Айзек Азимов - Позитронный человек (сборник)

• Название: Позитронный человек (сборник)
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Мой Друг Фантастика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015

Три романа, написанные совместно двумя супер-фантастами.

---

Заснуть оказалось трудно. Несмотря на усталость, она лежала с открытыми глазами в том состоянии абсолютной бессонницы, которая бывает только при крайнем изнеможении. И напряженно вслушивалась, готовая уловить малейший звук из соседней комнаты.

Он ведь не сможет убежать, нет?

Стены голые и очень высокие, но вдруг ребенок умеет лазить, как обезьяна?

Лазить по отвесной стене без всяких зацепок? И ты опять подумала о нем «обезьяна».

Нет, по стене ему не влезть. Это исключено. И потом, там на балконе неусыпные датчики Хоскинса. Они обязательно поднимут тревогу, если мальчик начнет лазить по стенам среди ночи.

Обязательно.

Сколько всего, о чем я не потрудилась узнать, подумала мисс Феллоуз.

А что, если он опасен, вдруг пришло ей на ум. Физически опасен?

Она вспомнила, какого труда стоило его вымыть. Она видела, как сначала Хоскинс, а потом Эллиот едва его удерживали. Такое малое дитя — и такая сила. А как он разодрал руку Эллиоту?

Что, если он войдет сюда...

Нет, сказала себе мисс Феллоуз. Он меня не тронет.

Хоскинс, безусловно, не оставил бы ее здесь одну, с датчиками или без датчиков, будь хоть какая-то опасность.

Все ее страхи просто смехотворны. Ребенку всего три года, от силы четыре. Однако ногти она ему не успела подстричь. Если он накинется на нее с ногтями и зубами, пока она спит...

У нее участилось дыхание. Смешно, просто смешно — и все же...

Она сознавала, что ходит по кругу, не в силах остановиться на чем-нибудь одном. Кто он — опасная злая обезьянка или перепуганный ребенок, оторванный от родных? Уж или то, или другое, сказала она себе. А если и то, и другое? Даже испуганный ребенок может поранить, если ударит достаточно сильно. Мисс Феллоуз вспомнилось несколько скверных историй из больничной практики, когда дети в бешенстве бросались на медиков, причиняя им серьезные увечья.

Она не смела уснуть. Просто не смела.

Она лежала, глядя вверх, болезненно насторожив слух. И вот услышала.

Мальчик плакал.

Не вопил от страха или злости, не выл, не визжал, а тихо плакал — и эти рыдания покинутого ребенка надрывали сердце.

Все сомнения мисс Феллоуз как рукой сняло, и она впервые с болью подумала: бедняжка! Бедненький, как ему страшно!

Он обыкновенный малыш. Разве важно, какая у него голова или волосы? Он сиротка, который осиротел так, как не доводилось еще никому. Хоскинс верно сказал при их первой встрече: «Это будет самое одинокое дитя в истории человечества». Ведь он лишился не только отца и матери, но и всех своих сородичей — всех до единого. Его бессердечно вырвали из родного времени, и теперь он один такой на целом свете.

Последний. Единственный.

Жалость росла и крепла в душе мисс Феллоуз, и ей стало стыдно за собственное бессердечие: за неприязнь, которую она себе позволила, за раздражение, вызванное его дикими замашками. Как могла она быть такой жестокой? Вести себя так непрофессионально? Мало того, что ребенка похитили — он еще должен терпеть брезгливость от той, которая призвана заботиться о нем и наставлять его в пугающей новой жизни.

Старательно оправив ночную рубашку — датчики над головой, не могла она забыть об этих дурацких датчиках! — мисс Феллоуз встала с постели и на цыпочках вошла в комнату мальчика.

— Малыш, — позвала она шепотом, — малыш. — И, опустившись на колени, протянула руку, чтобы нащупать его под кроватью. Но тут ей подумалось — мысль была некрасивая, но здравая, рожденная долгим опытом работы с душевнобольными детьми, — что мальчик может и укусить. Она убрала руку, зажгла ночник и отодвинула кровать от стенки.

Бедняжка скорчился в уголку, подтянув колени к подбородку, и глядел на нее влажными тревожными глазами.

При слабом свете не так бросалось в глаза его уродство, грубые черты лица, бесформенная голова.

— Бедняжка, — прошептала мисс Феллоуз. — Испугался, бедненький.

И погладила его по голове, по этому жесткому свалявшемуся колтуну, который всего несколько часов назад вызвал в ней такое отвращение. Теперь ощущение было просто не совсем привычным. Мальчик застыл при ее первом прикосновении, но потом успокоился.

— Бедненький. Иди ко мне.

Он тихо щелкнул языком и жалобно заурчал.

Она села рядом с ним на полу и снова стала гладить его по голове, медленно и мерно. Напряжение мало-помалу отпускало малыша. Может быть, в их суровой доисторической жизни никто не гладил его по головке, и ему это понравилось. Мисс Феллоуз ласково перебирала его волосы, приглаживала, расчесывала пальцами — и снова водила рукой ото лба к затылку — медленно-медленно, будто гипнотизируя.

Потом погладила его по щеке, по плечу. Мальчик не противился.

Она стала тихо напевать нежную, протяжную песенку без слов, которую знала с детства, которой убаюкивала стольких страдающих детей.

Мальчик задрал голову, глядя в полумраке на ее рот, откуда исходили такие звуки.

Она, продолжая напевать, притянула его поближе к себе. Он покорился. Она медленно положила руку ему на голову и склонила ее к себе на плечо. Приподняла его и плавно, не торопясь, посадила себе на колени.

И стала тихонько покачиваться, повторяя все ту же протяжную, напевную мелодию.

В какой-то миг мальчик перестал плакать.

Вскоре по его ровному, блаженному дыханию мисс Феллоуз поняла, что он спит.

С бесконечной осторожностью она встала, придвинула кроватку обратно, толкая ее коленом, и уложила на нее мальчика. Укрыла его (укрывался ли он раньше чем-нибудь? В кровати, уж конечно, он не спал), подоткнула одеяльце и постояла над ним. Во сне его личико казалось удивительно мирным.

И его безобразие почему-то почти уже не пугало ее. Нет, правда.

Она на цыпочках пошла к двери, но остановилась и подумала: а вдруг он проснется?

Он разволнуется еще пуще, видя, что его утешительницы нет рядом, и не зная, где она. Его может охватить паника, и он совершенно обезумеет.

Мисс Феллоуз нерешительно, борясь со своими сомнениями, стояла над кроваткой, глядя на спящего мальчика. Потом вздохнула. Видно, другого выхода нет. И осторожно улеглась рядом с ним.

Кроватка была ей мала. Пришлось поджать ноги, левый локоть упирался в стенку, а чтобы не потревожить мальчика, она приняла исключительно сложную, неудобную позу. И лежала без сна, скрюченная, чувствуя себя Алисой, отпившей из бутылочки «Выпей меня». Что ж, видно, этой ночью ей не придется поспать. Ничего, это только начало, потом пойдет полегче. Есть вещи и поважнее сна.

Ребенок нашарил во сне ее руку, проверяя, тут ли она, и ухватился за нее своей шершавой ручонкой.

Мисс Феллоуз улыбнулась.

16

Она проснулась, как от толчка, не понимая, где она и почему все тело так застыло и болит. Здесь непривычно пахло чужим человеком и чье-то тело непривычно прижималось к ней.

Она чуть не завопила во весь голос и только усилием воли подавила вопль до слабого всхлипа.

Ребенок сидел в постели, глядя на нее во все глаза. Безобразный малыш, мальчик из прошлого. Маленький неандерталец.

Мисс Феллоуз не сразу вспомнила, почему она спит с ним рядом. Потом память вернулась. Значит, ей все-таки удалось уснуть, несмотря ни на что. И теперь уже утро.

Медленно, не сводя глаз с ребенка, она спустила на пол ногу, потом другую, приготовясь быстро вскочить, если мальчик запаникует.

И с беспокойством взглянула вверх. Не следят ли за ней? Не снимают ли скрытой камерой, как она, заспанная, вылезает из постели?

К ее губам прикоснулись коротенькие пальцы, и мальчик сказал что-то: два коротких щелчка и ворчание.

Мисс Феллоуз невольно отпрянула, и по ней пробежала дрожь. Она ненавидела себя за это, но справиться с собой не могла: уж очень безобразен был мальчик при свете дня.

А он снова заговорил: открыл рот и показал, как будто из него что-то выходит.

Догадаться было нетрудно. Мисс Феллоуз дрожащим голосом спросила:

— Ты хочешь, чтобы я спела еще? Да?

Мальчик не ответил и только пристально смотрел на ее губы.

Нетвердо, слегка фальшивя, мисс Феллоуз снова завела ту же песенку, что пела ночью. Безобразный малыш заулыбался. Он, как видно, узнал мелодию и стал раскачиваться почти что в такт, размахивая руками и курлыкая — может быть, он так смеется?

Мисс Феллоуз вздохнула про себя. Имеет власть музыка освободить истерзанную грудь... Что ж, лишь бы польза была.

— Подожди-ка, — сказала она. — Дай я приведу себя в порядок. Я мигом. А потом приготовлю тебе завтрак.

Она ополоснула лицо и причесалась, непрерывно ощущая отсутствие потолка и присутствие электронных глаз — с ума сойти можно. А если глаза не только электронные?

Мальчик так и сидел в кровати, провожая ее взглядом. Он успокоился. Дикая ожесточенность его первых часов в двадцать первом веке казалась чем-то далеким. Мисс Феллоуз каждый раз, видя его, махала ему рукой. Потом и он помахал в ответ — неуклюжим, но прелестным, жестом, от которого у нее по спине прошел холодок удивления и восторга. Закончив свой туалет, она сказала: