Фредерик Пол - Остановка на Медленном Году (сборник)

• Название: Остановка на Медленном Году (сборник)
• Автор: Фредерик Пол
• Издательство: Мой Друг Фантастика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015

Сборник фантастики Фредерика Пола

---

Прошло время. Время снов…

Как сквозь туман, он понял, что его усыпили, не просто замедлили, а полностью отключили. И сообразив это, очнулся.

Не ощущалось никакого давления. Более того, он парил. Только паутина привязных ремней удерживала его на месте.

Он был в космосе.

— С добрым утром, Роджер, — произнес прямо в ухо чей-то голос. — Ты слушаешь запись.

Роджер повернул голову и увидел рядом с ухом крошечную сеточку динамика.

— Мы замедлили запись, чтобы ты мог понять. Если хочешь поговорить с нами, просто продиктуй все, что хочешь сказать, а мы ускорим запись, чтобы нам было понятно. Наука творит чудеса, верно?

— Значит, я записываю это на тридцать первые сутки. На тот случай, если ты уже забыл, меня зовут Дон Кайман. У тебя были небольшие неприятности. Твоя мышечная система сопротивлялась ускорению при взлете, и ты потянул кое-какие связки. Пришлось сделать пару операций, но все уже заживает. Брэд немного переделал кибернетику, так что когда мы сядем, ты уже сможешь нормально шевелить дельтовидными. Посмотрим. Больше серьезного ничего нет. Наверное, у тебя есть вопросы, но прежде чем ты их продиктуешь, у нас для тебя весточка.

Лента зашипела, защелкала, а потом на фоне статических помех послышался голос Дори, слабый и искаженный.

— Привет, милый! Дома все в порядке, берегу для тебя домашний очаг. Думаю о тебе. Будь осторожен.

Потом снова голос Каймана:

— Теперь сделай вот что. Во-первых, если есть что-то серьезное — что-то болит, или в этом роде — говори в первую очередь. На разговор уходит много времени, так что обо всем серьезном в первую очередь, а когда закончишь — подними руку, мы поменяем пленку и сможешь поболтать. Начали.

Лента остановилась, рядом с динамиком погас маленький красный огонек с надписью «Воспроизведение» и зажегся зеленый, «Запись». Роджер взял микрофон и уже хотел сказать, что нет, никаких особенных проблем у него нет, когда глянул вниз и заметил, что его правая нога отсутствует.

Естественно, мы наблюдали за каждым движением на борту корабля.

Уже после первого месяца линия связи растянулась донельзя. Огромное расстояние играло свою роль. Пока космический корабль поднимался к марсианской орбите, Марс двигался. Земля тоже, и гораздо быстрее. Она успеет дважды обернуться вокруг солнца, прежде чем Марс завершит один оборот своей орбиты. Телеметрическим данным с корабля требовалось около трех минут, чтобы достичь центра связи Голдстоун. Мы были пассивными слушателями. А будет еще хуже. К тому времени, как корабль выйдет на орбиту вокруг Марса, команда с Земли, летящая со скоростью света, будет достигать его с получасовым запозданием. Мы отказались от непосредственного управления; корабль и его экипаж по сути дела были предоставлены самим себе.

А еще чуть позже Земля и Марс окажутся по разные стороны от Солнца, и помехи Солнца будут настолько искажать слабые сигналы корабля, что мы едва ли сможем уверенно принимать их. Но к тому времени на орбите вокруг Марса уже будет 3070, а немного погодя к нему присоединится МГД генератор. Тогда у них не будет нехватки энергии. Все было просчитано, орбиты, связь между собой, с орбитальным кораблем, с наземной станцией и с рыщущим вокруг Роджером.

Был запущен 3070, переведенный в холостой режим. Это был автоматический полет. Расчеты показали, что для обычного космического корабля уровни ионизации будут неприемлемо высокими. Поэтому конструкторы на мысе Канаверал сняли с корабля все системы жизнеобеспечения, всю телеметрию, системы самоликвидации и наполовину урезали возможности по маневру. Сэкономленный вес пошел на экранирование. Стартовавший корабль был молчаливым и безжизненным, и останется таким еще семь месяцев. Потом генерал Гизбург возьмет управление в свои руки и состыкует корабли. Это будет непросто, но такая у него работа.

МГД генератор был запущен месяц спустя, с экипажем из двух добровольцев и максимумом рекламы. Теперь заинтересованы были все. Не возражал никто, даже ННА. Первый запуск они вообще не заметили, после запуска 3070-го сообщили, что наблюдают за полетом, и предложили свои данные сети НАСА, а когда стартовал генератор, их посол вручил учтивую ноту с поздравлениями.

Определенно, что-то происходило.

И не только в психологии. В Нью-Йорке две недели подряд прошли без бунтов и стычек, а кое-где на главных улицах даже начали разгребать мусор. Зимние дожди погасили остатки обширных пожаров на СевероЗападе. Губернаторы Вашингтона, Орегона, Айдахо и Калифорнии объявили призыв добровольцев, и более ста тысяч молодых людей вызвались восстанавливать сгоревшие леса.

Последним эту перемену заметил президент Соединенных Штатов — он был слишком занят внутренними проблемами нации, расплодившейся до катастрофических пределов и потребляющей вне всяких мер. Но в конце концов и он понял, что происходят перемены, не только внутри Штатов, но и во всем мире. Азиаты отозвали свои подлодки в западную часть Тихого и в Индийский океаны, и когда Дэшу сообщили об этом, он снял трубку и позвонил Верну Скэньону.

— Думаю… — он сделал паузу, потрогав гладкое дерево столешницы, — думаю, у нас получается. Можешь похвалить за меня своих орлов. Слушай, может быть, тебе нужно что-то еще?

Но уже ничего было не нужно.

Теперь для нас не было дороги назад. Мы сделали все, что могли. Дальше все лежало в руках самой экспедиции.

Глава 14. МАРСИАНСКИЙ МИССИОНЕР

Дон Кайман позволял себе молиться не чаще шести раз в день. В молитвах он просил о разном: иногда о том, чтобы Тит Гизбург прекратил цыкать зубом, иногда (если кто-то перднет) — чтоб не слышать вони, подолгу висевшей в воздухе. Но в каждой молитве всегда звучали три просьбы: об успехе экспедиции, об исполнении предначертанного Господом, и — о здравии и благополучии его друга Роджера Торравэя.

Роджер пользовался особой привилегией: у него была своя, отдельная каюта. Правда, каютой этот тесный уголок назвать было трудно, да и отделяла его только эластичная шторка, тонкая, как паутина, и полупрозрачная. Но все-таки это была его каюта. Остальным приходилось делить одну кабину. Иногда Роджер делил ее вместе с ними, по крайней мере частично. То есть части Роджера лежали по всей кабине.

Кайман часто заглядывал за шторку. Для него полет был длинным и скучным. Как профессионал, он будет не у дел до тех пор, пока они не ступят на поверхность Марса, держать себя в форме и упражняться для его профессии тоже не требовалось. Ареология была статичной наукой, и останется таковой, если только после посадки ему не посчастливится внести в нее что-то новое. Поэтому сначала Кайман брал у Гизбурга уроки по бортовому оборудованию, а потом Брэд стал учить его техобслуживанию киборга в полевых условиях. Фантастическое создание, медленно ворочавшееся в поролоновом коконе, уже не казалось незнакомым. Кайман изучил каждый дюйм этого тела, внутри и снаружи. Уже через несколько недель он без всякого отвращения вывинчивал из глазницы искусственный глаз, или, сняв панель, ковырялся в пластиковых внутренностях.

Было чем заняться и кроме этого. Были музыкальные записи, иногда он читал какую-нибудь микрофишу, иногда во что-нибудь играл. В шахматах у них с Гизбургом силы были почти равные; они постоянно устраивали турниры (лучший результат Каймана был 38 партий из 75) и тратили личное эфирное время на передачу с Земли текстов шахматных партий. Отец Кайман охотно молился бы чаще, но после первой же недели ему стало ясно, что даже в молитвах можно переусердствовать. Поэтому он себя ограничил: утром, перед едой, вечером, перед сном — и все. Иногда, правда, он нуждался в допинге, и тогда шептал «Отче наш» или перебирал четки Его Святейшества. А потом снова возвращался к бесконечной наладке Роджера. У Каймана всегда был слабый желудок, но Роджер, судя по всему, был совершенно индифферентен к подобным вторжениям в его персону, и они не причиняли ему никакого вреда. Постепенно Кайман стал понимать скрытую красоту строения Роджера, в той части, что была творением Божьим, и в той, что была делом рук человеческих; и радовался первому и второму.

Не радовало его только то, что Бог и человеки сделали с рассудком Роджера. Его огорчали семь месяцев, вырванные из жизни его друга; его печалило, что любовь Роджера отдана женщине, которая не ставит ее ни в грош.

Но в среднем и целом — Кайман был счастлив.

Он никогда еще не участвовал в марсианской экспедиции, но его место было именно здесь. Он был в космосе дважды: полет на челноке, когда он был еще аспирантом и готовился к защите степени по планетологии, а потом три месяца на космической станции «Бетти». Эти полеты оказались всего лишь практикой, подготовкой к главному — экспедиции, которая увенчает собой его марсианские штудии.