Петр Ингвин - «Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой»

• Название: «Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой»
• Автор: Петр Ингвин
• Жанр: Фэнтези

---

— Если это медицина, тогда что такое бардак? — орал Шурик. — Они делают мне так хорошо, как я бы им сделал на голову с тем же удовольствием. У них есть антибиотики?

— Есть лучше! — хмыкнул Малик, наблюдающий за процессом.

Раны присыпали пеплом и каким-то травяным порошком из мешочка.

В момент особенно сильного крика Тома не выдержала. Ее колени опустились возле головы несчастного. Ладони взяли беснующегося пациента за щеки, лицо склонилось, а губы… Губы вдруг впились в неистовствующий рот, вмиг смирили, обняли, впитали, успокоили… и еще раз нежно поцеловали на прощание. Потом она виновато оглянулась на меня:

— Он так кричал…

Я пожал плечами. С какой стати мне ее осуждать? Кто я для этого? И если быть честным, отказался бы сам от подобного рода анестезии?

Малик обошелся новой перевязкой с небольшим количеством местного обеззараживателя. Отходящий от операции Шурик, теперь возлежащий у костра с видом усталого патриция, полюбопытствовал:

— Что скажете за наше прошлое? Мы же в прошлом? Я, конечно, бываю местами поц, но не настолько, чтобы брать халоймыс на постном масле.

— Переведи, — попросил я.

— Да, ерунда. Еще имею сказать, что хороший тухис тоже нахес.

— Тоже переведи, — вновь потребовал я.

— Да, — включилась и тут же смущенно выключилась из разговора Тома.

После внезапного порыва она старалась даже не смотреть в сторону одессита.

Ей Шурик отказать не смог. И тоже смутился.

— Это типа поговорки «горе не беда». Типа не беда, а даже как бы наоборот. Не беда. Горе. Да.

Тут Шурик увидел подтаскиваемый долгожданный котел:

— Что у нас на жидкое?

Это была каша. Какая это была каша! Дома я нос воротил, считал несъедобной. Как же ошибался!

Ели прямо из котла. Деревянными ложками. В две смены. Мы, четверо пришлых плюс Гордей, затем бойники.

— А мяса здесь не водится? — поводил ложкой быстро насытившийся Малик, разыскивая что-то более основательное.

— И я бы не отказался, — признался Шурик, мечтательно закатив глаза.

Перед его мысленным взором материализовался, шкворча и брызгая одуряющим ароматом, роскошный шашлычок. Даже я увидел. Мало того, ощутил запах, вкус и игру солнечных бликов на живущих одним мигом сгорающих капельках жира.

Бойники, уже достаточно доброжелательно относившиеся ко всем нам, отшатнулись.

— Мяса?!

— Одно слово — черти, — презрительно и безысходно махнул рукой Гордей. Потом глянул на солнце. — Наша задача — дойти до башни без ночевки. Запас времени пока есть, но лучше поторопиться.

Зашаркали обиваемые от налипшей грязи ноги кого-то из бойников, отправившегося к злополучному дереву с вещами и флагом. Вместо двух был вывешен и гордо реял теперь один первоначальный. Заодно был восстановлен набор первой необходимости для снизошедших ангелов.

Сборы были недолги. Остатки провианта и котел упаковали в мешки. Туда же запихали добычу в виде шкур, не пропадать же добру. Бойники взвалили поклажу за плечи, и колонна двинулась сквозь лес. Четверо несли Шурика. Еще один приглядывал за Маликом, который при всем желании вряд ли мог что-то сделать со связанными руками. Конец длинной веревки охранник намотал себе на руку. Один плелся позади меня и Томы. Двое шли чуточку в стороне, следя за окрестностями. Царевич то вырывался вперед, то отставал, то грациозно гарцевал рядом с нами.

— Сюда! Сверху кто-то прячется!

Крик издал бойник левой стороны. Как он разглядел что-то в непробиваемой листве чащи, осталось неизвестным. Наверное, жизнь заставила. Точнее, навязчивое нежелание умереть.

Дерево окружили. Трое разошлись спиралями, прочесывая округу. Остальные заняли круговую оборону.

Больше никого.

— Спускайтесь! — объявил Гордей.

Двое. Парочка в нежном возрасте, но всяко старше нас с Томой. Спрыгнув, отряхнулись. В типичной для здешних мест серой дерюге. Девушка в штанах и жилетке, парень в балахоне до колен. Я бы даже сказал в сарафане, если б он не был парнем. Оба светловолосые, светлокожие и какие-то светящиеся изнутри. Так показалось. Наверное, потому, что они бережно относились друг к другу, помогали спускаться, и все время смотрели влюбленными глазами. Со страхом, практически с ужасом, но притом — с любовью. Которая выше страха и прочего.

Один из бойников вырвал из их рук котомки и грубо выпотрошил. Внутри — только продукты и дырявое покрывало.

Парня опрокинули наземь, лицом в землю. Сарафан был безжалостно сорван. Вспомнил: у древних греков такой мешок без рукавов с отверстиями для рук и головы назывался туникой. Но настолько простая конструкция наверняка пришла в голову не только им. Вот и здесь без нее не обошлось. Где «здесь»? Хороший вопрос. Правильный вопрос. Просто чудесный. Полжизни отдам за ответ.

Нет, столько не отдам. Еще чего, полжизнями разбрасываться. Но что-то отдал бы наверняка. Жаль, что ничего нет, кроме чужого ножика. Ау, люди, кому ножик за расрытие мировых тайн?

Девушка отстранилась от едва не осуществленной «услуги» бойника и сама приспустила рубаху чуть ниже плеч. Отвернулась. Оба загривка украшали татуировки: три дерева.

Бойник, осмотревший их вблизи и очень внимательно, согласно склонил голову.

— Наши.

Все оглянулись на царевича.

— Знаете закон? — с высокомерием, всем видом выражая недовольство разговором с низшими, вопросил он.

Девушка процитировала:

— Крепостные не могут самостоятельно покидать землю, не перейдя в иное сословие.

— Наказание?

— Смерть.

Задумчиво кивнув, Гордей осведомился:

— Причина настолько серьезна?

— Его, — девушка указала на парня, — захотела взять в мужья войница Клавдия. Уже дату помолвки назначила. А мы любим друг друга!

— Клавдия — хорошая войница, — проговорил царевич, вышагивая по полянке.

Окованные металлом ноги совершали пять шагов в одну сторону, там замирали, потом он медленно разворачивался и столь же не торопясь шел в другую. После четырех томительных циклов, когда общие нервы уже потрескивали, последовало продолжение:

— Клавдия — завидная партия. Ее внимание нужно заслужить. В мужья — вообще дорогого стоит. Вы сделали не тот выбор. Назовитесь.

— Ива. И Хлыст, — сообщила девушка.

Оба несчастных не смели поднять глаз. Отвечали, буровя взглядом самопальные сандалии, достойные скорее помойки, чем живых людей. Впрочем, говорила пока только девушка.

— Закон надо исполнять. Вы, — указательный палец царевича выбрал двоих солдат, — на счет три. Один, два…

— Стойте! — завопила Тома и заплакала. Ей больше нечего было добавить. Сила и местный закон на чужой стороне.

— Почему? — едко отозвался царевич.

Здесь он в своем праве. Оставалось только посмеяться над нашими потугами.

— Неужели проблему нельзя решить по-другому? Хорошие работники не нужны? — решил я попытать счастья.

— Закон. Напомню, одни по твоей просьбе еще живы. Других не будет.

— Тогда мы отказываемся от вашего гостеприимства. Приятно было познакомиться, до свидания. Мы уходим.

Я взял Тому за руку. Мы вполне серьезно пошагали себе в неизвестность. Лес большой, редкий, чего не идти докуда дойдем…

— Стойте! — раздалось вслед.

Трюк сработал. Мы остановились. Чем обрадуют?

Гордей выдал:

— При согласии оставить этих преступников в живых, вы со своей стороны поклянетесь спокойно проследовать в башню без новых заскоков?

Да чем угодно!

— Клянусь!

— Пусть она тоже скажет, — показал он на Тому.

— Клянусь! — заверила та.

— Хорошо, — расплылся царевич в улыбке. Воздел руки. — Во исполнение своей части договора я оставляю Иву и Хлыста в живых. Пусть чистоту моих помыслов видит Алла-сокрушительница, справедливая и суровая, да простит Она нас и примет. Клятвы царевича достаточно?

Возвышенное обращение по вертикали в конце сменилось на окружавшую его в нашем лице горизонталь.

— Да.

— Отлично. — Гордей повернулся к бойникам. — Связать и оставить. Поторопитесь, мы спешим.

Позор мне, позор. Я обреченно глянул на Малика. Тот в меру возможности развел руками. За наши жизни он рискнул бы побороться хоть с дьяволом, но рисковать всем за чужие? Тома хлюпнула носом.

— Они не проживут и суток, — неожиданно подал голос один из копейщиков.

Гордей отправил ему взгляд, заставивший споткнуться. Кажется, по возвращении у бойника будут проблемы. Большие проблемы.

— Царевич свое слово держит? Исполнять.

Точка поставлена. Бойники размотали веревку, толкнули обреченных друг к другу — как последнее утешение, ведь иных указаний не было. Связанную в последнем объятии парочку бросили на траву. Каждый знал: не пройдет и дня, если не часа, их найдут собаки. Точнее, волки, как теперь нужно говорить.