Маркус Хайц - Ритуал

• Название: Ритуал
• Автор: Маркус Хайц
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-052325-2

Лесничий Жак Шастель и его сыновья Пьер и Антуан ведут войну против самого знаменитого вервольфа мировой истории — легендарного Жеводанского зверя.

На помощь им приходят многоопытный охотник на нежить из Трансильвании Виктор Малески и таинственный иезуит — посланник Ватикана…

Казалось бы, Жеводанский зверь наконец был убит?

Так говорят легенды.

Однако проходят века — и уже в наши дни потомственному убийце Эрику фон Кастеллу приходится вновь вступить в борьбу с легендарным вервольфом, словно бы возродившимся из самой Тьмы…

---

— Надольный… — Брови Лены сдвинулись к переносице. — То, что осталось от Надельного, ни тени рассудка разума не имело.

— Он слишком недавно стал ликантропом. Они лишь со временем учатся контролировать в себе дикого зверя. Некоторые даже достигают определенных высот, если только их не раздражать. — Он свернул на подъездную дорожку вилы и, остановив машину, вышел сам и помог выйти ей. — Я осмотрю царапины у вас на спине, после примете душ и поспите. Завтра расскажу вам еще.

В этот момент он осознал, что говорит в той же властной манере, что и его отец.

Лена была слишком измучена, чтобы протестовать, Кроме того, ей было очевидно, что в таком виде она никуда не может пойти, даже в общественный туалет, иначе придется отвечать на бесчисленные вопросы полиции. Она позволила Эрику поддерживать ее по пути в дом, атмосфера которого наполнила ее ощущением безопасности. Она начала понемногу расслабляться.

— А кто-нибудь превращается в дружелюбных, симпатичных зверей? — спросила она с тенью улыбки. — Бывают оборотни-хомячки?

Эрик рассмеялся.

— Тут я ничего сказать не могу. Если есть оборотни-хомячки, пока они никому в глаза не бросились.

Он наслаждался ее улыбкой. Тем, что она улыбается ему.

— Надеюсь, вы не утратите хорошего настроения, пока я буду дезинфицировать раны.

Он повел ее в одну из комнат для гостей. Сняв верхнюю одежду, она повернулась к нему спиной, прежде чем расстегнуть крючки бюстгальтера.

— Считайте это знаком моего доверия, что я поворачиваюсь к вам спиной, — сказала она и отвела волосы в сторону. — Раньше вы намекнули, что есть одно существо, которое не совершает ошибок?

— И это уже в прошлом. Снимок Надельного вывел меня на ее след.

Пододвинув поближе прикроватную лампу на тумбочке, он посветил на рану. Царапина была неглубокой, но, если не обработать ее йодом, скорее всего воспалится. Ему не хватило духу сказать ей, что шрамы от ран, какие наносит оборотень, всегда самые худшие. Жаль, ведь у нее такое чудесное тело и мягкая кожа.

— И теперь я наконец-то сумею ее прикончить.

— Похоже, у вас с ней давние счеты.

— Да, за целых двести сорок лет. — Быстро обработав рану, Эрик залепил ее пластырем. — Как-нибудь расскажу.

На том он оставил Лену одну, чтобы она могла принять душ. Когда Эрик принес ужин, то обнаружил, что она уже спит. И тихо ушел.

Той ночью он устоял перед тягой к каплям. Зато возникла примечательно лишенная красок картина, непохожая на те, что он рисовал в последние годы. Едва ли Дмитрий сумеет ее продать.

Глава 13

5 июня 1765 г., в окрестностях Согю. юг Франции

Жан шагал по дороге, ведущей к большой деревне. За спиной у него висела заплечная сума с мехами и шкурами, которые он собирался продать на рынке, чтобы заработать пару ливров. Постоянные скитания по следу бестии подтачивали его благосостояние. Ему с сыновьями нужно было на что-то жить.

Среди свинцового цвета гранитных валунов зеленел Жеводан, и человеку наивному могло бы показаться, что лучшей жизни и быть не может. Но Жан знал про последние нападения в начале месяца, унесшие жизни мальчика и девочки. Жизнь не могла быть хуже.

Данневали устраивали одну охоту за другой у подножия гор Монмуше, Моншове и Монгран. Именно там, где были родные края Пьера и Антуана. И его собственные. Равно как и вверенные им лесные угодья. Нормандцы что-то подозревали.

Была и другая причина, по которой он предпочел бы не показываться в Согю: пересуды. Его лишала покоя не только людская толчея, но и косые взгляды и перешептывания у него за спиной. Они станут пялиться на него, шептаться, мол, к ним снова заявился сын ведьмы. Но меха и шкуры они, тем не менее, покупали охотно. Когда возникала необходимость отправляться в деревню, ему всякий раз приходилось пересиливать себя, но людям он виду не подавал. Им он, как всегда, казался закрытым и неприветливым.

Миновав первые дома, Жан свернул на ведущую к рынку улицу. По пути он прошел мимо дома старой Иветты Шаброль и даже удивился, что ее дверь стоит нараспашку. Иветта пользовалась столь же сомнительной славой, как и он сам, поскольку с годами стала немного странной. Истинного ее возраста не знал никто. Сколько Жан себя помнил, Иветта существовала всегда. Сколько ей? Восемьдесят лет? Девяносто?

Остановившись, Жан прислушался и разобрал приглушенные голоса и тихий стон.

— Мадам? — вопросительно крикнул он в открытую дверь, но не получил ответа. Он быстро переступил порог, чтобы посмотреть, не случилось ли чего со старушкой.

К огромному своему удивлению, у постели Иветты в маленькой спаленке он застал аббатису Григорию. Аббатиса сидела спиной к двери и его не заметила. Выжав тряпку над миской с водой, она отерла ею влажный от пота лоб старухи и помогла ей сесть. Потом осторожно поднесла к ее губам чашку с чаем — аромат ромашки Жан ощутил от порога.

— Видите, все не так плохо, мадам Шаброль, — тихо, но ободряюще сказала аббатиса. — Травы помогут вам от кашля и поставят вас на ноги. Господь благословил вас в старости. По воле Божьей вы еще многих в Согю переживете. Но вам надо больше следить за собой. Получше укрываться ночью. — Она опустила старуху на подушки. — На следующей неделе я снова вас навещу. А завтра придет сестра Магдалена.

Старуха схватила ее за руку.

— Спасибо, достопочтенная аббатиса. Пусть Господь наградит вас за труды, — просипела она.

— Меня вам благодарить не надо, — качнула головой в высоком чепце Григория. — Я делаю это с радостью, мадам Шаброль.

— Но, верно, у вас уйма других дел, помимо забот об умирающей, — сипло, но горячо запротестовала старуха.

В легких у нее было полно воды. Жан узнал этот шум. По его прикидкам, жить ей осталось еще день-два, и он не решился привлечь к себе внимание. Если Иветта испугается, это может приблизить час ее смерти — а его самого еще больше опорочить.

— Кому захочется говорить про смерть в такой чудесный день, мадам Шаброль? — улыбнулась аббатиса, вновь отирая старушке лоб. — Дайте травам оказать свое действие. Я помолюсь за вас, и вот увидите, вы скоро проснетесь здоровой и бодрой.

— А я попаду в рай, достопочтенная аббатиса? — голос Иветты все слабел. — Вы же знаете, что в молодые годы я не всегда была непорочна благонравна.

— Я помолюсь за вас. А так как вы раскаялись в своих грехах, то обязательно отправитесь в рай, мадам Шаброль. Но пока поживите еще немного.

Жан увидел, как Григория быстрым движением постаралась стереть слезу в уголке левого глаза. Она прекрасно знала, что Иветта на пороге смерти.

Узловатые пальцы снова сжались, сдавили белую руку аббатисы.

— Но патер Фрик сказал мне после исповеди, что Господь принимает лишьдуши самых благочестивых, достопочтенная аббатиса. — По всей видимости, старуха страшилась того, что ожидает ее в загробном мире.

— Не тревожьтесь, мадам Шаброль. — Григория, успокаивая, погладила ее по седым волосам. — Господь любит всех. А теперь отдыхайте. — Она встала.

Повернувшись, Жан тихонько вышел. Ему не хотелось, чтобы Григория его заметила.

Его представление об аббатисе внезапно изменилось. Вот уж кого он не ждал встретить здесь и ни за что бы не подумал, что она сама станет ухаживать за Иветтой. Или что ее расстроит близкая кончина старушки. До сих пор он считал ее надменной монахиней из аристократов, которая вела себя как прочие люди церкви. Увиденное и услышанное его удивило. Выходит, за невозмутимостью кроется нечто большее, чем надменность и ослепление верой. Невероятно!

Погрузившись в раздумья, он незаметно дошел до рынка.

Шастель разложил свои товары рядом с колодцем, не обращая внимания на окружающее. Вскоре первые прохожие заинтересовались его беличьими шкурками. Он охотно разговаривал с покупателями, но ни на су не снижал цену.

Небо тем временем затянуло, в воздухе запахло влагой. Освежающий ветер принес с собой облака, и вдалеке Жан различил серую пелену, словно одеяло, укрывшую горизонт.

Над горами и лугами лил дождь.

— Доброго вам дня, мсье Шастель, — услышал он вдруг рядом с собой детский голосок.

Он обернулся.

— Бонжур, Мари Денти. — Присев на корточки, он протянул ей руку.

Девочка улыбнулась в ответ, ее большие карие глаза сияли. Одета она была в грубое льняное платье, темно-золотистые волосы прикрывал белый чепчик. Стоявшая рядом с ней корзинка была размером почти с нее саму.

— Ты все стираешь, и с каждым днем все хорошеешь, — подразнил он девчушку, и та рассмеялась. — Тебя уже зовут замуж?

— Мне же только десять! — смущенно отмахнулась она.

— Только десять? — С наигранным удивлением всплеснул руками Жан. — Ушам своим не верю, а выглядишь ты как настоящая маленькая мадам. — Он пощекотал ей животик, и она привычно беззаботно рассмеялось. От этих звуков у него потеплело на душе. — Тебя мама прислала?