Кирилл Войнов - Со мною в ад

• Название: Со мною в ад
• Автор: Кирилл Войнов
• Издательство: Радуга
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1993
• ISBN: 5-05-004087-6

Из сборника «Современный болгарский детектив» (Вып. 3)

---

— Нет, пожалуй, вернемся немного назад. Итак — приход старшей Пановой к вам накануне вечером. Она нашла средство, подсказала образ и характер действий, вы его приняли, согласились с ней, обещали… А она ждет, теряет терпение, начинает сомневаться в вашей решительности — и приходит к вам! Прямо к вам в дом, зная, что жена ваша дома, — и рассчитывая на это! И, конечно же, она делает это вовсе не для того, чтобы передать вам какой-то идиотский норковый жир, который, может, и был у нее во второй бутылке, полученной от дьякона, — соседка видела эту бутылку! — а для того, чтобы поставить вас в тупиковое положение и сделать невозможной вашу дальнейшую жизнь дома! Вы для вида устраиваете скандал и выгоняете ее, но это преисполняет вас решимости, и вы начинаете действовать! Ночью вы ведете себя как образцовый муж, жена ваша ни о чем не догадывается, никаких подозрений и сомнений у нее не возникает, а утром заходит речь об обеде — и вы обещаете к обеду прийти, чтобы поесть вместе. И уходите на работу. А в пол-одиннадцатого вам сообщают о машине. О, это очень соблазнительно — отхватить машину! Хотя и несколько нарушает ваши планы. Тем не менее вы пишете заявление, запасаетесь письмом за подписью шефа, мчитесь в Искор на мотоцикле вашего приятеля Младенова и прибываете туда в пять минут двенадцатого. А там еще одна неожиданность — можно заплатить деньги сейчас же и взять машину! Вы звоните жене, требуете, чтобы она привезла деньги, потом… потом звоните второй раз! Второй раз! Это крайне важно. Зачем вы это сделали? Зачем звонили второй раз?

— Затем, что… — попытался он вставить, но я не дал ему договорить:

— Затем, что, скорее всего, именно в этот момент вас осенила идея, которую вы немедленно приводите в исполнение! Итак, вы на складе в Искоре, жены нет дома — она уже вышла и отправилась сюда, — вы садитесь на мотоцикл и мчитесь в город, а басня, которую вы мне тут рассказывали по поводу того, что, дескать, лежали в густой тени и ждали жену, оказывается махровой ложью.

— Мы уговорились встретиться с Тони…

— Верно, уговорились! — я опять перебил его. — И, действительно, встретились. На пять минут! Вы спешили — очень спешили! Домой. Там сейчас никого нет. Жена ваша едет в Искор, к вам… Зорка в это время на работе. И самое важное — вы же сейчас на складе, верно? А на самом деле — вы уже дома. Еда на плитке, приготовлена. Яд в вашей тумбочке, ключ от нее вы никому не доверяете, значит, никто туда проникнуть не может… И через минуту все сделано! Все… Скоро вернется жена, поест этот обед — одна! Потому что вы обедать не придете!

— Я взял деньги из тумбочки! Деньги! А не паратион! — вдруг заорал он и вскочил со стула. — Не паратион, а деньги! Мне не хватило на регистрацию…

— Но паратион-то был там, в ящике, не так ли?

— Да, был, но я взял только деньги!

— Вы бы выдумали что-нибудь более правдоподобное! Я спрашиваю вас еще раз — был там, у вас в тумбочке, паратион?

— Был… Но я взял деньги, а не бутылку… — тупо повторил он.

— Где же тогда эта бутылка? При обыске ее не обнаружили! Она что — испарилась?

— Не знаю! Я… я…

— Довольно якать! И сядьте на место. Вам все равно ничто, кроме правды, не поможет! А тут есть еще один острый момент — возвратились сестры. Совершенно неожиданно. Что тут делать? Им надо предложить поесть… Секунды колебания… А, так даже лучше, по крайней мере никаких подозрений — обед готовила Невена, а ели ее сестры… Вы объясняете, что вам необходимо немедля уйти, оставляете ключ, указываете, куда его положить после того, как они закроют двери, если к тому времени не вернется Невена… Вы уходите и предоставляете сестер их несчастной судьбе… Вскоре вы снова на складе в Искоре, жена уже там, ищет склад и вас, не сразу находит, потому что вы опоздали, но она этого не замечает, потому что она — рассеянная тетеря… Вы берете деньги, она уходит, уходит к трагедии, которую вы ей уготовили!

Я взглянул на него — ни следа прежней наглости и заносчивости, он сидел как в воду опущенный, глаза потухшие, пустые.

— Неправда это все… Неправда! — повторил он несколько раз.

Я позвонил. Вошел дежурный.

— Отведи его в соседнюю комнату, дай бумагу и ручку. — Я повернулся к Гено. — Идите и напишите все, как было. Подробно, ясно и точно. Может, это вам как-то поможет.

Он встал, безвольно отдал себя в руки дежурного и, тащась к двери, не переставал повторять:

— Неправда… неправда это…

Впервые я увидел море в июне. Бог мой, какая благодать… Дни долгие, тихие, жаркие. Свежая синева с утра спокойна, а поближе к вечеру, часам к пяти-шести, дует восточный ветер, пригоняет к берегу невысокую шуршащую волну с белой пеной, и мы идем купаться во второй раз. Вода теплая — до двадцати пяти, я вижу эти цифры, написанные мелом на доске у башенки спасателя. Берег неширокий, сразу за полосой песка и гальки — расцветающий боярышник, пышные кроны молодого канадского тополя, высокая крепкая трава, которую через месяц сожжет солнце, а сейчас она прохладная и сочная…

В прежние годы мне выпадал отпуск поздно — в конце сентября, в октябре, а иногда даже в ноябре. На темном и густом, будто постаревшем море лежала патина миновавшего лета. По пустым пляжам, холодным и мокрым, гулял ветер, гонял с места на место рваные нейлоновые пакеты, обрывки бумаг, детские ведерки с изображением Микки Мауса, на песке отпечатывались аккуратные крестики от лапок чаек. Все равно это было прекрасно… Иногда шла кефаль, а то и выбросит милостивая волна из глубины вверх огромную камбалу, ржавую, круглую и колючую, как щит древнего праболгарского воина…

Неделю назад я принес Кислому новую зеленую папку с подшитыми и пронумерованными листами дела, с заключением и всем, что полагается для передачи материалов следствия прокурору. Положив на стол папку, я рискнул напомнить, что в этом году мне обещан отпуск летом, то есть раньше обычного. Кислый сказал, что подумает. Он держал у себя материалы четыре дня. Я сидел у себя в кабинете без дела и ждал. Время от времени хватал второй экземпляр, перелистывал, перечитывал, пытался понять, что ему могло не понравиться — может, я что-то пропустил или где-то ошибся… К концу третьего дня я уже был почти уверен, что в деле не все как полагается, что он нашел какие-то шероховатости, поэтому не выпускает его из рук. Впрочем, может быть, тут сыграло роль то, что я был на этот раз не уверен в себе, что-то саднило внутри, не давало покоя.

На четвертый день, часов в пять пополудни Кислый сам позвонил мне и попросил зайти. Папка лежала на краю его стола, сам он сидел на своем обычном месте и курил. Я ждал. Наконец он кивнул головой в сторону папки, что означало разрешение забрать ее. Оставалось выяснить, что с ней делать — положить в ящик или отдать прокурору. Кислый продолжал молча глядеть в окно. Выражение лица у него было самое кислое из всех возможных — если здесь применимы градации.

— Надо отнести, но… — наконец проговорил он. Я все еще стоял и ждал, но больше не услышал ни звука. Значит, пора уходить.

Еще четыре дня он пыхтел, ворчал, киснул и мучил меня, не говоря ни да ни нет, и все-таки в конце концов я узнал от Гички, что отпуск мне разрешен.

С Коци было проще.

Так я окончательно и бесповоротно попал в пределы обыкновенного шаблона. Я имею в виду тот распространенный ход, который авторы детективов весьма часто употребляют, сочиняя свои книги: герой только что завершил трудное дело и готовится ехать в отпуск, но тут возникают новые запутанные обстоятельства, которые только он может разрешить. В конце концов герой блестяще справляется со всеми проблемами, ставит все на место и получает разрешение на заслуженный отдых… Что же делать, если именно это и случилось со мной, а если так бывает в жизни, то при чем тут писатели и за что их обвинять в шаблонном мышлении?

Проезжая не однажды из Варны в Бургас на машине, я заприметил глухой уголок на побережье, где расположился кемпинг с романтическим названием «Луна». Редкие кусты и деревья, высокая трава, узкая полоска пляжа и дикие скалы — и все это открыто солнцу и морю. Здесь в этом чудесном июне мы и разбили палатку.

Я сижу в плавках на высокой скале над синим оком небольшого заливчика и ловлю рыбу. Я сижу с рассвета, а сейчас уже десять часов. Не клюет. Да меня это не так уж и занимает. Мысли мои далеко, нервы натянуты, и даже здесь, в этом райском уголке, рядом с Танче, тихо и мягко обволакивающей душу, напряжение не спадает. В тысячный раз мысленно перечитываю свое заключение по делу Гено Томанова и Велики Пановой, с содроганием вспоминаю, как стоял перед Кислым, ожидая его решения…

Я сматываю спиннинг, собираю всю амуницию и спускаюсь вниз по крутой каменистой дорожке. И тут я наконец нахожу слова, которыми можно обозначить мое состояние, — мучительное чувство ответственности. Именно это чувство не дает ни минуты покоя, снова и снова возвращает к судьбе этих двоих, тяжестью ложится на собственное существование. А вдруг… а если… а может… что тогда?