Маркус Хайц - Ритуал

• Название: Ритуал
• Автор: Маркус Хайц
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-052325-2

Лесничий Жак Шастель и его сыновья Пьер и Антуан ведут войну против самого знаменитого вервольфа мировой истории — легендарного Жеводанского зверя.

На помощь им приходят многоопытный охотник на нежить из Трансильвании Виктор Малески и таинственный иезуит — посланник Ватикана…

Казалось бы, Жеводанский зверь наконец был убит?

Так говорят легенды.

Однако проходят века — и уже в наши дни потомственному убийце Эрику фон Кастеллу приходится вновь вступить в борьбу с легендарным вервольфом, словно бы возродившимся из самой Тьмы…

---

Через четыре часа допроса Эрика отпустили, сказав, что его вещи уже ждут в отеле, готовые к отправке.

Через пять часов с рюкзаком за плечами и в зимнем маскировочном костюме он вошел через главный вход в больницу.

Через пять часов и одиннадцать минут он вышел из больницы вместе с Леной, чтобы сесть на самолет в Германию.

Глава 25

4 марта 1766 г. предгорья Моншове, юг Франции

Флоранс глубоко вдыхала свежий воздух. Она буквально чувствовала на языке вкус наступающей весны и свободы после долгой зимы. Природа готовилась восстать из белой немоты во всем великолепии красок. Вереск уже одевался зеленым пушком, и среди тающего снега поднимались первые бутоны.

Она одна гуляла у Моншове, быстрым шагом шла через пустынные луга к мягко поднимающимся отрогам горы, наслаждаясь сознанием, что сбежала от бдительного и строгого надзора аббатисы.

В конце прошлого года она не решилась бы на такую тайную вылазку, но уже много недель в Жеводане царил покой. Зима как будто загнала бестию в какую-то берлогу, мешала охотиться на людей и скот, как в предшествующие месяцы. «Или же люди просто не сообщают больше властям, когда находят труп или порванную скотину», — таково было еще одно, более тревожное объяснение призрачного покоя в округе.

Сев под березой на ворох сухой листвы, она прислонилась спиной к стволу и стала смотреть на обрывы и скалы, красоты усеянного валунами Жеводана. «Как бы мне хотелось, чтобы Пьер был рядом».

Она тревожилась о возлюбленном. От одного пришедшего в Сен-Грегуар паломника она слышала, что Жан Щастель ходит на охоту теперь лишь со странным приезжим из Молдавии. Его сыновья почти не показывались ни в Согю, ни в других местечках, а если о них справлялись, то лесник отвечал, что они разделились, чтобы иметь больше шансов поймать бестию. А вот одна нищенка, с которой она поговорила во время раздачи супа нуждающимся, напугала ее рассказом, что Шастель лишился своих сыновей, ведь Пьер и Антуан погибли от клыков твари. Но аббатиса ее успокоила.

— Не обращай внимания на пустую болтовню, — сказала она. — Господь бережет их на охоте.

Закрыв глаза, Флоранс наслаждалась теплом солнечных лучей, падающих ей налицо. Перед собой она видела черты Пьера и воображала себе, будто чувствует на теле его нежные прикосновения. И одновременно проклинала приставания его брата. Впервые в жизни она желала кому-то смерти. События той роковой ночи она сохранила в тайне. Она и Пьеру не скажет, что намеревался сделать с ней Антуан.

«И как два брата могут быть такими разными?! — не в первый раз недоумевала она. — Оба были зачаты Жаном Шастелем, но отличны как солнце и луна. — При мысли о леснике она невольно улыбнулась, ведь, кажется, видела аббатису насквозь. — Готова побиться об заклад, что она влюбилась в Жана Шастеля».

Впервые Флоранс заметила эти запретные чувства, когда аббатиса рассказывала про якобы случайную встречу с лесником. Григорию выдали осанка, взгляд, да все — во всяком случае, по мнению Флоранс. Девушка многое угадывала в людях, которые ее окружали. Это был ее особый дар. И Григория ведь не юная девочка, ей известно о тяготении, какое возникает между мужчиной и женщиной. По рождению она была богатой и знатной графиней и постриг приняла лишь в двадцать лет после смерти своего молодого мужа — это она открыла воспитаннице в одно из немногих мгновений слабости. Остальные монашки ни о чем подобном не подозревали. А потому тайные знаки ничего им не говорили. Лишь Флоранс, сама будучи счастливой жертвой большой любви, умела правильно их истолковать.

«Какая жалость, что их любовь останется запретной. Они так хорошо друг другу подходят».

Девушка встала. Пора возвращаться, чтобы поспеть в монастырь к ужину.

Она испытывала благодарность за то, что ее воспитали монахини. О своих неизвестных и, без сомнения, богатых родителях она не задумывалась. Григорию она считала скорее матерью, чем опекуншей. И, невзирая на защиту внутри монастырских стен, радовалась тому дню, когда раз и навсегда оставит Сен-Грегуар.

«Уже недолго осталось. Мыс Пьером уедем, отправимся куда-нибудь, где нет никаких бестий. Он будет лучшим лесником королевства, а я найду себе место учительницы».

Стряхнув листву с плаща, она двинулась через высокий вереск, отвела ветку огромного, в человеческий рост куста дрока и прошла под ней. Ее левая нога попала в лужу, плеснувшая во все стороны вода намочила ей плащ, сапоги и нижнюю юбку.

— Ох…

Она остановилась, чтобы посмотреть, сильно ли испачкалась — и зажала рот ладонью, чтобы подавить крик, готовый с силой вырваться у нее из горла. Она наступила не в лужу.

Это было озерцо свежей дымящейся крови, в котором лежал труп мальчика.

Флоранс сразу узнала следы и поняла, кто был убийцей, кто раздробил лицевые кости несчастного ребенка и стащил с них кожу. На месте живота она увидела огромную дыру, в которой влажно поблескивало красным и зеленовато-серым. Кишки отсутствовали.

А еще бестия сожрала мясо с рук своей жертвы. Вероятно, в отчаянии мальчик пытался сопротивляться, но против такого противника оказывались бессильны и бывалые солдаты.

— Милостивый Боже, сохрани меня от…

Флоранс еще удалось перекреститься, а после ее вырвало на труп — так быстро подкатила к ее горлу тошнота. Она пошатнулась, едва не упала спиной в дрок, но, поймав, ее поддержали крепкие руки.

Девушка вскрикнула. И одновременно ее телом завладела странная сила. Словно глядя со стороны, она увидела, как выхватывает стилет с серебряным клинком, который ей полтора года назад подарила аббатиса, и вслепую бьет за спину. Клинок натолкнулся на сопротивление, мужской голос громко выругался, но не дал ей упасть.

— Беги, луп-чгару! — с яростью фурии выкрикнула она. — Иначе серебро принесет тебе смерть!

И снова ударила своего невидимого противника, который на сей раз ее выпустил. Девушка упала в лужу крови. С ужасом она перекатилась, попыталась подняться на ноги, но раскисшая земля скользила под руками. Грязь и кровь летели ей в лицо, лишая возможности видеть.

Полу ослепнув, обхватив рукоять обеими руками, она снова ткнула перед собой стилетом. Наконец ей удалось встать, и она бросилась бежать. Жаркая волна прокатывалась по ее телу, наделяя крыльями и придавая неожиданную скорость. От напряжения и страха у нее должно было бы перехватить дух, но она бежала все дальше, одновременно неловко стараясь протереть рукавом глаза, которые жгло болью.

Внезапно перед ней возникла какая-то тень.

— Это я, Флоранс! Пьер! — услышала она знакомый голос возлюбленного.

И верно. Ее возлюбленный зажимал колотую рану в боку, на вторую — в бедре он не обращал внимания, она была не столь опасной.

— Пьер? — с облегчением воскликнула она и недоуменно опустила стилет. — Пьер! Боже мой, я тебя ранила! Как ты тут оказался?

Она видела, что его испачканная кровью рубашка расстегнута, штаны и кафтан — тоже окрашенные красным — сидят криво. Нет, кровь не его, столько крови он не мог потерять. И вид у него был какой-то отстраненный, словно он только что очнулся от глубокого забытья.

«Это кровь мальчика!»

Флоранс попятилась.

— Не подходи! Стой, где стоишь! — Ее голос прервался. — Откуда у тебя на одежде кровь?

— Прошу тебя, Флоранс! — Он затряс головой. — Я не виноват!

— Не виноват? — Она побледнела как полотно. — Святые угодники Пьер! Ты… ты бестия?

Она пошатнулась, ноги сами собой понесли ее назад, прочь от человека, которого она любила и внезапно начала бояться. Жар у нее внутри нарастал, окружающее все больше тускнело перед слезящимися главами.

— Это проклятие!

Он неуклюже сделал шаг вперед, с мольбой протягивая к ней руку. Флоранс движение не разглядела и неверно его поняла. Лезвие взметнулось и глубоко вошло ему в руку. С криком он ее отдернул.

— Пьер! Я…

Она не знала, что ей делать. И больше всего жалела, что ударила так сильно. Перед глазами у нее немного прояснилось.

За спиной у нее зашуршали кусты, из которых вывалился Антуан. Черные волосы потными прядями падали ему на лицо, мушкет он тащил за собой за ствол, от него воняло вином. Одежда висела на нем в беспорядке, и кровью он был залит не меньше брата.

Увидев, кто перед ним, он рассмеялся.

— Ах, вот как, монашка и мой братик, — с запинкой пробормотал он.

Его зеленые глаза устремились на Флоранс, но никак не могли сфокусироваться на ней — слишком велико было воздействие алкоголя. Он поднял повыше ногу, до колена испачканную запекающейся кровью ребенка.

— Только посмотрите, во что я наступил! Какое свинство! Ты почти обглодал мальчишку! — он раскатисто и мерзко рассмеялся.

— Вы оба бестии, оба!