Игорь Суриков - Сапфо

• Название: Сапфо
• Автор: Игорь Суриков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Филология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-235-03851-6

Сапфо — фигура, известная, наверное, всем. Она — первая не только в Древней Греции, но и во всей истории человечества женщина-поэтесса, автор многих замечательных лирических стихотворений, вошедших в золотой фонд мировой литературы. О жизни Сапфо известно немного, но даже из этих скудных сведений видно, что она была, помимо прочего, неординарной, талантливой личностью. Самой Сапфо, ее творчеству, ее эпохе посвящена эта книга, в которой — в связи с судьбой героини — подробно говорится и о положении женщин в античном греческом мире в целом.

знак информационной продукции 16+

---

Овидий не был бы Овидием, если бы он сказал «словечко в простоте». Упоминая, скажем, муз, он ни за что не назовет их просто музами, а обязательно употребит какой-нибудь эпитет, причем не расхожий, а редкий и тем самым изысканный. Как в этих строках: Пегасиды. Муз значительно чаще называли Пиеридами или Аонидами.

Римский поэт перечисляет устами Сапфо и некоторые факты ее биографии, якобы имевшие место:

Шел мне шестой только год, когда матери кости, до срока
               Собраны в пепле костра, выпили слезы мои.
Брат мой растратил добро, опутанный страстью к блуднице;
               Что же досталось ему? Только позор и разор.
Стал, обеднев, бороздить он проворными веслами море,
               Что промотал без стыда — хочет бесчестно нажить;
Возненавидел меня за мои увещанья, за верность, —
               Вот что мне принесла честных речей прямота!
Но, будто мало бед, без конца меня угнетавших,
               Дочка прибавила мне новых тревог и забот.

(Овидий. Героиды. XV. 61–70)

Если верить данному свидетельству, то можно сделать по меньшей мере два новых заключения о судьбе нашей героини. Во-первых, она очень рано, еще в детстве потеряла мать; во-вторых, ее собственная дочь Клеида доставила ей какие-то треволнения (но чем именно — не говорится).

Впрочем, можно ли относиться к сказанному здесь с доверием? Не думаем. Во всяком случае, описывая отношения Сапфо с братом, Овидий явно путает. У него получается, что Харакс вначале разорился из-за своей связи с гетерой, а потом уже занялся морской торговлей. В действительности же, как мы видели из куда более достоверных источников, последовательность событий была противоположной.

К тому же Сапфо в конце концов примирилась с Хараксом. Выше цитировалось ее вполне доброжелательное стихотворение, посвященное брату. А кто уж может быть более достоверным свидетелем по подобному вопросу, чем сама поэтесса? Овидий же ошибочно считает, что неприязненные отношения между ними так и сохранились. Будто бы Харакс даже усугублял скорбь Сапфо, когда та поняла, что от Фаона ей не ожидать взаимности.

Брат мой Харакс, несчастьем сестры упиваясь злорадно,
               Часто ко мне на глаза стал появляться сейчас,
Чтобы меня устыдить моей печали причиной,
               «Что ей рыдать? — он твердит. — Дочь ведь жива у нее!»

(Овидий. Героиды. XV. 117–120)

Принять всерьез всё это невозможно. К тому же Овидий заканчивает свою небольшую поэму откровенно мифологическим мотивом: одна из нимф-наяд является Сапфо и говорит ей:

               …«Если жар безжалостный сердце сжигает,
               То в Амбракийскую ты землю скорее ступай.
Там во всю ширь с высоты Аполлон моря озирает,
               Берег Левкадским зовет или Актийским народ.
Девкалион, когда к Пирре горел любовью, отсюда
               Бросился и, невредим, лег на соленую гладь.
Тотчас ответная страсть спокойного сердца коснулась
               Пирры, и Девкалион тотчас утишил свой пыл.
Этот закон Левкада хранит; туда отправляйся
               Тотчас же и не страшись прыгнуть с вершины скалы».

(Овидий. Героиды. XV. 163–172)

Ох уж опять эта Овидиева демонстративная ученость, порой становящаяся просто невыносимой! Обязательно нужно опять засыпать читателя второстепенными географическими названиями, для чего-то упомянуть о том, что Левкадский берег по-другому называется еще Актийским, пересказать мало кому известный эпизод из мифа о Девкалионе и Пирре — мужчине и женщине, которые, согласно эллинским поверьям, единственные выжили после Всемирного потопа и, сочетавшись браком, дали начало всему последующему человеческому роду…

Одним словом, Овидий подводит нас к тому же прыжку Сапфо. Но сам этот прыжок, равно как и любовь к Фаону — это, конечно же, всего лишь красивая легенда, подобная той, которая сложилась об отношениях поэтессы с Алкеем.

* * *

А может быть, и действительно существовала «другая Сапфо»? Более или менее ясные упоминания об этом встречаются как минимум в трех источниках. Все они цитировались выше, но уже довольно давно и, соответственно, могли подзабыться. Имеет смысл поэтому их напомнить.

«Я слышал, что на Лесбосе существовала другая Сапфо, не поэтесса, а гетера» (Элиан. Пестрые рассказы. XII. 19). Это — свидетельство автора рубежа II–III веков н. э. А вот что пишет другой писатель того же времени: «И из Эреса гетеры… Сапфо, влюбившаяся в прекрасного Фаона, была знаменита, как говорит Нимфид в “Перипле Азии”» (Афиней. Пир мудрецов. XIII. 69–70). Это после того, как Афиней упомянул поэтессу Сапфо в связи с Хараксом, так что ясно, что теперь речь идет об иной женщине: наша Сапфо отнюдь не являлась гетерой.

Наконец, в византийском словаре «Суда» после короткой статьи о Сапфо, лирической поэтессе родом из Эреса, идет — опять же напоминаем вещи, которые нам уже известны — такая вот, еще более краткая информация: «Сапфо — лесбиянка из Митилены, арфистка. Она из-за любви к митиленянину Фаону бросилась в море с Левкадской скалы. Некоторые же и ей приписали сочинение лирических стихов».

Итак, получается, наша героиня сама по себе, а ее тезка, арфистка и гетера, причем тоже с Лесбоса, — сама по себе… И в Фаона была влюблена именно эта вторая. А почему бы и нет? Если действительно существовала не одна Сапфо, а две, то становится отчасти понятным разнобой относительно имени ее отца: отцов-то, выходит, тоже было два.

С другой стороны, если какие-то проблемы с помощью нашего предположения снимаются, то взамен появляются новые. Например: которая же Сапфо была уроженкой Митилены, а которая появилась на свет в Эресе? В «Суде» однозначно утверждается, что эресянкой являлась поэтесса, а митиленянкой — гетера. А из Афинея следует, похоже, противоположное.

Одним словом, вопрос нельзя считать решенным. Как и в связи с очень многими другими проблемами, которые порождаются скудными биографическими сведениями о Сапфо, в данном случае тоже приходится признаться: ситуация для нас неясна. И вряд ли когда-нибудь станет ясной. Разве что в дальнейшем отыщутся папирусы с новыми, ранее неизвестными стихами нашей героини, проливающие какой-нибудь свет на эти или иные перипетии ее жизненного пути. А этого в принципе исключать нельзя.

Как раз характеристике ее произведений будут преимущественно посвящены следующие главы этой книги. Ту информацию о ее личности, которую мы не смогли почерпнуть из, так сказать, сторонних источников, придется по крупицам добывать из наследия самой поэтессы. Перед тем как начать это делать, необходимо напоследок оговорить еще вот что.

Самым главным для Сапфо — во всяком случае, на протяжении ее взрослой жизни — была не ее семья, не ее полис, а ее фиас, подруги и ученицы. Это явствует буквально из всего. Не случайно в знакомой нам статье из словаря «Суда» они упомянуты в немалом количестве, чуть ли не в большем, чем родственники нашей героини. А в сборнике стихов Сапфо эти близкие ей женщины и девушки занимают воистину наиболее видное место. Итак, что же представлял собой этот сборник?

СБОРНИК СТИХОВ САПФО

«Она написала девять книг лирических стихотворений». Так сказано о Сапфо в словаре «Суда». Что это означает? То, что общий свод произведений нашей героини умещался на девяти папирусных свитках. Выше уже упоминалось, что именно форму таких свитков имели книги у древних греков — как в те времена, когда жила лесбосская поэтесса, так еще и несколько столетий спустя.

В сущности, можно говорить о появившемся в какой-то момент сборнике стихов Сапфо, разделенном на девять частей или глав — так привычнее говорить сейчас, а в античности в аналогичном смысле употребляли как раз термин «книга». Принадлежит ли это разделение (а стало быть, и окончательное формирование сборника) самому автору? В этом позволительно усомниться. Сама Сапфо писала как дышала и, надо полагать, меньше всего думала о том, в какой последовательности будут читать ее стихотворения (тем более что в ее эпоху стихи вообще не читали, а слушали). Скорее всего, в подобный классифицированный вид привели наследие Сапфо великие александрийские филологи, работавшие в эллинистическую эпоху, занимавшиеся исследованием и, так сказать, «упорядочением» всей предшествующей древнегреческой литературы.

Александрия, лежавшая на южном берегу Средиземного моря и получившая название в честь своего основателя, великого Македонянина, с рубежа IV–III веков до н. э. являлась столицей Египта, но по всему своему облику была отнюдь не египетским, восточным, а вполне эллинским городом. Да и правили в ней в то время греки — цари, принадлежавшие к династии Птолемеев. Строго говоря, Птолемеи происходили из Македонии, как и Александр; но ныне уже можно считать безоговорочно доказанным, что обитатели античной Македонии в этническом плане принадлежали к эллинам и не представляли собой какого-то отдельного народа, как нередко считали раньше[149].