Семён Данилюк - Константинов крест [сборник]

• Название: Константинов крест [сборник]
• Автор: Семён Данилюк
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-1-77192-226-5

Личность основателя и первого президента Эстонского государства Константина Якобовича Пятса, при котором в 1940 году в Прибалтику вошли советские войска, по сей день вызывает яростные, непримиримые споры в среде Эстонской общественности. Амплитуда настроений колеблется от обожествления до обвинений в прямом предательстве. При этом каждый, убеждённый в своей правоте, остается глух к аргументам другой стороны.

Этому способствует своеобразие политической фигуры Константина Пятса. Апологет независимости республики, но русский по матери, православный, он в своей политике ориентировался на сохранение добрососедских отношений с советской Россией.

События остросюжетной повести Семёна Данилюка развиваются в последние месяцы жизни Константина Пятса, а также в начале девяностых годов.

---

— Ужасно! Ужасно! — без устали причитала Гусева, чувствуя себя безмерно виноватой. Кажется, этого дня она ждала едва ли не больше, чем сами эстонцы. И вот всё в одночасье рухнуло.

Алекс, безмерно удрученный, подвел старушку к стулу, бережно усадил. Успокаивающе погладил по плечу:

— Вы не виноваты, мать.

Гусева кивала, благодарная за поддержку, но безутешная.

Валк, привлекая внимание, торжественно набрал по обыкновению воздуха:

— Много могил, да! Но можно нанять людей! У нас на это выделен бюджет. Да!

— Ребят, вы с головой дружите? — раздраженно отреагировал Понизов. — Несанкционированные раскопки…

— Понимаем, что нельзя без официального разрешения. Но нам очень, очень надо, — включился Вальк.

Оба — и Валк, и Вальк, — подавшись вперед, принялись внимательно изучать председателя поссовета.

Понизов растерялся:

— Вот от этой мысли отдохните. Это не мой уровень. За разрешением на раскопки вам надо в район, область. Только…

Он поцокал, давая понять бессмысленность попытки. Но Валк и Вальк, не сговариваясь, поднялись бок о бок.

— Мы поедем, — объявил Хенни Валк.

— Мы будем добиваться, — согласился Густав Вальк.

— И как долго? — Понизов не сдержал сарказма.

— Сколько надо долго, — ответил Валк. — Нас направили. Нам доверили.

— Мы обязаны, — поддержал Вальк.

Оба отставника коротко, по-офицерски кивнули и вышли энергичным шагом.

Алекса, по молчаливому соглашению, оставили в поссовете, — видимо, в качестве офицера при штабе. То, что поселковый совет рассматривался как штаб экспедиции, с Понизовым даже не обсуждалось. Подразумевалось само собой.

— И таких бойцов отправляют в отставку. Богатая же у вас республика, — сыронизировал с невольным уважением Понизов.

Заметил беспросветную тоску в глазах Гусевой:

— Вы-то отчего так переживаете, Ксения Сергеевна? Не нашли. Бывает.

— Константин Александрович! Наш бывший главврач, — объяснилась она невнятно. — Понимаете, Николай, на вашего отца много несправедливого сейчас наговаривают. При жизни клевали за то, что с больными по-человечески обращался. После смерти решили память изуродовать, — придумали, будто чуть ли не пытал. А при нем на самом деле пациенты-старики годами содержались. Сравните хоть с тем, как нынче. Сегодня поступил. Через неделю-другую, глядишь, на погост везут. А это дело, если до конца довести, оно б совсем с другой стороны человека высветило. Ведь он тогда на себя всю ответственность взвалил. И… в конечном итоге жизнью поплатился.

Ей почудилась на лице Понизова-младшего недоверчивая ухмылка.

— Да, да! И нечего с умным видом кривиться, — рассердилась она. — Вместо того, чтоб слушать всякую гадость о собственном отце, которого даже не знали, потрудились бы вникнуть! Нынче все смельчаки да весельчаки задним числом судить. Вы б сами попробовали в то время!

Алекс, изумленный внезапной вспышкой, переглянувшись с другом, повел налитым плечом, успокоительно огладил старушечье запястье.

Николай Понизов подошел к бару, на нижней полке которого стояла початая бутылка коньяка, разлил по двум стопкам. С верхней полки достал конверт, что накануне принес из дома. Стопки поделил с Алексом, конверт протянул Гусевой.

— Возьмите. Это ваше… Нашел среди отцовских книг.

Старушка приняла пачку. Не понимая, глянула на почерк на конверте. Губы задрожали. Неверными пальцами извлекла письма. Перебрала. Подняла влажное лицо:

— Откуда? У меня же ничего не сохранилось.

Жадно ухватила письма, отошла к окну. Протирая глаза, впилась в расползающиеся строки.

— Господи! Костенька! С того света! Родненький мой!

Николай Понизов и Алекс Тоомс переглянулись.

— Кто б меня на полстолько полюбил, — Алекс завистливо причмокнул. — Веришь? Душу бы заложил.

Мрачный Николай согласно кивнул.

— Наверное, разведусь всё-таки, — ответил он на незаданный вопрос. — Дети, конечно… Как якорем держат. Но и придумывать дела допоздна, только чтоб не домой, — это не жизнь. Уговариваю себя. Но, похоже, там уж выжженная земля. А тут под сорок лет мертвый, а она всё им живет.

— Может, и нам попробовать помереть? — в бесстрастной своей манере пошутил Алекс.

4.

С улицы донесся игривый женский смех. На крыльце участковый Хурадов любезничал с женским составом поссовета. Смеялись охотно и от души, — ладненький кавказец пользовался успехом.

— Еще один великий поисковик явился, — процедил Понизов. — Сейчас начнет пургу гнать.

Хурадов и впрямь был неподдельно оживлен. С любопытством кивнул светловолосому прибалту, которого видел здесь уже второй раз.

— Что светишься, будто сразу начальником ОБХСС назначили? — буркнул Понизов, искавший, на ком бы выместить дурное настроение. Удивительное дело, но теперь, когда поиски зашли в тупик, Понизов вместо удовлетворения испытывал жгучую досаду.

— На рамешковском кладбище две щербатовские плиты обнаружил! — похвастался Хурадов. — Свеженькие. Года не прошло.

Понизов запунцовел:

— Ты делом начнешь заниматься? Помнишь, куда тебя вчера послал? Или еще дальше послать?!

— Зачем ругаетесь? Сделал, как сказали.

Хурадов с шиком распахнул задвижки объемистого крокодиловой кожи портфеля, что таскал через плечо на длинном ремне, извлек позвякивающий пакет, и под удивленными взглядами высыпал содержимое на полировку председательского стола.

— Вот! — он разровнял горку из бижутерии, цепочек, медных крестиков, перемешанных с засохшей глиной.

— Здесь тебе чего, ломбард? — Понизов почувствовал, что свирепеет.

— Так обыск сделал, как велели, — заторопился струсивший участковый. — Порешало и других на месте не оказалось. А я обыскал… Замочек хлипкий, зашел. Посмотрел по шкафам, по тумбочкам. Что нашел, сгреб и привез.

Понизов брезгливо тронул кучку пальцем.

— Хурадов! Ты хоть помнишь, что искать надо? Поссовет подломали: документы, печати. А это… Будто лавку старьевщика обчистил.

— Тут женского много. Подумал, может, сотрудницы что-нибудь из своего опознают? Если правильно объяснить, — глаза Хурадова сделались хитрющими. — Тогда арестуем.

Понизов удержался от стона.

— Хурадов, нельзя ж быть таким… недотепой. Вези назад пулей, где взял. Может, успеешь до их возвращения. А то у зэков свои понятия. Не поглядят, что участковый. Отбуцкают в ночи так, что мама не горюй.

— Как скажете, — пробурчал Хурадов. — Для вас же старался.

Страдая от незаслуженной обиды, подставил пакет, зачерпнул горсть.

Внезапно Александр Тоомс, ленивым пальчиком теребивший кучку, изумленно вскрикнул, ухватил участкового за запястье, резко вывернул. Субтильный Хурадов, ойкнув от боли, разжал ладонь. Как искатель алмазов, обнаруживший на дне лотка знакомый блеск, тянется к нему неверной рукой, так Тоомс выхватил что-то, лежавшее на ладони, поднес к глазам. Нащупал выключатель настольной лампы. Посреди яркого пятна выложил недорогой крестик с подстершимся вензелем «КП».

— Он! — сдавленным голосом объявил Алекс. Торжествующе глянул на друга. — Это крест Пятса. Понимаешь ты?!

Понизов вытаращил глаза.

— Вензель видишь? КП — Константин Пятс.

— А почему не какая-нибудь Клавдия Пелипенко?

— Не понимаешь! — Алекс любовно огладил крестик. — Это не просто так. На, убедись! — он вытащил из портмоне сложенную кальку, волнуясь, развернул. Внутри оказался рисунок креста. Алекс наложил на него крестик из кучки. Торжествуя, разогнулся, — кресты и впрямь казались один в один.

— Спроси, откуда, — предложил он. — У нас в Эстонии есть человек — Урмас Поски. Старый человек. Старый диссидент. Очень закрытый. Сидел, страдал. Проходил по делу о письмах Пятса. Вышел в начале семидесятых. «Контора» после освобождения пыталась его заново на семьдесят седьмую раскрутить. Я помог, затихарил. Мы с тех пор… — он свел пальцы. — Так вот, чтоб ты понял! Он с Пятсом работал еще до сорокового. И он последний, кто общался с президентом в лечебнице Ямеяла. От него я о кресте и узнал, когда уже экспедицию организовали. Рассказал мне на случай, если удастся найти, чтоб лишние ориентиры были. Он сам его для Пятса заказал и успел передать — президент хотел иметь православный крест. Специально недорогой, чтоб не отняли. А кальку эту для меня нарисовал по памяти. Как раз для опознания.

— Но, Алекс! — Понизов с сомнением повертел крест. — Сам же говоришь, — по памяти. Старый человек. Разве не бывает похожих? К тому же — дешевка. Да их десятками могли наштамповать. Может, просто уверил себя, потому что очень хочешь? Сам подумай, откуда кресту Пятса взяться в тумбочке у тургиновских зэков?!

— Из могилы! — подошедшая незаметно Гусева приняла крест из рук Понизова, всмотрелась напряженно, часто моргая. — Похож! На нем, умершем, на шее был. И вензелек в середке точно запомнила. С ним и похоронили.