Ирина Ангара - Мертвые тоже хотят жить (СИ)

• Название: Мертвые тоже хотят жить (СИ)
• Автор: Ирина Ангара
• Издательство: СИ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014

Умерла? И что? А жить хочется… и отомстить тоже.

Навеяно осенью и непрекращающимися дождями. Внимание! Упоминаемые болезни существуют в природе, но несколько переработаны под мою реальность. (за обложку спс. Эль Санне)

---

— Марина, — выдохнув, моргнула, до побелевший костяшек на руках вцепившись в одеяло.

— Марина значит, — парень чуть расслабился и протянул: — Забавно.

Через секунду он снова нагнулся ко мне и странно повел носом, как будто пытался вдохнуть мой запах.

— Да не трясись ты, не трону, — вцепившись в мою руку, потянул на себя. — Первый раз в новом теле?

Еле заметно кивнув, смотрела, как его пальцы пробежались по моей руке, коснулись проводов с катетером и замерли на предплечье.

— Нда, забавно, — отодвинувшись, парень сел на стул и закинул ногу на ногу. — Ну что, Марина, давай знакомиться? Глеб.

И замолчал, напряженно всматриваясь в мои глаза. Я тоже молчала. Как там говорили, молчание — золото, вот и я наконец решила придерживаться этого плана. Одно то, что Глеб прекрасно понял, что перед ним не неизвестная мне Маша, а другой человек, уже настораживал, а если брать его поведение в целом, то и вовсе заставляло сосредоточенно всматриваться в парня, ожидая неприятности.

— Понятно, — скрестив руки на груди, мотнул носком ботинка. — Расслабься, заняла тело и ладно. Машку конечно жаль, но… Тут ее все равно уже нет.

— Почему?

— Что почему? — густые брови приподнялись в удивлении.

Откашлявшись, все еще хриплым голосом уточнила:

— Почему нет?

— Откуда я знаю. Манька девочка впечатлительная. Была. Ты я смотрю тоже. Странно даже.

— Что странно?

— Что странно? — задумчиво переспросив, пожал плечами. — Такие «впечатлительные» первыми уходят. А ты вернулась. Интересно.

Положив ладони на кровать, вновь подался ко мне.

— Что-то в тебе значит есть. Вот только что? М-м-м? Не расскажешь?

Я мотнула головой и моргнула, пытаясь стереть странный огонек мелькнувший в глазах парня.

— Жаль.

Показалось? Да уж.

Сейчас на меня смотрели вполне обычные глаза, человеческие, светло-карие. без огоньков и другой ерунды, а потому я поспешила задать свой вопрос.

— Ты тоже? Вернулся?

На что Глеб лишь неопределенно пожал плечами.

— Ладно, болезная. Выздоравливай, завтра зайду, — он неожиданно поднялся и направился к двери.

— А-а-а…

— Что?

Я закрыла рот и расстроено посмотрела на парня. Хотелось спросить многое, хотелось что-то сказать, но вот что конкретно и спросить, и сказать, я даже сама не знала, а потому лишь могла огорченно рассматривать уходящего «жениха». Не знаю, понял ли он мое состояние, но, хмыкнув, снова взъерошил волосы и уверенно произнес.

— Так, Марин. Запоминай! Сейчас ты Александрова Мария Владимировна, студентка пятого курса истфака. Пока все. Мне знаешь ли тоже нужно обдумать открывающиеся перспективы. Хотя…

Он чуть наклонил голову на бок.

— Да-а-а, это будет интересно. Ладно, отдыхай. Завтра поговорим, — таинственно улыбнувшись, он закрыл за собой дверь.

Облизнув пересохшие губы, сосредоточенно прислушивалась к удаляющимся шагам, к доносящимся из коридора возгласам, к жизни за окном. Напряжение, еще недавно сковавшее тело, медленно уходило, оставляя после себя слабость и разбитость.

Откинувшись на подушку, бессмысленно уставилась в окно. Штор, загораживающих проем, не было, и я могла беспрепятственно рассматривать свой кусочек темного неба, грозившего в любой момент затопить слезами землю.

Сколько я так пролежала? Бездумно, с совершенно пустой головой, всматриваясь в тяжелые низкие облака, не знаю. Но голос баб Зины с нотками недовольства и озабоченности все же смог вывести меня из оцепенения, а ее пустая болтовня о больнице, о докторах и медсестрах, прерываемая лишь «жизненными» наставлениями о правильности питания, и этим самым питанием, методично скармливаемым заботливой сиделкой, заставили по другому посмотреть на свое положение.

Я живая!

Я!

Именно я, а не кто-то другой. И пусть у меня другое тело, другое имя, все другое, я живая! И я не схожу с ума. И все это не плод моего больного воображения. Просто жизнь, другая, но жизнь. И Макс! Макс! Я же могу…

Задохнувшись от нахлынувших эмоций, закашлялась, выплевывая жидкую кашу на успевшую вовремя увернуться баб Зину.

— Машуня! Не хулигань! — сдвинув брови, баб Зина споро вытерла разбежавшиеся капли и погрозила пальцем.

— П-п-подавилась.

— Ничего, бывает. Еще кушать будешь?

— Нет. Баб Зина, а мой телефон, он далеко?

— Телефон? — она положила ложку в тарелку и убрала посуду на тумбочку. — Да был где-то тут. Кому звонить то хочешь? Родителям?

— Ну-у-у, — задумавшись о правильности ответа, с надеждой посмотрела на строгую женщину. — И родителям тоже…

— Эх молодежь, — баб Зина недовольно цокнула и поднялась. — В инстаграм поди собралась, а? А что доктор говорил? Волноваться вредно! А она в инстаграм!

Ворча, она поднялась и подхватила поднос.

Губы упрямо сжались:

— Баб Зина!

— А что сразу баб Зина? — сиделка поставила поднос и, сжав ладони в кулаки, подбоченилась.

— Телефон!

— Как хочешь, — всплеснув руками, с укоризной покачала головой. — Но я предупреждала!

недовольно бурча под нос, открыла тумбочку и вынула оттуда знакомую кожаную сумку.

— Вот! Держи! Номер набрать?

— Я сама, — мотнув головой вцепилась взглядом в черно-серебристую пластиковую коробочку.

— Эх молодежь!

Прохладный корпус лег в руку, дрожащий палец нажал боковую кнопку включения, но…

— Разрядился?

Я снова нажала кнопку, с надеждой вглядываясь в черный стеклянный экран, но телефон молчал, лишь стеклянная грань поблескивала в лучах электрического света.

— Ну и что ты ревешь?

Моргнув, подняла глаза, и только потом поняла, что расплывающиеся контуры, это не особенности восприятия после комы, и не игра мозга, это просто слезы, тихо текущие по щекам.

— Машунь? — женщина вздохнула, а я почувствовала теплую, немного шершавую ладонь, аккуратно коснувшуюся щеки, — Вот, возьми, горе ты мое. Но никаких инстаграм! Поняла? Хотя о чем это я, интернета то нет, так что вот, звони кому хотела. И не вздумай мне реветь.

— Спасибо, — прошептав, заморгала, с силой прикусив губу.

— Ай, что там, — махнув рукой, она подхватила поднос, и пока я, шмыгая носом, рассматривала старенькую нокиа, оставила меня одну.

Максик. Надеюсь, ты возьмешь трубку!

Больше ни о чем не думая, я с силой жала на кнопки, вводя выученный наизусть номер. С трудом подняв руку, прислонила трубку к щеке и, прижав ее плечом, немного расслабилась.

Гудок.

Макс?

Еще гудок.

Где ты?

Гудок.

Возьми трубку!

Гудок.

Макс!

Глаза перебегали с одной стены на другую, тело окаменело, а я, боясь выронить телефон, теперь боялась другого, того, что просто не дозвонюсь.

Гудок.

— Але? — далекий родной голос раздался возле уха. В последний момент, когда я уже готова была расслабить плечо и уронить трубку, она ожила. — Кто это?

Вязкий комок застрял в горле мешая говорить, глаза снова заволокло слезами, и единственный звук, который я все же смогла издать оказался вздох. Тяжелый, неуклюжий, непонятный.

— Але? — Макс повторился, но теперь в голосе отчетливо звучала досада и усталость. На себя, на собеседника. На меня?

— Макс? — прошептав, почувствовала, как трубка медленно сползает. С трудом перехватив телефон, переспросила. — Максик?

— Кто это? — голос брата зазвучал настороженно, а я, кусая губы, пыталась сдержать слезы, чтобы не разреветься окончательно.

— Максюнечка, — прошептав последние буквы, все же разрыдалась, жалея себя, жалея ушедшую незнакомую Машу, Макса, родителей. Ненавидя эту ситуация и благодаря, да, благодаря неизвестного кого-то, что помог мне вернуться. Пусть так, но вернуться.

Трубка молчала, пока я захлебывалась в эмоциях, а потом осторожно спросила:

— Марина?

А я все же смогла выдавить короткое «да».

— Где ты? Куда пропала? Мариш? — телефон буквально взорвался от коротких требовательных фраз. Брат просил сосредоточиться, требовал не молчать, а говорить, упрашивал, грозил, а я сидела и улыбалась, сквозь высыхающие слезы шепча его имя.

— Мелкая, где ты? Я приеду!

— Да…

— Марина! Не выводи меня из себя! Я приеду и мы поговорим!

— Ага…

— Вот черт! Это не тебе! — отодвинув трубку, кому-то зло сказал: — Мне нужно ехать! Да, срочно! Да, поеду! Я нормально себя чувствую! Марин? Ты тут?

— Да…

— А где? Мариш?

— Я… ты не поверишь…

— Конечно поверю, так где ты?

— В больнице.

— Замечательно. В какой?

— Я…

— Машенька? Поговорила? — голос баб Зины раздался неожиданно, а сама она так же неожиданно стояла напротив меня, недовольно рассматривая мою зареванную мордаху. — И кого я просила не нервничать. Эх молодежь!

Вцепившись в трубку, моргнула и спросила: