙ РОМАН от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Вещий Олег» разгадывает одну из главных тайн русской истории.

---

Рано утром, до света, из ворот женской обители выехали два возка. Старались не шуметь, проснулся только старый сторож, что отпирал и запирал ворота, даже собаки не залаяли. Так же тихо проехали улицами Суздаля и скрылись в предрассветном тумане. Кто поехал и куда? Это осталось загадкой. Только с той ночи опустели небольшие кельи старицы Софьи, видно, не вынесла бедная тяжести ударов судьбы, не смогла жить рядом с могилкой горячо любимого сыночка.

За день до того похоронили вдруг заболевшего маленького Георгия, которого Соломония родила уже в обители. С чего заболел, ведь был же крепеньким? Пошли слухи, что потравили те, кто из Москвы дурные вести принёс. Может, и так, только мать слёзы лить в обители не стала, схоронила бедолагу и отправилась подальше. Тоже верно, добрались до сыночка, доберутся и до неё.

От нынешней ненавистной правительницы-разлучницы надо держаться подальше.

Так рассуждали монахини, а возок тем временем уносил сидевших в нём в далёкий каргопольский скит, подальше от людских глаз, что злых, что добрых. Никто не должен знать, куда уехала старица Софья и кто с ней.

   — Не высовывайся! Закрой полог! — строго скомандовала мать мальчику, любопытно высунувшему мордашку.

   — Никого же нет... — раздосадованно протянул тот.

   — Вот доедем до места, там и станешь глядеть вокруг, а пока сиди тихо!

Приказ матери раздосадовал маленького путника.

И чего она боится? Вокруг почти темно, никого не видно, да и кто их может испугать? Чего боится такая смелая мать? Она то и дело заставляет возницу смотреть, нет ли за ними кого следом?

Вообще, вокруг творилось что-то непонятное. Его посадили под запор безо всякой на то вины, заставили говорить шёпотом и никого не окликать. А в обители, где все так любили маленького мальчика, целый день стоял плач.

   — Мама, что случилось?

Мать прижимала сына к груди и уговаривала:

   — Молчи, только молчи пока! Я потом тебе всё расскажу.

   — Когда это потом?

А ещё мать молилась, точно была очень грешна, клала поклоны весь день и всю ночь, рыдала и умоляла Господа простить её за что-то.

А потом они вдруг среди ночи тайно уехали, даже с сёстрами монастырскими не простились. Одно мальчик понял уже хорошо — его почему-то прячут от всех, даже случайных встречных людей на дороге.

Всю дорогу они ночевали в самых малых и худых избах, стараясь выбирать глухие деревеньки и объезжать подальше места, где много людей. Когда добрались до места и сопровождавший их человек кивнул: «Вот ваш скит», стало совсем тоскливо.

Вокруг шумел под напором ветра тёмный лес. Вековые деревья качали только верхушками, стояли плотно, а потому были крепки у земли. Перед приехавшими высился тын, собранный из таких же огромных деревьев, небольшие воротца в нём вместе с этими в два обхвата стволами надёжно защищали от любого непрошенного гостя. Ни поверх тына заглянуть, ни в щель. И хотя поляна, вычищенная под скит, довольно велика, Соломония передёрнула плечами:

   — Точно в клетке какой.

   — Пока так, — отозвался сопровождавший. — Там есть всё, пока поживёте.

Внутри действительно оказалось всё, что нужно. Стояла изба-пятистенок, скотный двор, ещё домик, видно людская, и банька. Сердце бывшей княгини сжала тоска. Сколько же придётся здесь жить? Но иначе нельзя, новая княгиня наверняка запомнила то неосторожное проклятье прежней, не простила, а значит, станет искать и мстить. Здесь надёжно, если и найдут, то пока доберутся, можно будет сбежать. Главное, чтобы не поняли, что Соломония не одна, чтобы поверили в ту детскую могилку в суздальской обители. Для матери самым важным было сберечь жизнь своего сына.

Жизнь в далёком скиту, что на каргопольской земле в тёмных непроходимых лесах, покатилась потихонечку.

Соломония вернётся в суздальский монастырь после смерти Елены Глинской, но вернётся одна и никому не расскажет, кто был с ней в скиту и куда девался... Для всех ребёнок, рождённый бывшей царицей Соломонией, а к тому времени старицей Софьей, похоронен умершим пяти лет от роду в детской могилке на монастырском кладбище. Через много столетий ушлые потомки обнаружат в детском гробу... тряпичную куклу, одетую в заботливо вышитую рубашечку. Но ещё раньше до этой могилы доберётся тот, для кого она страшнее любой молвы, потому как означала существование очень опасного призрака.

* * *

В углу горела небольшая лампада и на столе всего один поставец с тремя свечами. Для небольшой комнаты, в которой за скромным ужином сидели двое — только что выпущенный вдовой княгиней из тюрьмы князь Андрей Шуйский и дьяк удельного князя Юрия Дмитровского Третьяк Шишков, — было вполне достаточно. Говорили совсем тихо, ни к чему ни лишние уши, ни лишние глаза.

Третьяк оправдывал удельного князя Юрия:

   — Его бояре приводили к целованию, заперши... Какое то целование? То невольное целование.

Князь Андрей не торопился с ответом, он старательно обгладывал крылышко, раздумывая. Дядя малолетнего царя Ивана удельный князь Юрий Дмитровский снопа звал к себе в удел на службу. Заманчиво, да Шуйский только что отсидел пять лет именно за верность этому князю. Конечно, великого князя Василия нет в живых, за малолетнего Ивана, которого вдруг венчали на царство, правят те, кто в силе, но кто знает, как повернёт? Больше всего Андрея Шуйского волновала возможность прогадать, поддержать не того. Он хорошо понимал, что, оказавшись у власти, Юрий Дмитровский не пощадит ни вдовую княгиню, ни её щенка, ни тех, кто не поддержал его в трудную минуту. Но если князь Юрий проиграет, то второй раз та же Елена не пощадит самого Шуйского.

Куда ни кинь — всюду клин!

   — Подумаю, — вздохнул князь Андрей. — Пока ещё руки да ноги болят от оков, какие пять лет носил...

Дьяк не слишком приятно усмехнулся:

   — Долго не думай, князь, от долгих мыслей головная боль бывает...

Андрей понял, что выбор труднее, чем он ожидал.

Шишков засиживаться у князя Андрея не стал, поспешил вон, да и хозяин не слишком старался задержать опасного гостя.

После ухода дьяка Шуйский долго сидел, уставившись на пламя свечи, пока та не стала коптить, догорая. В себя князя Андрея привело только появление слуги, менявшего огарок на новую свечу. Решение было принято — попытаться поговорить с умным и влиятельным князем Борисом Горбатым-Шуйским, тот лучше знал нынешние московские дела. Князь Андрей даже с братом Иваном советоваться не стал.

Но разговор с Горбатым ничего хорошего не принёс. Князь Борис поморщился:

   — Снова ты с удельным княжеством связываешься? Не ко времени, верно говорю. Хотя великого князя Василия нет уже, но власть в крепких руках. Не поеду к Юрию.

Андрей едва сдержался, чтобы не спросить, в чьих это крепких руках. Зато испугался, что Горбатый донесёт о разговоре, и поутру побежал доносить сам. Опоздал, князь Борис Горбатый и впрямь всё пересказал Михаилу Глинскому. При разбирательстве больше поверили Борису Горбатому, чем бывшему в опале за измену Шуйскому. Кроме всего, он дал вожделенный повод Глинскому и Елене уничтожить Юрия Дмитровского!

Князь Михаил не совсем понимал племянницу: ну чего она так взъелась на бедолагу Юрия? Конечно, он опасен как претендент на власть; если брать по прежним правилам, то наследовать умершему Василию должен был брат Юрий, а не малолетний сын Иван, так издревле повелось на Руси. Кроме того, немало тех, кто до сих пор считал, что развод Василия с Соломонией неправеден, а потому женитьба его на литовке Елене незаконна. Но ведь Иван уже венчан на царство, да и с Юрия можно взять грамоту с крестным целованием, что от шапки Мономаха откажется на веки вечные. Куда он денется, согласится, целовал же, присягая ещё не венчанному Ивану. Жизнь небось дороже?

Но Елена словно взбесилась, требовала одного — обоих братьев умершего Василия извести! Всех, кто им служит или служить желает, уничтожить! Особо злилась на самого Юрия и на жену младшего брата Андрея княгиню Ефросинью.

   — Эта-то что?

Глаза Елены зло блеснули:

   — Удавить вместе с её щенком! — И глухо пробормотала, дядя едва расслышал: — Чтоб не болтала обо мне дурного!

Брата умершего Василия III князя Юрия Дмитровского и всё его окружение ждала незавидная судьба. Сам Юрий был закован в оковы и помещён в мрачную темницу, где умер медленной голодной смертью.

Княгиня нервно теребила в руках край большого плата, которым покрыта голова. Со всех сторон приносили неприятные вести — князья, бояре и воеводы расползались кто куда мог. Литовские войска стояли у границы, нацелившись на Чернигов и Смоленск. От Сигизмунда Елена не ждала ничего хорошего, но никак не представляла, что война с Литвой начнётся так скоро. А тут ещё измена в войсках! Многие воеводы и боярские дети бежали в Литву, рассудив, что служить литовке, самовольно усевшейся на московский престол, ничуть не лучше, чем служить самой Литве. Михаил Глинский скрипел зубами, он понимал, что племянницу не любят в Москве, по не думал, что настолько! Москва потеряла свою притягательность для очень многих. И не без помощи злой, надменной литовки, быстро опорочившей супружеское великокняжеское ложе.