Марсель Ашар - Дура

• Название: Дура
• Автор: Марсель Ашар
• Издательство: Искусство
• Жанр: Драматургия
• Год: 1989

В комедии «Дура» использован детективный сюжет как способ создания особо острой ситуации. Наивное простодушие служанки Жозефы настолько не соответствует казенному правосудию, выгораживающему подлинных преступников, что ее поведение вызывает комический эффект. По ходу действия выявляется также полная неуместность честного человека на посту следователя. Добиваясь истины, он теряет шансы на продвижение по службе. Сквозь фейерверк острых и забавных реплик и даже некоторую буффонаду в пьесу врываются конфликты и заботы реальной, живой жизни. Иронически звучит заглавие пьесы. Блестяще написанную, яркую роль «дуры» — Жозефы в первой постановке с огромным успехом исполняла молодая Анни Жирардо.

---

Севинье (делая вид, что соглашается). Мадам отрицает. Приведите другой пример.

Жозефа. О! У меня широкий выбор. Спросите ее, почему в тот страшный вечер она одела красное платье?

Мари Доминик. Потому что оно мне идет.

Жозефа. Тогда спросите это же у меня!

Мари Доминик. Спросите это же у нее, потому что здесь, кажется, она ведет расследование.

Жозефа. Потому что она велела мне отдать серый костюм в химчистку. А теперь спросите: «Почему в химчистку?»

Молчание.

Так я вам это скажу, хотя никто меня и не спрашивает. Потому что юбка была длинная и подол запачкан машинным маслом.

Севинье (потрясенно). Машинным маслом?

Жозефа. Я не видела связи. Мне все открылось только что, когда вы говорили о револьвере и сказали, что любой мог взять его в гараже.

Мари Доминик. Какое гнусное предположение!

Жозефа. Мне Мигель сказал, что в «кадиллаке» картер подтекает. И когда мадам брала револьвер, ее платье попало в лужу. Вот почему на следующий день она велела мне приготовить красное платье.

Мари Доминик. Ее убить мало.

Жозефа (насмехаясь). И меня тоже?

Севинье. Что вы можете сказать на это обвинение, мадам?

Жозефа. Лакост и Баржетон скажут. В химчистке «Лакост и Баржетон», авеню Виктор Гюго, пятьдесят шесть. Они вам скажут, было ли это машинное масло!

Севинье (раздраженно). Дайте сказать мадам!

Мари Доминик (очень естественно). Это и в самом деле было машинное масло. Я в тот вечер ходила в гараж.

Жозефа (восторженно). Вот видите!

Мари Доминик. И даже открывала в машине ящик для перчаток. Но взяла я там не револьвер. Я взяла перчатки, которые там оставляла. Я полагаю, ящик для перчаток предназначен прежде всего для того, чтобы там лежали перчатки.

Жозефа. Какие перчатки?

Мари Доминик (иронически). Новые перчатки, господин следователь, которые я купила в тот день в магазине на Фобур Сент-Оноре.

Жозефа (категорично). Нет.

Мари Доминик. Как — нет? (К Севинье.) Пошлите инспектора. Он найдет их в шкафу.

Жозефа. О! Вы быстро находите, что сказать. Голова у вас работает четко. Но, к несчастью, моя тоже!

Мари Доминик (недоверчиво). Что еще?

Жозефа. Новые перчатки вы купили в день убийства.

Мари Доминик (таким же тоном, как и Жозефа). Нет.

Жозефа. В среду! Я видела, как вы их клали в шкаф в среду.

Мари Доминик. В среду я просто их перекладывала.

Жозефа. А где они были раньше?

Мари Доминик. В прихожей.

Жозефа. В прихожей?! И, убирая, я их не заметила? Ну нет! Ну нет!

Севинье. Мадам, одно нам, во всяком случае, ясно: то, что вечером в среду вы ходили в гараж. И вы там взяли перчатки.

Жозефа. Это она так говорит!

Севинье. Значит, вы могли свободно взять там… и револьвер.

Мари Доминик. Совершенно свободно. Если бы он там был.

Севинье (без выражения). А его там уже не было?

Мари Доминик. Кто-то его уже прибрал к рукам. Либо мой муж, либо эта девка.

Севинье. А вы не сказали мсье Бореверу, что не увидели револьвера на его обычном месте?

Мари Доминик. Да… нет…

Севинье. А странно, почему?

Мари Доминик. Не могу сказать… Не знаю.

Пауза.

Севинье. Мне очень неприятно за вас, мадам, но одна деталь меня огорчает. А именно: в ваших первых показаниях, записанных инспектором Кола, вы как раз говорили об этих перчатках!

Мари Доминик. Ну и что?

Севинье. А вот что: вы сказали по этому поводу слова, из которых можно сделать вывод, что права мадемуазель!

Мари Доминик (высокомерно). Какие слова?

Севинье. Вы сказали… Морестан, точный текст!

Морестан (читает). Мадам Боревер: «Мои перчатки были все в крови. Новые перчатки. Я их в тот день купила».

Напряженная пауза.

Жозефа. Мы, женщины, всегда слишком много говорим!

Севинье. Согласитесь, мадам, что я вас предостерегал. Слишком много подробностей… Подробности — они-то всегда и выводят на чистую воду.

Мари Доминик (возмущенно). Меня вывели на чистую воду, меня?

Севинье (не отвечая). Вы ходили в гараж. И не взяли там ни перчаток, ни револьвера. Зачем же вы туда, в таком случае, ходили?

Мари Доминик. А вам не приходит в голову мысль, что мы, может быть, говорим о разных перчатках?

Жозефа (с искренним восхищением). Здесь у нее работает отлично! (Дотрагивается до своего лба.)

Мари Доминик. Разве я не могла купить одну пару перчаток во вторник, а другую — в среду?

Севинье. Две минуты тому назад могли. А сейчас уже поздно.

Мари Доминик. Хотела бы знать, почему?

Жозефа (невольно). Я тоже.

Севинье. Потому что две минуты тому назад вы дали нам совершенно другое объяснение. Когда мадемуазель сказала, что видела, как вы их клали в шкаф в среду, вы ответили: «Я их перекладывала». А ведь именно в эту минуту вам надо было сказать: «Это были другие перчатки».

Пауза.

Так. Кое-что мы установили. Не без труда. Но я считаю, что установили.

Мари Доминик. Как вам угодно!

Севинье (неожиданно атакуя). У вас, разумеется, были ключи от всех комнат вашего особняка?

Мари Доминик. Вовсе нет.

Севинье (удивленно). У вас не было ключа от комнаты мадемуазель?

Мари Доминик (очень непринужденно). У моего мужа, возможно, и был, а у меня — нет!

Жозефа (кричит). Постойте!

Мари Доминик. Мы стоим!

Жозефа. Недели две тому назад, примерно, Марта Эрбо (к Севинье), кухарка, захлопнула свою дверь, а ключ оставила в комнате. Она хотела вызвать слесаря, а мадам сказала: «Не нужно». И открыла дверь, у нее был один общий ключ, он подходил ко всем дверям в доме.

Севинье. Которым можно было с таким же успехом открыть и дверь комнаты мадемуазель, разумеется?

Мари Доминик. Не знаю. Я никогда не пробовала.

Жозефа. Кроме того вечера!

Севинье (Жозефе). Помолчите! (К Мари Доминик.) Мы это сможем легко проверить.

Мари Доминик. Нет. Я его потеряла.

Севинье. А!

Мари Доминик. Уже, наверно, с неделю… или больше!

Жозефа. Я могла бы побиться об заклад.

Севинье. Очень жаль.

Мари Доминик. Мне тоже очень жаль. Но у моего мужа ключ был!

Жозефа (к Севинье, горячо и убежденно). Я же вам клялась, что нет. И в первый же день. Тогда, когда это не имело еще никакого значения.

Севинье (смакуя, к Мари Доминик). Вот еще один раз ее слово против вашего.

Мари Доминик. И верите вы ей?

Севинье (не отвечая). Дело не в этом.

Мари Доминик. В чем именно вы меня обвиняете?

Севинье. Пока ни в чем. Я констатирую, что вы ходили в гараж, но не за перчатками, что вы не сообщили своему мужу об исчезновении револьвера и, кроме того, что вы имели возможность открыть запертую дверь комнаты, где произошло убийство. Все это позволяет мне предположить, что в тот вечер вы оказались на месте преступления раньше своего мужа.

Мари Доминик. Роковое стечение обстоятельств.

Севинье (торжественно). Теперь, мадам, отнеситесь со всей серьезностью к вопросу, который я вам задам. Он имеет для вас решающее значение.

Мари Доминик. Вы говорите со мной как с преступницей. А мне нечего бояться, и я вам отвечу правду.

Севинье (продолжая свою речь). К несчастью, до сих пор вам мешало «стечение обстоятельств». Поэтому еще раз советую вам быть чистосердечной. Записали, Морестан?

Mорестан. О! Я все записываю, господин следователь.

Севинье. Вы вошли в комнату после мужа?

Мари Доминик (сосредоточенно, собравшись). Да.

Севинье. Что вы увидели?

Она хочет говорить.