Сергей Жемайтис - Ребята с Голубиной пади

• Название: Ребята с Голубиной пади
• Автор: Сергей Жемайтис
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1958

---

— Не я, вы забываетесь! Как вы смеете в школе, в доме учителя, мучить ребенка?

— Во-первых, я повторяю, вы забываетесь! А во-вторых, я тоже педагог! Но у меня не дрогнет рука вырвать и растоптать сорную траву. Отпустите мою руку!

— Подлец!

В наступившей тишине, как револьверный выстрел, прозвучала пощечина. Жена учителя, вскрикнув, выронила из рук поднос с посудой. Офицеры вскочили, роняя стулья. Жирбеш, держась одной рукой за щеку, шарил другой в пустой кобуре, забыв в припадке ярости, что его револьвер лежит на столе среди арбузных корок.

Наконец, увидев на столе оружие, Жирбеш схватил револьвер, но тут вмешался Поддер. Он спокойно сказал:

— Не делайте этого здесь… Лучше там, — Поддер показал глазами на раскрытое окно.

На шум вбежала охрана.

Жирбеш, скрипнув зубами, ударил учителя по голове рукояткой револьвера. Учитель оперся на стол и тихо проговорил:

— Какой подлец!

Поддер взял Жирбеша за руку:

— Майор!

— О, не беспокойтесь, — сказал Жирбеш, — смерть от пули будет слишком легка для него, — и крикнул солдатам: — Увести! Посадить и ее также, — и Жирбеш показал револьвером на бледную, дрожащую жену учителя. А когда их повели, крикнул вслед: — Усилить охрану! Вы мне головой за них отвечаете!

— Затем Жирбеш, наклонившись к Поддеру, что-то сказал ему. Тот кивнул головой. Жирбеш встал и крикнул:

— Трутняк!

В дверях появился веснушчатый ординарец:

— Слушаю, вашескородие!

— Где Брынза?

— Так что позвольте доложить, он шпиена поймал!

— Шпиона?

— Так точно, шпиена, китайского вероисповедания!

— Китайского? Прекрасно, пусть тащит его сюда. А ты приведи нам старика!

— Слушаю, вашескородие! — И ординарец, гремя подкованными сапогами, побежал выполнять приказание.

Жирбеш, потирая руки, обратился к бледнолицему офицеру:

— Не так плохо для первого дня! Как вы думаете, Иван Павлович?

— Лучшего невозможно ожидать!

Брынза и Трутняк ввели деда Коптяя, который нес на руках Суна. Дед осторожно поставил Суна на пол возле пораженного Коли. Сун слабо улыбнулся разбитыми в кровь губами. Коля взял друга за руку. Сун пожал руку и оперся на нее, держась другой рукой за деда Коптяя.

Брынза, захлебываясь, доложил о поимке партизанского разведчика.

— Говоришь, Остряков убежал? Жаль! Погоня послана?

— Так точно!

— Тогда он далеко не уйдет. — Жирбеш подошел к пленникам.

— Ну, старик, теперь и твоя жизнь и жизнь этих детей зависит от тебя. Расскажешь, где фабрика бомб, где сейчас Остряков, — наградим и отпустим. А не то… Брынза!

— Есть Брынза!

— Завтра к утру чтобы на площади стояла виселица.

— Качели, стало быть! Ха-ха-ха!

— Молчи, скотина! Вон!

Бледнолицый офицер не спускал глаз с деда Коптяя, как только тот вошел. Дед Коптяй спокойно выдерживал этот пристальный взгляд. Тогда бледнолицый офицер обратился к Жирбешу:

— Я прошу разрешения задать этому старику несколько вопросов. По всей видимости, это мой старый знакомый.

— Да? Сделайте одолжение!

— Фамилия? — спросил бледнолицый офицер.

— Коптяем кличут.

— А подлинная, настоящая?

— Запамятовал.

— Запамятовал? Так я тебе напомню. Семен Косцов тебя кличут. Так, кажется?

Коптяй усмехнулся:

— И так когда-то звали.

— Молодец, что не запираешься! — офицер победоносно посмотрел вокруг и, встретив одобрительный кивок Поддера, продолжал: — Теперь скажи, давно ли вернулся с каторги?

— Давненько.

— Отсидел срок?

— Нет, бежал.

Поддер, которому Жирбеш переводил допрос, в волнении поднялся:

— О! Большевики вовлекают в свои ряды каторжников? Это сообщение будет передано во все цивилизованные страны. Продолжайте, прошу вас!

— За что был сослан на каторгу?

— За мягкое сердце, ваше благородие. Ну, что говорить, вы ведь и так знаете. Я вас тоже сразу признал. Уж больно вы на своего папашу покойного похожи.

— Брось! Не разжалобишь! Говори все как было!

— Да разве вашу породу разжалобишь? Эх!.. Что ж, извольте, скажу все. Сослали меня за то, что сжег усадьбу вашего папаши. Тогда вы вот такой еще были, как эти мальчонки. Ну, я и пожалел вас с матерью. Ну, а на суде вы меня признали…

Жирбеш переводил американцам слова деда Коптяя. Поддер торопливо записывал в блокнот.

— Спросите, — обратился он к Жирбешу, — что заставило его совершить это преступление?

Жирбеш перевел старику вопрос.

— И это скажу, если желаете. Случилось это вот так же, как сейчас. Наехали каратели с ихним папашей во главе и стали стрелять в народ. Что народу положили в нашем селе! Ну вот я и хотел хоть немного отквитать…

Бледнолицый офицер ударил по столу.

— Лжешь! Ты убил моего отца!

— Не довелось быть такому счастью. Говорили, что его кузьминские мужики пришибли, когда он в ту ночь бросил вас с матушкой, а сам шкуру свою спасти хотел.

…Солнце зашло. Комната слабо освещалась алым отблеском заката. Ординарец Жирбеша внес зажженную лампу. Пока он устанавливал ее на столе среди тарелок и арбузных корок, в комнате стояла тишина. Вошел дежурный офицер. Щелкнув шпорами, он отрапортовал:

— Поиски второго партизанского мальчика-разведчика пока не увенчались успехом. По всем дорогам разосланы патрули, усилены секреты. Задержано восемь подозрительных крестьян, шедших в село из тайги.

Коля крепко сжал руку Суна и шепнул:

— Хотели Левку поймать!

— Не разговаривать! Увести этих оборвышей!

— Берись за шею, донесу, — сказал Коля еле стоявшему на ногах Суну.

Коля поднял Суна и вынес его из комнаты.

Бледнолицый офицер продолжал допрос деда Коптяя.

— Вижу, что за долгие годы ты совсем не раскаялся, — сказал он.

— Неправда, ваше благородие. Был такой грех — раскаялся. Как зверь в лесу, один жил. Думал, что плетью обуха не перешибешь, а вышло, что без меня перешибли. Пока я в тайге хоронился, народ всем миром поднялся. Теперь вам крышка, господа. Я народ предавать не буду… Такого греха на душу не приму, — старик шагнул к столу.

Несколько офицеров выхватили револьверы. Брынза и ординарец Жирбеша схватили было деда Коптяя за руку, да отлетели оба в разные стороны. Дек Коптяй был страшен в эту минуту, от его голоса дрожали стекла.

— Погубили всех! Сына, жену, брата. Помощи теперь просите, Иуды! Будьте вы прокляты! — Коптяй внезапно умолк и, помолчав, уже совсем тихо сказал:

— Это мое последнее слово.

Над головой деда Коптяя стреляли из пистолета, ему связали руки и били шомполами, но он молчал. Поздно ночью его втолкнули в сарай. Коля и еще кто-то из арестованных помогли ему добраться до вороха сена. И только здесь дед Коптяй, наконец, заговорил.

— Развяжите руки, — попросил дед Коптяй.

Коля, обламывая ногти, стал развязывать узлы веревок на руках деда и утешать его, передавая рассказанное Суном:

— Вот увидишь, дедушка, Левка приведет шахтеров! Ну, тогда мы дадим перцу белякам и американцам! Ишь, гады, по двадцать человек на одного набрасываются!

— Нет ли табачку у кого? — попросил дед Коптяй. — Мой-то отобрали.

Табак нашелся. Старик закурил.

Несколько раз за ночь кого-нибудь уводили на допрос или приводили с допроса. Коля и Сун дремали возле деда Коптяя. Но лишь звенел дверной запор, они вскакивали с одной мыслью: «Не Левку ли поймали?» Наконец под утро все в сарае забылись тревожным сном. Не спали только дед Коптяй да учитель с женой. Женщина плакала. Муж утешал ее, повторяя:

— Пойми же, Валя, пойми, иначе я не мог! Не мог я поступить иначе!..

Необыкновенно медленно проходила эта ночь. Но прошла и она. По стенам побежали солнечные зайчики, запахло дымом, где-то за дверью смеялись солдаты, звенела бадья, лилась в колоду вода, фыркали кони…

На площади, еще серебряной от инея, металась зловещая тень от виселицы: десять солдат под руководством Брынзы поднимали ее под лучами ласкового утреннего солнца.

А по широкой сельской улице разъезжал ординарец Жирбеша. Он так же, как и вчера, останавливался возле каждого третьего дома и кричал веселым голосом:

— Эй, христьяне, все на сход! Большие и малые! Кто не пойдет — пятьдесят шомполов, пятьдесят шомполов!

НА ПЕРЕВАЛЕ

После побега из села Левка недолго плутал по тайге. Он нашел дорогу, но не пошел по ней, а стал пробираться обочиной. Предосторожность оказалась не лишней. Вскоре послышался топот, и вдали на дороге показались три конных белогвардейца. Минут через пять они повернули назад и опять проехали мимо Левки, возвращаясь в село. Левка подождал, пока затихнет конский топот, вышел на дорогу и побежал по ней.

В десяти километрах от села, занятого карательным отрядом, немного в стороне от дороги, находилась знакомая деревня. В ней ночевал отряд Острякова по дороге на Коптяевскую заимку. Там Левка надеялся разузнать что-нибудь о партизанах. К деревне он подошел уже затемно, но в деревню не вошел, а свернул к речке, где горел костер. К Левке с лаем бросились собаки, но Левка так решительно шел вперед, что псы уступили дорогу.