Жюльетта Бенцони - Катрин и хранитель сокровищ

• Название: Катрин и хранитель сокровищ
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы

Продолжение сериала о Катрин. Катрин узнает тайну своего мужа Гарэна де Брази и покидает Бургундию, чтобы встретиться со своим возлюбленным.

---

Большие ворота монастыря распахнулись, чтобы пропустить носилки, сопровождаемые Сарой, восседающей верхом на муле, которого одолжил настоятель, и несколькими всадниками, приданными Жаком де Руссэ в дополнение к собственному эскорту Эрменгарды. Немного спустя кортеж начал взбираться по дороге, ведущей на плато. Неяркое солнце оживляло пейзаж. На мгновение внизу сверкнули коньки крыш Сен-Сина под слабыми струйками дыма, но и они вскоре исчезли, как только процессия достигла извилины дороги. На лесах, выстроенных вокруг квадратной башни монастырской церкви, снова работали, весело напевая, каменщики. почти уже позабывшие об опасности, угрожавшей недавно им и их домам.

Тем же вечером они добрались до Дижона и через Гильомские ворота вошли в город. Проезжая мимо замка, Катрин с содроганием отвернулась. Как раз сюда днем раньше Жак де Руссэ доставил своего узника. Гарэн был где-то за этими мрачными стенами, однообразие которых нарушали лишь бойницы да несколько щелей-окон. Со смешанным чувство горя и ярости Катрин подумала про себя, что именно устроенный Филиппом брак принес государственному казначею подобное испытание.

Но Катрин ошибалась. Жак де Руссэ доставил своего узника не в старый бастион, служивший для охраны укрепленных стен. Напротив, он препроводил его в тюрьму мэра, темные и страшные подземелья которой находились в основании старинной римской башни, известной как Турнот и стоявшей за дижонской городской ратушей. Это здание, которое окрестили Обезьяньим домом из-за вырезанного над дверью барельефа, изображавшего обезьяну, играющую с мячом, находилось между двух богатых особняков: ла Тремуев с одной стороны и Шатовилэнов — с другой. Таким образом, сама того не зная, Катрин поселилась на расстоянии брошенного камня от места, где был заключен ее муж.

Однако она недолго находилась в неведении. На следующий день после ее приезда городские глашатаи начали обходить улицы, вещая во всеуслышание о преступлениях Гарэна и объявляя о предстоящем суде над ним, во главе которого должен был стоять сам мэр Филипп Машфуан, приближенный герцога, его советник и молочный брат.

Это сообщение вызвало у Катрин чувство горького удовлетворения, смешанного с ощущением краха. Она ненавидела Гарэна всем сердцем, но, как ни старалась, не могла понять, какие чувства привели его к таким безумным, отчаянным поступкам. Гарэп всегда так яростно отвергал се, что ей трудно было поверить в его ревность. И тем не менее, как еще можно было объяснить все неистовые сумасбродства, которые он начал творить, узнав, что она беременна? Катрин вспомнила тот вечер, когда она вошла к нему в комнату, чтобы соблазнить его. Как она могла считать его безразличным к ней после того, как он до такой степени потерял голову? Он таки был ревнив, он просто сходил с ума от ревности… и все же никогда не попытался сделать се своей. Загадка поведения Гарэна и бесила, и мучила се.

К концу этого первого дня она увидела, как небольшой караваи, возглавляемый Жаком де Руссэ, направляется к особняку Шатовилэноп. Он состоял из мулов, нагруженных сундуками. Перрина, Абу-аль-Хайр и двое его черных рабов ехали рядом на лошадях. Капитан исполнил распоряжения Эрменгарды быстро и четко, и достойная дама снизошла до того, чтобы поблагодарить его.

— А как насчет дома? — спросила она. — Что вы с ним сделаете?

— Городской клерк ставит на дверях печати мэра и провоста. Там теперь никого не осталось, и ничего в доме нельзя трогать до тех пор, пока не будет вынесен приговор. То же самое относится и к замку де Брази, и к прочему имуществу Гарэпа.

Говоря это, молодой человек избегал смотреть на Катрин; она стояла подле Эрменгарды, очень прямая, в черном бархатном платье (она уже надела траур). Наконец, собрав всю свою смелость, он повернулся к ней и поглядел ей прямо в глаза.

— Мне ужасно жаль, Катрин… — сказал он.

Она пожала плечами и слабо улыбнулась:

— Вы ничего не можете больше сделать, мой бедный друг. Вы уже так много сделали для меня. Как же я могу сердиться на вас? Когда будет вынесен приговор?

— Через неделю, считая с сегодняшнего дня. Герцог все еще в Париже, и с ним — Николя Роллен. Он был другом вашего мужа и, может быть, придет ему на помощь…

Эрменгарда презрительно пожала плечами.

— Я бы на это не рассчитывала! Николя Роллен никогда не станет выручать человека, оказавшегося в таком положении, даже если бы он был его родным братом. Гарэн навлек на себя недовольство герцога, и Николя теперь незнаком с Гарэном. Это проще простого.

Жак де Руссэ не ответил. Он знал, что Эрменгарда совершенно права, и не хотел заронить в Катрин несбыточную надежду. Ни он, ни весь город не имели ни малейших сомнений в исходе процесса: это могла быть только смертная казнь государственного казначея с конфискацией всего его имущества. Его имя вымарают из генеалогических книг, а его дом почти наверняка сровняют с землей, точно так же, как и дом его предшественника, хранителя сокровищницы герцогства Филиппа Жозекена, который оказался замешанным в убийстве на мосту Монтеро9 и был отправлен в изгнание в Дофине, где и умер в жалкой нищете. Поистине, это была не самая счастливая должность!

Едва капитан удалился, Эрменгарда оставила Катрин с Абу-аль-Хайром, отправив Сару помочь горничным разобрать вещи ее хозяйки. Цыганка уже вернулась к исполнению своих прежних обязанностей, что, впрочем, не означало, что Перрину разжалуют до ее прежней должности банной прислуги. Было решено, что девушка вместе с Сарой будет заботиться об одежде и драгоценностях Катрин.

Много времени прошло с тех пор, как Катрин в последний раз виделась со своим другом — арабом. Они немного помолчали, после чего доктор уселся в большое кресло, а Катрин подошла к камину погреть руки.

— Что за бессмыслица все это! — вздохнула она. Сперва я чуть не лишилась жизни из — за безумия человека, которого мне дали в мужья, а теперь мы оба дошли до того, что нам негде жить и нас считают не более чем преступниками. Если бы не Эрменгарда, на меня, наверное, показывали бы сейчас пальцами на улицах, а я не осмелилась бы пойти даже в дом своей матери, чтобы не «подвергать ее опасности. И все из-за чего?

— Все из-за этой жуткой дури, которой Аллах позволил вкрасться в кровь и душу людскую, — из-за любви! тихо ответил Абу-аль-Хайр, не отрывая взгляда от своих пальцев, которыми он непрерывно постукивал.

Катрин круто обернулась и посмотрела на него.

— Из-за любви? Не хотите ли вы сказать, что Гарэн любил меня?

— Да, и вы меня поймете, если перестанете думать только о настоящем. Ваш муж был человеком большого ума, и у него был сильный характер. Люди такого склада не ведут себя, как животные, без серьезных на то оснований. Он знал, что рискует своим состоянием, своей репутацией, даже своей жизнью… в общем, всем тем, что он фактически уже потерял или скоро потеряет. И все же он совершил эти сумасшедшие поступки. В основе подобного безрассудного поведения должна лежать любовь или, по крайней мере, ревность.

— Если бы Гарэн любил меня, — рассерженно закричала Катрин, — он был сделал меня своей женой во плоти, а не только перед Богом! Но он ни разу не прикоснулся ко мне. В сущности, он избегал меня…

— И именно этого вы не можете ему простить! Клянусь Магометом, вы — больше женщина, чем я думал!

Вы отдались одному мужчине, не любя, его, вы злитесь на другого за то, что он не взял вас силой, и все это время вы любите третьего. Воистину, прав был мудрец, когда сказал, что в полете слепой птицы больше ума, чем в женской голове! — с горечью сказал мавр.

Катрин была уязвлена презрением, начавшем н голосе доктора. На ее глаза навернулись сердитые слезы.

— Нет, я не это не могу простить! — закричала она. — Я не прощаю ту ненависть, с которой он ко мне относится, Сначала он сам бросает меня в руки своего хозяина, а потом делает все, чтобы унизить и уничтожить меня. И я не знаю, почему! Вам, кажется, известны тайны вселенской мудрости, так скажите же мне, почему мой брак так и не был завершен? Ведь этот человек желал меня, у меня есть доказательство этою!

Абу-аль-Хайр покачал головой. Его гладкий лоб избороздили тревожные морщины, — Какой мудрен, может услышать тайны человеческого сердца? — сказал он, безнадежно махнув рукой. — Если вы хотите получить объяснение поведению вашего мужа, почему вы не пойдете и не спросите ею сами прежде, чем он унесет его с собой в могилу? Его темница отсюда недалеко, и я слышал, что тюремщик по имени Руссо, несмотря на черствый характер, довольно жаден, и звон золота приятен его слуху.

Катрин не отвечала. Она недвижно стояла у камина, глядя на языки пламени. Мысль о встрече лицом к лицу со своим мужем снова заставила ее содрогнуться. Она опасалась, что се самообладания не хватит на то, чтобы ее злоба и ненависть к нему не вырвались наружу. Хотя доктор был нрав: единственный способ узнать тайну Гарэна, если таковая у него имелась и дело отнюдь не во временной потере рассудка, — это спросить ею самого.