Валерий Бирюков - Всего три дня

• Название: Всего три дня
• Автор: Валерий Бирюков
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1975

Действие повести «Всего три дня», давшей название всей книге, происходит в наши дни в одном из гарнизонов Краснознаменного Туркестанского военного округа.

Теме современной жизни армии посвящено и большинство рассказов, включенных в сборник. Все они, как и заглавная повесть, основаны на глубоком знании автором жизни, учебы и быта советских воинов.

Настоящее издание — первая книга Валерия Бирюкова, выпускника Литературного института имени М. Горького при Союзе писателей СССР, посвятившего свое творчество военно-патриотической теме.

---

— Я еще не принял командование. Да и Юрьев день давно отменен, — сухо, явно задетый снисходительным тоном командира полка, ответил Антоненко. Похожий на мальчишку рядом с громадным полковником, он пытался держаться с достоинством, но скрыть недовольство тем, что к нему опять пристали с этим прапорщиком, он не сумел.

— Посовестись, Андрей, — понял состояние майора и поддержал его Савельев. — Нам скоро новые машины получать, и без Песни — зарез.

— Погоди, Алфей, не с тобой разговор, твое дело тут сторона. И вы, майор, не хорохорьтесь, а то так мы с вами и до вещего Олега доберемся, — с усмешкой напирал Кушнарев. — Я ведь честно и благородно пока предлагаю. Все равно ведь уведу у вас Песню. Характер у него не мед, и парня, чувствую, не оцените по достоинству, а мне автотехник во как нужен!

— Будет, Андрей, — устало прервал его Савельев, поняв, что Кушнарев просто подтрунивает над майором. — Давай о деле. Что там намечается?

— Не спеши. Присядь, отдохни маленько. Дай мне с человеком по душам поговорить. Ты уйдешь, а мне с ним воевать. Любопытно мне прощупать, чем дышит, какое у него настроение.

— За этим, что ль, позвал?

— Погляди, защитничек мне нашелся! Я вот сейчас самому тебе задам! Ты зачем поехал, когда на ногах еле держишься? Без тебя, боишься, не обошлись бы? Ох и неугомонный же ты, Алфей! — Бас Кушнарева стал мягче. — Смотри доиграешься. Опять, наверное, сердце пошаливает?

— Андрей! — строго остановил его Савельев. — Хватит. Дело стоит.

— Ладно, слушай дело, — с обидой в голосе сказал полковник Кушнарев, но улыбка на его толстых добрых губах выдавала, что на самом деле он не обижается на Савельева. — Прошу к карте, товарищи офицеры.

Сегодня за ночь надо окопаться, замаскировать свое расположение. — Официального тона Кушнареву хватило лишь на одну фразу. Дальше он говорил свободно, хотя видел, что посредник из штаба округа прислушивается, как ставится артиллеристам задача. — К утру чтоб все было в ажуре. Здесь не мне тебя учить, Алфей. Одну батарею на прикрытие дороги выдели, расположишь вот здесь. Моя рота уже окапывается впереди. Назавтра — учти, это ориентировочно — предполагается марш. В авангарде пойдут мой батальон и твоя батарея. Стрельба холостыми. Если заторов не будет, к вечеру доберемся до первого рубежа обороны «южных». Разведаем, а на рассвете — атакуем после огневой подготовки, которую ты обеспечишь. Ну, а затем — небезызвестный тебе перевал.

Посмотрите, майор! — Кушнарев энергично ткнул толстым указательным пальцем в карту. — Местечко, я вам доложу! Не нравятся мне эти сопочки! А тут еще дорога перед ними. Хороший мешок нам могут устроить, если вы, артиллеристы, не накроете их хорошенько, пока мои с ходу не проскочат. Моя б воля, я бы сюда вообще не полез. Запер бы их отсюда батальоном, а сзади перевал закрыл бы ротой, и пусть бы сидели эти «южные» до скончания века. Но комдив не разрешит, не война ведь, а учения. Пусть, дескать, мотострелки потренируются. Поэтому одна рота, само собой, в обход пойдет, отрежет выход с перевала. Но главное будет здесь. Подавите мне огневые точки обороняющихся — большущее спасибо скажу. Да, еще, Алфей Афанасьевич: на разведку у нас времени маловато будет, ты уж помоги, данными поделись. У тебя ведь асы во взводе управления и в батареях. Вот и все для начала.

— Постараемся. Ради тебя чего не сделаешь — должок за мной еще с войны, — напомнил Савельев и улыбнулся, но приступ боли сделал улыбку вялой, вымученной.

— Да брось ты, старина, честное слово! — поспешно сказал Кушнарев. — Какие еще долги! Приглашаю ко мне на ужин, а потом приказываю спать, раз ты мне сегодня подчинен, понял? Чтобы завтра утром был свеженький, как огурчик с грядки. Майор, — повернул Кушнарев свое массивное тело к Антоненко, — на вашей совести отдых гвардии подполковника. Обеспечьте, силком уложите. Да на пяток минут от него отлепитесь, пусть лекарство выпьет — стесняется Алфей Афанасьевич на людях валидол глотать. А вы, наверное, за ним как привязанный ходите.

— Все сказал? — досадливо поморщился Савельев. — Вы его, Василий Тихонович, поменьше слушайте. Он за войну в разведке намолчался, до сих пор выговориться не может. И за чистую монету не принимайте все, тогда сойдетесь душа в душу.

— Я не совсем понял вас, товарищ полковник. — Антоненко не принял шутливого тона друзей. — Вы говорите, что перевал — крепкий орешек, а брать его собираетесь, извините, несколько упрощенно. Накроем мы, предположим, этот амфитеатр, вы обходящий отряд пошлете — и «ура», враг бежит? А вдруг «южные» мелкие опорные пункты раскидают по сопочкам? Выковырять их при том количестве снарядов, что нам выделено, будет непросто. Мы их не накроем на такой площади. Это раз. И второе: не думаю, что «южные» не встретят вашу роту. Обход — маневр слишком известный.

— Алфей, он и тебе такие экзамены устраивает? — сделал удивленное лицо Кушнарев. — То-то я смотрю, что ты какой-то смурый сегодня. Этак и я скоро за валидол хвататься начну… «Упрощенно»! — язвительно повторил полковник. — Во-первых, какая там будет оборона, увидим на месте. Во-вторых, в обход пойдет, к вашему сведению, лучшая рота в округе. Альпинисты! Для них это — детские горки. И пойдет она в таком месте, где ее ждать никому и в голову не придет. А в-третьих, организация «боя» — моя забота. Я отвечаю за его исход. Ваша забота — кровь из носу, а подавить те средства, которые будут мне мешать.

— По-вашему, товарищ полковник, мне должен быть безразличен замысел «боя»? — не сдавался майор Антоненко. — А вдруг по ходу дела вам непредвиденно понадобится моя помощь? А я к этому не готов, не рассчитывал на такой вариант, данные заранее не подготовил, а времени уже нет. Возьму да и шарахну в спешке куда-нибудь не туда, а? Как вы на это посмотрите?

— Я вам шарахну! — пригрозил Кушнарев. — Только посмейте! Не волнуйтесь раньше времени, майор. Буду отдавать боевой приказ, узнаете все, что положено. И на КНП рядом будете, увидите, как обстановка складывается, разберетесь, если в академии общевойсковую тактику прилежно учили и соображаете что-нибудь в ней.

— Да уж соображаю! — запальчиво ответил Антоненко.

— Будет вам! — попытался утихомирить разгоравшиеся страсти Савельев. — Где обещанный ужин, Андрей? Я ведь с утра ничего не ел, а вы тут, как я погляжу, до рассвета решили заводить друг друга. Один без подначки не может, другой обижается попусту. Разберемся, Василий Тихонович, не впервой.

Когда артиллеристы, поужинав, ушли к себе, полковник Кушнарев еще раз соединился по телефону с комбатами, поинтересовался, как идет оборудование района. Успокоенный докладами, он отправился в спальную палатку, приказав дежурному разбудить его через три часа. Кушнарев прилег, но сон не шел к нему, хотя за многолетнюю службу он научился засыпать мгновенно, ценя каждую минуту отдыха. Припомнилось постаревшее лицо Савельева, и внезапно ему стало ясно, в чем причина нездоровья Алфея.

Однажды он уже видел такое лицо. Это было еще до войны. Отец вернулся с работы, стал в дверях, посмотрел на мать и на него пустым взглядом, и неожиданно из глаз его выкатились две мутные капли. «Отец, что случилось?» — испуганно вскрикнула мать. А он молча прошел к кровати, упал на нее, как был, в одежде, чего себе не позволял никогда, и глухие отрывистые всхлипы, похожие на кашель, сотрясли его мощные плечи. «Все, мать, — выдохнул он наконец между рыданиями и вмял кулачище в подушку. — Все, точка! Не нужен Василий Кушнарев! Никому не нужен! Не гожусь для шахты! Отработался! Стар, говорят! А как же я без работы? Скажи, мать!»

А она гладила его белые волосы и приговаривала, сама чуть не плача: «Ничего, Вася, ничего. Обойдемся как-нибудь. Что же теперь? Когда-то ведь надо и на отдых. Вон сынов каких вырастили. Их теперь черед. Надо им уступить дорогу».

Отец и полгода не протянул на пенсии, сник, хотя прежде ни на какие болезни не жаловался, и умер перед самой войной.

Тот день забылся за давностью лет, а теперь всплыл, объяснив, почему, несмотря на недомогание, Савельев едет на учения и почему целый месяц после увольнения в запас не расстается с дивизионом. Цепляется старина за армию из последних сил.

В суете дел полковник Кушнарев как-то не задумывался над увольнением Савельева. Ну, уходит и уходит. Года подошли, пора и на покой. Оказывается, все не так просто. Неужели и он, когда время придет, станет вот так же цепляться? Годы летят, оглянуться не успеешь, как надо будет уступать свое место кому-нибудь помоложе, поэнергичнее. А боязно такому вот ершистому, с гонором, как этот майор Антоненко, отдавать. Но что делать? Жизнь не стоит на месте, а в армии требования к знаниям, опыту, здоровью очень жесткие. С этим надо считаться. Что молодые? Не хуже их! Опыт — дело наживное. Зато энергии сколько! Да и привычки к старому, консерватизма нет. Командует же соседним полком его бывший комбат. Присвоили ему досрочно подполковника, и работает намного лучше того, которого, сменил. Еще на соревнование его, Кушнарева, вызвал, задира этакий! А что, того и гляди, обойдет. Его методы перенял, да и сейчас спрашивать не стесняется, советуется. Толковый командир будет.