Эшли Дьюал - Смертельно безмолвна

• Название: Смертельно безмолвна
• Автор: Эшли Дьюал
• Жанр: Фэнтези
• Год: 0101

Дельфия Этел давно знает, что она ведьма. Еще она знает, что боль любого человека разрывает ее на части, приносит невыносимые муки. Ее спасение в безмолвии. В вечном одиночестве. Она собирается потонуть в стенах собственного дома, однако все меняется, когда на пороге появляются незнакомцы из далекого города — Астерии.

Стоит девушке пойти с ними? Или, вырвавшись на волю, она очутится в еще более глубоком океане из боли и одиночества?

Тем временем в Астерии все меняется. После того, как Ариадна Блэк продала душу Дьяволу, она превратилась в ночной кошмар, вырвавшийся из снов жителей. Ей чужды сострадание и милосердие. Ей чужды человеческие эмоции. Сможет, ли она вернуть свою душу? Или же у этой истории нет счастливого конца? Умереть — это выбор? Или безысходность.

Или же безысходность — тоже выбор?

Нужно быть или первым, или последним, чтобы о тебе помнили.

---

— М-мам.

— Будущее можно изменить. И мы нередко доказывали это. Я доказывала, когда тебя видела мертвой, видела, как ты задыхаешься в ванной, но приходила, спасала тебя. Ничего не происходит без вмешательства человека, человек сам решает, по какой дороге пойдет!

— Я не понимаю. — Колит. Внутри. Мама говорит горячо, а мне становится холодно.

— Ты уйдешь.

— Я н-не…

— Ты уйдешь, потому что это починит тебя, Дельфия, — договаривает она. Мы глядим друга на друга рассеянно, — починит тебя так же, как ты чинишь других.

Я застываю. Что вообще происходит? О чем она говорит? Ничего не понимаю! И это начинает меня дико раздражать. Злость прокатывается по спине стаей мурашек, и гляжу я на маму уже не растерянно, а рассерженно. Почему она тянется к двери?

— Ч-что ты д-делаеш-шь? — Еле выговариваю я, но не потому, что заикаюсь, а потому, что невероятно злюсь. Мама обхватывает пальцами дверную ручку. — П-прекрат-ти.

— Так надо. Эти люди помогут тебе.

— Мне не н-нужна н-ничья п-п-п… — черт возьми! Я злюсь, и говорить еще труднее!

— Дел…

— …п-п-помощь!

— Выслушай их, пожалуйста.

— Они лишь х-хотят, чтобы я помогла. К-как и все люди.

— Не сомневайся, что, помогая другим, ты помогаешь себе.

Я усмехаюсь, зло усмехаюсь. Покачиваю головой, не веря, что моя мама говорит мне подобное и расправляю плечи. Нет, это какое-то безумие. Я не собираюсь никуда уходить.

— Н-нет.

— Да. В глубине души ты добрая, Дел, я знаю. — Мама хватается пальцами за дверную ручку и улыбается одной из тех улыбок, что когда-то придавали мне сил, но сейчас я вижу предателя, который вдруг решил от меня избавиться. — Ты поймешь. Когда-нибудь.

Она открывает дверь как раз в тот момент, когда незнакомый парень в запотевших очках замахивается, чтобы нажать на звонок. Он растерянно застывает, а мама отрезает:

— Проходите.

Вот так. Просто. Без каких-либо вступительных слов и вопросов моя мать позволяет двум незнакомцам переступить порог собственного дома. Безумие!

Я делаю несколько шагов назад и сосредоточенно изучаю гостей. Парень, женщина.

Проходят в плохо освещенный коридор, останавливаются, переминаются с ноги на ногу и вытирают лица от дождевых капель. Слежу за их руками, за тем, как дрогают иголки губ.

— Простите, что врываемся, — хриплым голосом шепчет женщина и откидывает назад угольно-черные волосы, — мы слишком долго вас искали.

— Не извиняйтесь.

Что? Я ошеломленно смотрю на мать. Она сошла с ума! Она не должна быть доброй и приветливой, не должна общаться с незнакомцами. Люди никогда не раскрывают своих истинных мотивов. Они говорят то, что вы хотите услышать, а потом оказывается, что вас обманули, смутили, выбили из колеи. Что ж, такой исход — вина самих глупцов.

— Я Мэри-Линетт Монфор, — протягивает женщина и пожимает моей матери руку, — а это Хэйдан Нортон.

— Добрый день, мэм, — отрезает улыбчивый парень, — ну и погодка, верно?

Погодка? Анализируй, Дел, анализируй их слова, повадки, жесты, мимику. Им бы до скончания веков скрывать истинную причину прихода, но я все вижу. Вижу изношенное и разбитое сердце женщины, вижу пустоту в глазах парня, не скрытую даже оправой очков.

— Может, пройдем на кухню?

— Может, остан-немся з-здесь. — Это не вопрос. Я гляжу на гостей и наклоняю голову. Тут же на меня переводят взгляды новые знакомые, и я все понимаю. О да. Они разбитые, потерянные, отчаявшиеся, потому что близкий им человек сломался. — К-как же банально.

— Что именно? — Переспрашивает темноволосая женщина с кожей такой же бледной, как чистейший снег, мерцающий ночью. — Вы о чем, Дельфия?

— О пр-ричине.

— Какой причине?

— Причине в-вашего появл-ления. И кто это? — Я перевожу взгляд на парня. — Любовь всей жизни? Сестра? — Выдыхаю и дергаю уголками губ. — Подруга.

Незнакомец сглатывает, я чувствую, как колючий ком прокатывается по его глотке, и почему-то вновь усмехаюсь. Никогда еще ко мне не приходили за помощью. Это что-то новенькое.

Обычно я встречаю страдальцев на улице, в школе, в магазинах. Люди смотрят на меня такими глазами, что просто сил нет отвернуться. Здесь иначе.

Что парень, что женщина глядят на меня воинственно. Будто бы действительно идет война, о которой я ничего не подозреваю, и мое нежелание идти на попятную — капризы и детский лепет, непозволительный в такой ситуации.

— Я — не служба под-д-держки.

— Пожалуйста, — восклицает женщина и делает шаг ко мне навстречу, в ее бирюзовых глазах проносится мольба, черт, как же я это ненавижу! — Вы — наша последняя надежда.

— Н-нет.

— Мы искали вас больше месяца.

— Что у вас случилось? — Взволнованным голосом спрашивает мама и приближается к незнакомке. Хмурит лоб, будто ей действительно есть дело до чужих проблем.

— Моя племянница, — сглотнув, отвечает женщина, — с ней случилось нечто…

— …плохое, — опережает ее парень, — весьма плохое.

Я хмыкаю.

— И, наверняка, в-весьма несправ-ведл-ливое.

Все вновь на меня смотрят. Наверно, думают, какая бездушная и черствая попалась им спасительница. Герои ведь сразу кидаются в бой, герои не беспокоятся о себе, героям и больно-то не бывает! Это как бы универсальное лекарство от всех болезней! Спасителям ничего не стоит подвергнуть свою жизнь опасности, свернуть шею, потерять близких. Это вам никого терять нельзя, а героям — можно.

— Так и есть, — твердым голосом отвечает женщина, она даже спину выпрямляет, ведь я, черт возьми, наверняка, оскорбила ее чувства. — Моя племянница хороший человек.

— Н-не бывает х-хорош-ших л-людей. Бывают п-п-плохие и мертвые.

— Случаются исключения, — вклинивается парень, нервно потерев переносицу, — Ари удивительная девушка, она не заслужила того, что с ней происходит.

— Если она уд-дивит-тельная д-девушка, она с-сама выкараб-бкается.

Я и так сказала слишком много, и так попыталась выслушать и даже постояла рядом. Я поворачиваюсь к гостям спиной и несусь вверх по лестнице. Люди вдруг сговорились и решили, что их боль важнее боли других. С какой стати?

Да. Черт возьми. Да. Я — эгоист. Испорченная и гнила. Одинокая.

Да.

Считаю ступеньки и прохожусь руками по пылающему лицу. Мне уже плохо. Уже в груди взвывает вина и сожаление. А что если…

Нет, пусть сами справляются со своими проблемами. Почти всегда, когда ты ведешь обычный образ жизни, катастрофические неприятности не сваливаются на твою голову. И я могу сделать вывод, что, раз уж эта девушка попала в такую ужасную ситуацию — она сама напросилась! Тогда с какой стати мне ей помогать?

Врываюсь к себе в комнату и иду к кровати. Сажусь на край. Складываю на коленях руки и впяливаю взгляд куда-то вперед, непроизвольно прокручивая слова парня, взгляды женщины.

Они проделали такой путь, чтобы подавить на жалость. Они жалкие. Им внутри так больно, что я ощущаю колючие нити даже на втором этаже. Нити будто прорастают из пола, тянутся ко мне кривыми пальцами. Резко отворачиваюсь.

Нет, Дел, нет. Не стоит вновь надеяться, что здесь все иначе. Не стоит верить, что на свете есть еще люди, достойные исцеления! Люди придумали семь смертных грехов еще в начале своего существования, но даже сейчас не изменили названий, не зачеркнули их, не добавили новых. Как было, так и осталось. Порок и желание — взаимосвязанные тропы, по которым проходит каждый человек. Каждый. И эта девушка. Она просто свернула не туда.

Но это не моя проблема.

Неожиданно я слышу, как кто-то тихо стучит пальцами по двери. Дверь скрипит, она открывается, позволяя тусклому свету пробраться в мою серую камеру, и на пороге вдруг оказывается тот молодой парень, что должен стоять внизу.

Сипло выдохнув, отворачиваюсь.

— Я пройду?

Не отвечаю. Он все равно пройдет.

Я искоса наблюдаю за тем, как он с интересом оглядывает мою комнату, стеллажи с книгами, как проходится пальцами по пыльным корешкам. Парень неуклюже чешет шею, а потом переводит взгляд на меня. Я тут же вновь отворачиваюсь.

— Ты много читаешь. Я тоже раньше много читал, но потом…

— Мне н-не интересно.

— …потом началась эта заваруха с ведьмами, знаешь ли, — продолжает он, несмотря на мое замечание и сплетает на груди руки, — трудно спасать свой зад и читать Ремарка.

Смотрю на парня и недоуменно повожу плечами.

— Я должна уд-д-дивиться?

— Что у тебя с речью?

— То же, что у тебя с г-г-головой, — защищаясь, рычу я, — п-проблем-мы.

— Наверно, это паршиво…, — незнакомец по-хозяйски плюхается рядом, а я смотрю на него огромными глазами и чертовски удивляюсь, откуда столько наглости.